Пепел на ветру - Гусейнова Ольга. Страница 3

– В этот раз все серьезно. Из разных источников я выяснил, что правительство делает закупки в подобных нашей фирмах и не только продовольствие… Они не афишируют своих действий и объема заказов, но слухи ползут. Грядет что-то тревожное. И цены начали расти на все…

В этот момент началась новостная заставка, и Савелий быстро включил звук, жестом призвав нас помолчать. Комнату наполнил сильный, хорошо поставленный голос диктора с трагическими нотками:

– Новые столкновения в парламенте между советниками президента Верховина произошли на почве разногласий по поводу такой острой проблемы как равенство рас. Ничего нового наш корреспондент Малкин не услышал, а парламентарии как и всегда неохотно дают интервью или делятся информацией. Но нашему каналу удалось добыть информацию, что все напряжение, которое сейчас царит в парламенте, вызвано странным заявлением хавшиков на саммите большой восьмерки в Альбукерке, где обсуждались основные вопросы геополитики. Пока данное заявление не раскрывается, но судя по растущему напряжению на общих границах объединенного ЕвроАзеса, что-то явно намечается. И военные ведомства всех двадцати восьми государств ЕвроАзес начали подтягивать к своим границам регулярные войска. Коалиция СМИ ведущей восьмерки уже подала протест в Верховный суд Гааги с требованием снять гриф секретности с подобных заседаний и обнародовать всю информацию. СМИ других стран и различные организации по правам человека полностью их поддержали. Планируются массовые пикеты и митинги.

Я пришла в шок от таких новостей, а диктор между тем продолжил:

– А теперь поговорим о других новостях. Как сообщили проверенные источники, на островах Сургата, расположенных в нейтральных водах между Амеросом и ЕвроАзес, два дня назад зафиксирована странная световая вспышка и волновое излучение. Все говорит о том, что там произошел взрыв пока не известного происхождения. На данный момент пока ни одно из правительств и террористических организаций не взяли на себя ответственность за это происшествие. Как нам сообщили в пресс службе ФРС по данному факту начато расследование. Хотя, как мы все знаем, вряд ли это ведомство потом обнародует данные этого самого расследования…

Савелий выключил звук и с хмурым выражением лица повернулся, окидывая нас взглядом, в котором так и читалось: «Ну, я же говорил!»

Все одновременно загалдели, а я отстранилась от этого шума, предчувствие во мне уже не дрожало – билось в истерике. И желание позвонить папе с мамой неуклонно росло. Я даже не заметила, как закончилось совещание, и едва услышала, что наша компания приняла государственный заказ и усиленно начнет его выполнять.

С наших основных складов в Тюбрине уже на следующей неделе начнут отправлять продукцию большими партиями в нашу столицу Москану. И в Гавре, крупном региональном центре, который находится в четырех часах езды от Тюбрина, тоже есть пара наших производств, и они так же будут выполнять государственный заказ.

Мы с Савой вышли из здания и направились к машине, водитель которой услужливо распахнул двери в ее теплое кожаное нутро. Я куталась в воротник теплого кашемирового пальто, укрываясь от промозглого декабрьского ветра, но холод все равно проникал под одежду. Услышала трель и, благодарно кивнув Саве, помогающему мне сесть в салон, порывшись, достала из сумочки телефон. Я еще не успела нажать кнопку приема, как почувствовала, что холод резко выстудил все внутри меня. В плохом предчувствии. Мягко хлопнула дверь машины, я же, отстраненно наблюдая за быстро обходящим машину Савой, чтобы сесть в нее самому, приняла вызов.

– Кира Юрьевна Нехорошева?

– Да! А с кем я разговариваю?

– Кира Юрьевна, у нас для вас печальные новости… Ваши родители Юрий Алексеевич Нехорошев и Амина Руслановна Нехорошева погибли… Они подхватили вирус на Сармате, и тяжело говорить об этом, но вам надлежит приехать в Москану и забрать их тела для захоронения. Единственное, вам сначала надо опознать их, а потом…

Спасительная темнота накрыла меня, спасая от истерики и заставляя умолкнуть мой крик смертельно раненного животного. Темнота оказалась столь милостива, что забрала не только мое сознание, но и невыносимую боль от потери самых близких и родных людей.

12 декабря

Серые тяжелые облака медленно плыли по небу, скрывая солнце и давя на сознание, усугубляя и так полуобморочное состояние. Я больше ничего не чувствовала, внутри все заледенело, даже душевная боль словно звенела сосулькой. Слезы закончились, и глаза жгло, поэтому я боялась их даже прикрыть, чтобы вновь не увидеть жуткую вчерашнюю картину.

Множество тел в здании военного морга Москаны, который поражал своими размерами и гулкой тишиной. Там, среди мертвых тел, лежащих на низких кушетках, ходили поникшие, потерянные живые, такие как мы с Нелюбиным. Хотя Сава ходил с гордой прямой осанкой и лишь морщился от жуткого запаха, от которого не спасала даже магия.

Здесь лежали триста восемьдесят бывших пассажиров кругосветного лайнера «Орион», который под охраной транспортировали от острова Сармат, где обнаружили этот большой красивый корабль. Он был заполнен мертвыми людьми, впрочем, как и сам остров, на который заходил этот круизный лайнер.

Пропавших не было, все на борту и все скончались от неведомой болезни. Весь остров Сармат, как шептались по углам служебных помещений морга другие родственники погибших туристов с «Ориона», выжгли дотла вместе с погибшими. И только лайнер с его жутким грузом доставили к границам нашей родины Россины. Для исследования и расследования причин случившегося.

Пока не было точных и достоверных данных происхождения этого вируса, возник ли он на острове и был перенесен на корабль, или наоборот, был занесен на остров пассажирами корабля.

Когда я взглянула на своих маму и папу, поразилась увиденному. Их кожа свисала лохмотьями… Жуткими сухими лохмотьями, а их некогда еще молодые и здоровые тела пугали невероятной худобой и бесцветностью, с ярко выделяющимися синюшными пятнами. Но то что это мои родители – сомнению не подлежит. Прикасаться к ним запретили, и каждое тело защищал магический прозрачный купол для предупреждения распространения инфекции.

Я благодарила бога и энергию за то, что Сава оказался в этот момент со мной. Случившееся сломало меня и заморозило все эмоции и чувства. Мне повезло, что мой жених взял все проблемы на себя, организовав оформление и кремацию. По требованию АНБ похороны были на местном кладбище, потому что даже прах запретили вывозить, и он водил меня все это время за руку.

Стук замерзших комьев земли по крышкам металлических урн с прахом, которые закапывали одновременно, вызывал ощущение, словно меня бьют, каждый ком – сильный удар под дых.

Я вздрагивала от этих жутких бум-бум-бум, но лишь пара слезинок, сползла по щекам мокрыми дорожками. Теплые объятия Савелия укрыли от промозглого ветра, от хмурых лиц людей со слабым даром магов, которые явно не от хорошей жизни трудились на военном кладбище гробовщиками, от тягостного вида огромного поля с невысокими каменными безликими табличками, на которых часто кроме личного кода даже инициалов нет. Невдалеке от нас с Савелием и представителем коронерской службы, который обязан был зафиксировать факт захоронения опасного содержимого урны, стояли родственники других погибших с «Ориона».

Их было много, таких же как мы: кто-то стенал, стоя на коленях на холодной земле, кто-то просто замерзшими статуями, как и я, стоял и смотрел в небо, кто-то с равнодушной миной на лице, вынужденный тут стоять, ждал, когда уже можно уйти – все воспринимали эту трагедию по-своему.

Я же ничего не чувствовала, все внутри меня словно замерзло на стылом декабрьском ветру, который медленно гнал серые тяжелые тучи по такому же безрадостному небу.

В аэропорт мы ехали в полном молчании. Водитель, предварительно тихо спросив разрешения у Савы, включил новостной канал на радио. И салон автомобиля заполнил резкий голос диктора: