Проклятие Пифоса - Аннандейл Дэвид. Страница 10

— Состояние корабля? — потребовал доклада Аттик.

Гальба бросился к своему посту. Неуверенно мигнув, дисплеи гололита снова вернулись к жизни. Сержант быстро просмотрел данные.

— Больше никаких повреждений, — доложил он. Собственные слова звенели ложью в его ушах. За пределами мостика не наблюдалось пожаров. Корпус не был поврежден. Все системы жизнеобеспечения работали в штатном режиме. Щиты исправно функционировали. Взорвался только один ауспик и погиб только один боевой брат. В остальном же корабль не пострадал. Но Гальба знал, что это не так. И интуиция тут ни при чем. Он своими глазами видел, как волна разрушительной энергии захлестнула крейсер. Такое не могло пройти бесследно. Он в это не верил. Он ощущал перемены в «Веритас феррум», даже в палубе под своими ногами. Корабль потерял что-то очень важное и приобрел новое, тревожное качество — уязвимость.

Гальба искренне желал, чтобы его ощущения оказались ложными. Но, когда он поднял глаза и увидел выражение на лице Эрефрен, его живот свело судорогой. Он понял, что не ошибся.

«Веритас феррум» сместился на низкую геосинхронную орбиту над Пифосом. Корабль принял удар. Враг на Пифосе пролил первую кровь. И теперь ударный крейсер принес войну в небеса над планетой. Возмездие снизошло на поверхность на крыльях «Громовых ястребов». Поскольку «Веритас феррум» ослеп до тех пор, пока жрецы Механикум не починят системы ауспика, Аттику пришлось полагаться на кадры пикт-съемки поверхности. Они не выявили никаких четких следов аномалии, но указали на несколько возможных посадочных зон в области, обозначенной Авлом перед смертью.

В высадке приняли участие три штурмовых катера. Два из них, «Несгибаемый» и «Железное пламя», несли на борту Эрефрен и шестьдесят Железных Рук для разведки боем. Третьим был «Удар молота», судно Саламандр — одно из двух, которые ценой чудовищных потерь побитый «Веритас феррум» подобрал на низкой орбите Исствана V, прежде чем сбежать из безнадежного пустотного боя. В резне на поверхности планеты уцелело очень мало кораблей, но «Удару молота» и «Циндаре» повезло. Отчаянно прорываясь к своим катерам, Саламандры Кхи’дема все же подобрали нескольких Гвардейцев Ворона и Железных Рук из тех, кто был слишком сильно ранен в начале битвы и не смог вместе с примархом броситься прямо в ловушку Хоруса.

Сидя в трюме «Несгибаемого», Даррас глядел в иллюминатор на «Удар молота», летевший рядом.

— Как думаешь, — обратился он к Гальбе, — будут они сражаться с нами до конца?

Гальба пожал плечами.

— Если ты думаешь, что меня бодрят такие разговоры, то ты ошибаешься.

В это время из кабины вышел Аттик и открыл боковой люк «Громового ястреба». Хлесткий ветер ворвался в десантное отделение. Гальба отцепил страховочные ремни и, присоединившись к капитану, осмотрел проносившийся внизу ландшафт. Штурмовые катера летели над плотным ковром джунглей. Ветер был густым и горячим, словно струя пара. Нейроглоттис Гальбы анализировал дикую смесь всевозможных запахов и вкусов. От мощного чувственного потока начинала кружиться голова. Пыльца тысяч различных растений боролась с вонью глинистой почвы, очевидно, на многие метры в глубину пропитанной гниющей органикой. И еще стоял запах крови. Алые реки, целые алые океаны скрывались под зеленой пеленой, наполняя густой воздух ароматом испорченного амасека.

Слишком много запахов, слишком много жизни. И ничего человеческого. «Несгибаемый» летел над первобытным полем боя. Гальба задумался о разнице между его родным миром и тем, что он видел здесь. На обеих планетах жизнь была жестокой. Но на Медузе жизни приходилось бороться за существование. Родной мир Железных Рук отвергал все органическое. Лишь сильнейшие формы жизни могли вынести испытания, что без конца бросала им планета, и найти пристанище на ее поверхности. Пифос же был чудовищным во всем многообразии этого слова. Жизнь здесь распустилась буйным цветом. Единственным ограничительным фактором было свободное пространство, и уже этого хватило, чтобы разжечь всеобъятную войну, где каждый боролся сам за себя.

Медуза ковала в людях единство и упорство. Поэтому Гальбу совсем не удивило то, что Железные Руки не обнаружили на Пифосе никакой цивилизации. В мире дикого роста нет и не может быть порядка.

Впереди, недалеко от западного края целевой зоны, земля приподнималась, и из сплошного зеленого моря выступала скалистая возвышенность.

— Приземлимся там, — указал Аттик.

Пик венчало ровное и пустое плато примерно полкилометра шириной. С севера, запада и юга оно круто обрывалось, но с восточной стороны склон плавно уходил в джунгли. Линия деревьев начиналась примерно в десяти метрах от вершины. «Громовые ястребы» облетели область по кругу, а затем приземлились. Трапы с грохотом опустились, и легионеры ступили на поверхность Пифоса, рассредоточившись и прикрыв штурмовые катера с востока керамитовым заслоном.

Гальбе была поручена безопасность Ридии Эрефрен. Воины его отделения окружили астропата, подстроившись под ее шаг. Сержанта удивило, как быстро женщина двигалась в совершенно незнакомой ей обстановке. Спустившись по трапу из «Несгибаемого», она на мгновение замерла. Нахмурилась, словно прислушиваясь к чему-то. Гальба видел, как на ее лбу быстро пульсируют вены — признак напряжения. А затем она развернулась и направилась к восточной окраине плато. Шагала она почти так же уверенно, как по мостику «Веритас феррум».

Аттик уже ждал ее.

— Итак, госпожа Эрефрен? — спросил он.

— Аномалия здесь уже достаточно сильна, капитан, но это еще не источник. Я чувствую ее течения, причем намного острее. Нам туда.

Женщина указала на восток.

— Очень хорошо, — заявил Аттик. — Мы выжжем путь через эти джунгли, если потребуется. Я поведу отряд. Госпожа, вы останетесь в тылу под защитой сержанта Гальбы. Если мы отклонимся от нужного курса, немедленно сообщайте нам об этом.

— Как прикажете, капитан.

Железные Руки устремились в джунгли. Саламандры и Гвардия Ворона арьергардом следовали позади, хотя Аттик едва замечал их присутствие. Уже через сотню метров на легионеров опустилась зеленая ночь. Небо скрылось за непроницаемым щитом переплетающихся ветвей. Оккулобы космических десантников усиливали тусклый свет, и легионеры шагали вперед, словно в ясный солнечный день. Воздух постепенно густел, и Гальба задумался, как долго в таких условиях сможет выдержать Эрефрен. Он уже слышал влажные хрипы в ее дыхании, но темпа женщина пока что не сбавляла.

Гигантские деревья вздымались метров на тридцать, а то и больше. Гальба насчитал несколько лиственных разновидностей, но подавляющее большинство было сплошь усеяно иглами, похожими на кривые когти. Многие растения вблизи оказались не деревьями вовсе, а громадными папоротниками. Лианы обвивались вокруг стволов, и, глядя на это плотное плетение из толстых, как кабели, стеблей с угловатыми бритвенно-острыми листьями, Гальба поймал себя на сравнениях с колючей проволокой для дредноутов. Землю всюду покрывал ковер мха, настолько глубокого и складчатого, что корни деревьев буквально тонули в нем. Уже несколько раз Гальба собирался предупредить Эрефрен об опасности под ее ногами, но каждый раз женщина сама переступала препятствие.

— Вы уверенно держитесь, — сказал он ей.

— Благодарю вас.

— Как вы чувствуете окружающую обстановку?

— Вы неверно истолковываете мои способности, сержант. Я не вижу того, что находится передо мной — лишь то, что рисует мне мое воображение. Я опираюсь на знания, что текут в меня из имматериума. Получая послания от моих братьев и сестер из Астра Телепатика, я научилась точно так же воспринимать и другую информацию. Например, о том, куда и как мне следует двигаться. Но я не знаю, почему именно я должна шагнуть вправо, — и именно это она сделала, обогнув древесный ствол, преграждавший ей путь. — Быть может, я ощущаю завихрения в варпе, вызванные объектами материального мира. Так или иначе, таково мое новое зрение. Эти подсказки меня еще не подводили.