Планета сюрпризов (СИ) - Чародейкин Андрей. Страница 6

- А ты, старая, - спрашиваю, - не притомилась ли с дороги? Может, перекусить пора?

- У тебя что, харчи есть? - заинтересовалась старушенция. - Ну, давай, добрый молодец, накрывай стол!

Наглая старуха, говорю же. Вообще, жители Роландийской долины - они совсем не такие.

Скинул с плеч хворост - старушка тут же на вязанку уселась поудобнее, развалилась, словно на троне. Раскрыл я свою походную котомочку, достал термоплед, постелил, врубил лёгкий подогрев. Достал складную походную миску - она одна у меня с собой, ну, не рассчитывал я в походе гостей кормить! Отстегнул фляжку, включил прогрев. Пока вода закипала, насыпал в миску концентрат, после залил кипятком, подождал, пока концентрат дойдёт до кондиции.

- Угощайся, бабка! - говорю. Знай наших, старая ведьма! Питательная вкусная каша с полным набором витаминов и микроэлементов за пару минут!

- Ишь, шустрый! - старуха поцокала языком, покачала головой, достала из-под своих лохмотьев деревянную ложку и принялась с чавканьем уплетать мою кашу.

Что вы думаете? Съела всё и не срыгнула ни разу! Тут поясню: на этой планете царит махровое средневековье со всеми вытекающими. Аграрная культура зависима от капризов климата. То есть, что такое голод здешние люди знают не понаслышке. Возможно, оттого гостеприимство здесь приравнено к кормёжке. Честь для хозяина - накормить гостя досыта. Не накормил - позор хозяину! Вот, прям так, на полном серьёзе! А как узнают, накормлен ли гость? Правильный ответ: по отрыжке. Гость громко рыгнул - уважил хозяина! А коли гость отрыжку специально сдержал, то что? Правильный ответ: намеренное оскорбление! Тебя как человека угощают, может, последнее отдают, а ты, старая карга, как неблагодарная тварь, оскорбляешь доброго человека! Каково, а?!

Ладно, думаю. Это ты, стерва старая, не на того напала! Я ж тебя, старая ты кошёлка, закормлю до заворота кишок!

Помахал фляжкой, пока та не забулькала глухо - абсорбция воды из воздуха работает сама собой, но не быстро, а если махать - быстрее выходит. Включил подогрев, пока вода закипала, снова насыпал концентрат в миску. Чуть погодя снова готова полная миска пышной, горячей каши! Я так могу без малого роту накормить!

- Не наелась, бабулечка? - деланно участливым елейным голосочком интересуюсь у вредной старой образины. - Добавочки?

Что вы думаете? Наглая старуха снова слопала всю мою кашу!

А я снова сварил полную миску!

Вредина снова принялась жрать, как не в себя! Куда в неё лезет? Не может в такую худую старушку столько сытной каши влезть! Физически не возможно! А биологически - и подавно!

Вредная злобная старуха довилась, но жрала! Из последних сил сдерживала отрыжку, глаза пучила так, что те вот-вот выпадут! У неё слёзы потекли! Это, забегая вперёд скажу: ведунья намеренно ускоряет свой метаболизм, насилуя свой организм ради того, что бы сожрать всю мою кашу! Ну, каково, а?! Полное отсутствие совести!

Но моя взяла! Старуха всё же не отрыгнула, но зато и доесть третью миску каши не смогла. А по местным понятиям, если гость недоел - это тоже верный признак сытости.

- Благодарствую, добрый молодец! - прохрипела бедная упрямая старушка, и я, глядя на неё понял: вот теперь она точно идти физически не в состоянии! А значит, мне придётся опять её тащить! Спрашивается, чем я думал, когда решил ведьму закормить? Болван!

С удручёнными вздохами доел за старухой кашу, стряхнул миску - материал специальный, грязь, жир, пищевые отходы отталкивает так, что мыть не надо. Сложил термоплед назад в котомку. Поколебавшись секунду, вколол себе боевой стимулятор.

И, взревев свирепым зверем, взвалил себе на плечи и вязанку проклятого хвороста, и проклятую ведьму! И потопал дальше! В сторону урочища Дикого Крика!

До домика ведьмы я добрался уже за полночь! И рухнул у самого порога аккуратной, надо признать, избушки, имеющей весьма ухоженный, какой-то уютный в целом вид. Избушка стояла на краю лесной полянки под развесистым могучим дубом (ну, пусть будет дуб, всё равно вы не ксенобиологи, а оно похоже).

Вредная старуха, кряхтя, поднялась на ноги, с чувством пнула проклятущую вязанку хвороста, и отварила дверь избушки.

- Погоди! - прохрипел я. - Ответь только: как так, все добрые люди из лесу хворост в село несут, а ты - наоборот, от села сюда, в самую глубь леса хворост тащишь? На кой?

- А то не тваво умишки дело! - огрызнулась бессовестная старуха. - Тут хворост не тот. Мне именно вот этот сорт хворосту нужен! Ух, умаял бедную... экий лось двуногий да твердолобый попался!

- Эй! Эй! - окликнул я вредную старуху, видя, что эта злыдня пытается закрыть передо мною дверь своей избушки. - Эй, бабка! Да ты сдурела ли, старая? Я те хворост донёс? Донёс! Я тебя, заразу, на своём горбу привёз? Привёз! А ты чего, старая грымза, кинуть меня тут в лесу на ночь тёмную удумала? Это ж урочище Дикого Крика, тут прохожему и сгинуть недолго.

- Ну, так. А ты чего ждал-то? - насмешливо уставилась на меня бабка. И зубы гнилые скалит! - Урок тебе: не бахвалься силою молодецкою!

- Ты меня сперва накорми, напои, в баньке, как водится, попарь, а потом уж... поучай! - потребовал я.

- Вот, все вы, мужики, одинаковые! Кабели похотливые! Где ж то видано, что бы честная девица на ночь глядя мужика незнакомого в дом пускала, да мало что поила-кормила, как ещё и омывала?! Глаза твои бесстыжие!

Я аж онемел от возмущения! Эта старая образина на что намекает?! Что бы я?! На её 'прелести' позарился?!

Тем временем эта вредина изящным движением руки снимает с головы... капну седых волос! Отточенным, выверенным движением стряхивает с лица... уродливый носище, бородавку и старческие морщины! И! И предстаёт предо обалдевшим мною писаная красавица! Личико пригожее - как с картинки, стан тонкий, фигурка спортивная, подтянутая, грудь высокая, шикарные волосы блестящей волной по плечам ниспадают.

- Челюсть подбери, дурень! - холодно заявляет мне красавица. - И слюной мне тут двор не закапай!

Я захлопнул челюсть. И губы показательно утёр рукавом.

- Благодарствую, - она сделала изящный реверанс с лёгким поклоном, - за помощь, добрый молодец! Желаю покойной ночи! - и закрыла дверь.

С минуту я пытаюсь сообразить, что тут было.

А что тут понимать-то? Ведьма надо мною потешилась! Но как-то в моей голове это не укладывается. Как-то не согласуется произошедшее со сложившейся в моей голове картиной мира.

- Ведьма! - обвинительно крикнул я со всей досады.

Дверь избушки тут же растворилась, и красавица крикнула мне с порога:

- Я-то ведьма здешняя, и я тута в своём праве! А ты здеся бродяга мимохожий! - и громко захлопнула дверь.

Поговорили, значит.

В оконце избушки затеплился уютный огонёк. А я вздохнул, почесал затылок и, оглядев панораму ночного леса, припомнил, почему здешнее урочище называется урочищем Дикого Крика.

Нет, ничего такого, что вы сейчас нафантазировали. Никаких бешеных зомби, баньши, инопланетных чудовищ. Давным-давно жил - даже и не здесь, а где-то там - человек. Случилась, как бывало, война, и человек тот стал воином. И на той войне получил наш воин прозвище: 'Дикий Крик'. Потому что в бою орал, как дурной, что бы, значит, себя подбодрить, а во врагов страх вселить. Война кончилась, воин подался в охотники. Нет, не за головами, что это вас на жуть-то тянет? В обычные лесные охотники подался. Поселился в этом урочище, основал здесь где-то хутор. А поскольку кроме Дикого Крика тут никто не жил, стали урочище его именем называть. Дикий Крик апосля ушёл куда-то, говорят - счастья искать. А название за урочищем так и осталось. Вот и всё. Ничего жуткого. Ну, кроме зловредной ведьмы вон в том милом домишке.

Вздохнув, я полез в заросли, предварительно включив инфракрасную камеру с подсветкой, разумеется. Через пару минут я нашёл, что искал: изогнутую корягу, формой близкую к форме грифа здешнего народного струнного музыкального инструмента.

Достал из котомки катушку рыболовной лески, натянул на корягу струны. Постелил термоплед, уселся, сложив ноги перед собой бантиком, 'по-турецки', врубил внешний динамик, запустил на персональном инфоре воспроизведение, и сделал вид, будто на струнах играю. Ага, за профессиональный квартет. И запел - местную запел, бродяжью песнь, которой в Роландии попрошайки милостыню у сердобольных граждан выпрашивают. Со слезою в голосе запел.