Чудо. Встреча в поезде - Уэст Кэтрин. Страница 45

Прошло еще несколько минут многозначительного молчания, и затем шейх что-то мне сказал. Я его не поняла и вопросительно посмотрела на Али. Шейх тоже глядел на него. Али ничего не оставалось, как перевести, хотя он и пребывал в полном отдохновении.

— Дедушка надеется, что ты станешь мусульманкой, — не сразу сказал он, по равнодушному тону его голоса было ясно, что он не разделяет дедушкиных надежд.

Я насильно улыбнулась шейху, постаравшись скрыть гнев. Вот он, религиозный кликуша типа аятоллы, демагог, фанатик фундаментализма, один из тех, кто и отвечает за средневековый ужас, который до сих пор царит в стране. И он хочет, чтобы я стала мусульманкой! На это у меня не было приемлемого ответа. Момент был подходящий, но, увы, я не могла им воспользоваться. Однако получилось так, что ответа и не требовалось. Шейх милостиво улыбнулся и отпустил нас.

В два часа ночи вся семья собралась в доме шейха за праздничным столом. Это ежегодно отмечаемое событие, объяснил Али, знаменовало собой окончание Рамадана — что-то вроде мусульманского варианта рождественского обеда. Во время чая, предшествовавшего обеду, Али объяснил, кто есть кто. Здесь были два его дяди, Абдул Азиз и Мохаммед, которые вместе с женами и детьми занимали две другие виллы на участке. Здесь была их мать, третья жена шейха Салмана, которая приходилась Али двоюродной бабушкой и которую все звали Мама Сара. Дяди Хассана не было. Он жил с семьей в Джидде, городе на Красном море.

Я уже встречалась со всеми этими женщинами в предыдущую ночь, но по-прежнему оставалась самой последней новостью и была в центре внимания. Они задавали мне вопросы, и я старалась отвечать, практикуя свой новоприобретенный арабский.

— Ну и как она, Америка? — спрашивал кто-нибудь.

— Кибера, — отвечала я. Большая.

— А Россия? — спрашивали они.

— Бехрид, — отвечала я. Холодная.

Они улыбались и удовлетворенно кивали. Такие короткие диалоги будут часто повторяться и с другими людьми. Даже когда я достаточно изучила арабский, чтобы объяснить, что Советский Союз по территории больше США и что значительная часть его находится в субтропиках, я не утруждала себя объяснениями. Я обнаружила, что гораздо легче говорить людям то, что они и хотят от тебя услышать.

В какой-то момент я заметила, что не для всех являюсь центром внимания. Дочери дяди Мохаммеда, две некрасивые девушки восемнадцати-девятнадцати лет по имени Фатьма и Фахада, явно меня игнорировали. Они шушукались между собой и порой, забывая, что должны меня игнорировать, бросали на меня злые взгляды. Позднее я спросила Али, что с ними такое. Он затруднился ответить.

Обед подавали в традиционной манере — на белой скатерти, постеленной прямо на ковер. Все сидели на подушках. Мужчины сидели, скрестив ноги, тогда как женщины сидели, подобрав их под себя, на коленях. Я последовала их примеру, хотя это было очень неловко.

Вокруг скользили слуги, разнося блюда. Мама Сара отдавала им отрывистые команды. Еды было великое множество. Четыре или пять видов блюд, приготовленных из барашка, и столько же блюд из цыплят — все со специями, тяжелое — совсем не то, что хотелось бы съесть в два часа ночи.

Фатьма и Фахада встали, чтобы помочь слугам убрать посуду. Я тут же вскочила, чтобы сделать то же самое, — и чуть не свалилась. Мои ноги затекли от сидения на полу. Фатьма и Фахада громко захихикали. Не обращая на них внимания, я сцепила зубы и похромала на кухню с пустыми тарелками. Когда я вернулась, Мама Сара поманила меня пальцем и заставила сесть рядом с ней. Она пощупала мои волосы, восхищенно прицокивая языком по поводу их желтого цвета. Пальцы ее были в жире от барашков и цыплят. Она улыбалась, обнаруживая нехватку зубов, и дышала мне в лицо. Я не содрогнулась от ее прикосновений, хотя мне это стоило большого труда. Меня мутило от еды, но я браво улыбалась. Али гордо посмотрел на меня, в то время как Фатьма и Фахада нахмурились. Я уже в сотый раз пожалела в последние двадцать четыре часа, что ступила на землю этой гнусной страны. Быть секретным агентом оказалось вовсе не так захватывающе, как я себе представляла.

18

Рамадан кончился, и наша жизнь пришла к какому-то подобию будней. Али стал работать в Министерстве обороны. Здесь у него не было проблем с проникновением в израильские компьютеры. Наоборот, дела его обстояли весьма успешно. В течение каких-то дней на него буквально хлынул поток всех видов в высшей степени важной информации. Ее было так много, что у офиса возникли проблемы с ее переработкой. Все находились под большим впечатлением от Али, включая самого министра. Молодцы из Управления королевской разведки страны зеленели от зависти. Я говорила мужу, что горжусь им.

С моим компьютерным курсом возникли неожиданные трудности. Выяснилось, что женское отделение Университета короля Сауда не имеет факультета по компьютерам и что там нет никаких компьютерных курсов. Сначала я довольно эмоционально восприняла принесенную Али новость, и он никак не мог взять в толк, о чем базар. Он сказал, что взамен я могу пойти на курсы арабского языка, но предложение это было вовсе не по мне.

В конце концов оказалось, что эта проблема легко разрешима. Разузнав что к чему, Али выяснил, что женщины могут поступать на компьютерные курсы мужского отделения Университета короля Сауда и проходить их на дому. Они слушают лекции, передаваемые по телевидению, и выполняют задания по электронной связи со своих домашних компьютеров.

Я записалась на курс под названием «Структуры данных». Выбор свой я объясняла тем, что преподаватель был из Новой Зеландии и давал курс по-английски. Но, по правде говоря, что касается структур данных, то курс мог бы быть и на китайском. Единственной причиной моего выбора было то, что для этого требовалась работа на базовой вычислительной машине, что гарантировало мне подключение к интерсети.

В соответствующее время я получила абонентный номер на университетской вычислительной машине, все это не выходя из дому. Али на первый раз помог мне к ней подсоединиться, используя свой личный компьютер как терминал. В тот же день я послала записку «Наде Газали» в Бейрут, объяснив ей, как связаться со мной через сеть. Тремя днями позднее я получила по интерсети ответ, давший мне подобную же информацию по поводу абонентного номера в Бейруте. Затем я научилась переводить файлы Али с персонального компьютера на мой номер в университетской машине и посылать с нее файлы на абонентный номер в Бейрут. Устранив все маленькие помехи, которые неизбежны для нового компьютера, я обнаружила, что вся эта двухступенчатая процедура занимает у меня меньше минуты. Пятьдесят секунд, если точно. Я засекла время. Это было на удивление, до абсурда просто. Моя «секретная миссия» оказывалась самым легким заданием за всю историю шпионажа. Мне даже не нужно было прокрадываться в кабинет Али. Он мне разрешил использовать его компьютер, пока он в офисе.

Али почти все время пропадал на работе, и вместе мы бывали мало. Я не жаловалась. Он эффективно работал на Моссад, не зная об этом, и едва ли мне стоило противиться этому. Все свое время я проводила среди женщин. Предполагалось, что женщины должны быть вместе, и личная жизнь была сведена к минимуму. Но хотя я никогда не была одна, я часто чувствовала себя одинокой. Единственными девушками моего возраста здесь были Фатьма и Фахада, но между нами не было ничего общего. Позднее я поняла, что каждая из них надеялась выйти замуж за Али, потому что они были его кузинами, и считалось, что он в их руках. Браки между кузинами и кузенами были обычным явлением, и семьи отдавали им предпочтение. Родители Али тоже были в таком же родстве. Так что Фатьма и Фахада гневались по поводу жены-иностранки.

Однако мать Али любила меня и делала все, чтобы я чувствовала себя как дома. У нее была добрая и нежная душа, и я, вопреки желанию, привязалась к ней. Обычно она клала руку мне на голову и говорила: «Инти бинт тайиба» — Ты хорошая девушка. Или дочка. «Бинт» имеет оба значения, хотя я бы предпочла не знать этого. Иногда мне хотелось, чтобы все относились ко мне по-сволочному, тогда я бы не чувствовала себя такой виноватой. Но шли месяцы, и совесть меня грызла все меньше и меньше. Отправлять компьютерные файлы по сети — это было что-то абстрактное и безличное, не то что тайные встречи со Зви Аврилем. Среди бесконечной монотонности моей жизни в гареме я даже начала получать наслаждение от своих пятидесятисекундных предательств. Я стала зависеть от коротких выбросов адреналина, вызываемых ими.