Черная бабочка (СИ) - Немиро Людмила Ивановна. Страница 17

Спальня была заперта. Это я проверила. Потому злилась еще сильнее. За время пребывания здесь я успела осмотреть комнату, около часа просидела в ванной на полу, прикидывая, чем можно ранить Стайлса, но тут же поняла, что не сделаю этого, и вновь принялась терзать себя мыслями о ближайшем будущем. В итоге вернулась в спальню и улеглась.

Теперь, слушая быстрые шаги Гарри, который расхаживал где-то в глубине квартиры, я надеялась, что он ко мне все же не зайдет. Однако он приблизился к спальне уже спустя десять минут, но звук хлопнувшей соседней двери принес мне облегчение. Значит там его комната?

Я даже чуточку успокоилась и стала медленно погружаться в сон, когда неожиданно в замочной скважине два раза провернули ключ, и Гарри медленно вошел в спальню.

Я лежала к нему спиной, спрятав лицо за прядями волос, и верила, что выгляжу как спящая.

Парень обошел кровать. Я тихо сглотнула и сквозь чуть приподнятые ресницы разглядела его высокий силуэт, нарисовавшийся на фоне окна. Он повернулся ко мне, и я обмерла, уже во всю таращась на Стайлса, привалившегося спиной к стеклу.

— Итак, Дженни, — его голос прозвучал хрипло, — поговорим?

Я приняла сидячее положение и пообещала себе, что не буду совершать какие-либо глупые поступки ради собственной безопасности. Гарри присел все там же у окна и уставился куда-то вдаль. Он показался мне спокойным и расслабленным.

Да, я с дотошностью рассматривала Стайлса, отмечала детали, одежду — рубашка с коротким рукавом и каким-то принтом; джинсы — запоминала татуировки. Что если потом мне нужно будет описать все это? Что если его, наконец, арестуют и мне придется рассказать о нем как можно больше? Вот я и смотрела, таращилась, неотрывно и пристально. Хотя по-прежнему чувствовала напряжение в его присутствии. Оно висело в воздухе. Бурлило и клубилось. И то, что Гарри выглядел умиротворенным, на самом деле могло быть скрытым раздражением.

— Откуда ты знаешь Зейна Малика? — Сердце неприятно заныло и понеслось галопом при звуке любимого имени.

Стайлс перевел на меня взгляд.

— Зажги свет, — тихо приказал он, и моя рука невольно потянулась к выключателю на стене, у изголовья кровати.

Приглушенный голубоватый свет разлился по комнате — два фонарика на потолке прямо надо мной. Здесь красиво. Нельзя отрицать. Все в бело-бежевых тонах: мягкое, ненавязчивое, теплое. Только хозяин этой красоты, этой роскоши, которой напичкана спальня, жуткий человек. И все эти примочки, плазма на полке, книги… Все это картинка его прекрасного мира, за которой скрывается гнилая душа. Потерянный человек. Ненормальный. Он думает, что ему можно все…

— Ответь на вопрос, Джен, — прорезал тишину его голос, — мое терпение не резиновое. Чем быстрее я все выясню, тем скорее ты покинешь это место. Целая и невредимая.

Пришлось глубоко вздохнуть, чтобы немного успокоиться, после чего я сказала:

— Это было перед Рождеством. Четыре года назад. Мы познакомились с Зейном на ледовом катке. Он подошел ко мне, когда я не устояла на коньках и сильно ушиблась.

Мой взгляд застыл на стене напротив, и я плавно погрузилась в теплые, но оттого более болезненные воспоминания. Комок подкатил к горлу, захотелось плакать. Хотя, казалось, по Зейну я выплакала все слезы за первый год жизни без него, а после пришло глухое болезненное одиночество, которое длилось все это время, пока не появился Стайлс с его наглыми вопросами о самом запретном.

Зейн не нравился мне поначалу. Я никогда не питала слабости к подобному типу парней: смазливый, до жути смазливый. Правильные черты немного восточного лица, густо-карие глаза, пушистые ресницы и красивые губы. Но он так шутил, был так умен, мягок со мной…

Не в силах думать об этом я прикрыла глаза, когда мое оцепенение в один миг разрушили слова Стайлса:

— И он не сказал тебе, чем занимается?

Это напрягло меня. Ведь было очевидно, что я совсем не знала своего парня.

— Паршиво, — цокнул Гарри насмешливо и пояснил: — Зейн Малик занимался со мной одним бизнесом. У нас целая команда, которая работает слажено и четко. «Крыс» в нашем коллективе не любят. — Молчание. Я уставилась на Гарри в полнейшем непонимании. Он качнул головой он и поднялся. — Зейн украл у моего отца очень важную вещь. Никто ее до сих пор не нашел. Соответственно, эта вещь все еще лежит в том же месте, в котором ее оставил Малик… — Стайлс подошел к кровати и, оттолкнув мои ноги, уселся рядом. — В клубе меня посетила одна мысль. Раз Зейн так тщательно скрывал тебя от нас, и сам тебе не рассказывал о своем занятии, то не значит ли это, что «тайником» являешься ты? Как думаешь? Хочешь выбраться отсюда в полном порядке? Или, быть может, начнешь доказывать мне, что ни черта не знаешь?

Я действительно ничего не знаю об этом. Неужто по моему лицу не видно, насколько меня шокировали слова Стайлса? Я никак не могла прийти в себя и переварить информацию. Тугому мыслительному процессу способствовала усталость и голод. Я лишь растерянно моргала и смотрела на сидящего рядом парня.

— Не тяни время, я просижу здесь весь остаток ночи, если понадобится. Рассказывай, что тебе известно.

— Я… не… Я ведь сейчас впервые слышу, что Зейн… что он причастен как-то к твоим делам. Я даже не имею понятия, чем занимаешься ты сам. Откуда я могу знать что-то о вещах твоего отца? Я… я ничего не понимаю. Это ведь неправда, верно? Зейн не мог…

Я дернулась на месте от того, с каким звуком на тумбочку обрушился кулак Стайлса. Затем крик, еще парочка ударов в стену рядом с моей головой. И неожиданно пальцы Стайлса оказались на моем горле, отчего я выпучила глаза. Он сдавил так, что я захотела блевать от подпрыгнувшего вверх желудка. Парень приподнялся и навис надо мной. На его лбу проступили вены, блеснула испарина, глаза буквально налились кровью. Я готова была проорать ему в лицо все, что угодно, лишь бы только отошел назад. Но не могла. Я задыхалась. Ноги сами собой принялись дергаться, а все мое тело поползло вниз в попытке освободиться. Я невольно пинала зад Стайлса. И тот, видимо, заметив, что мои глаза вот-вот вывалятся из орбит, процедил:

— Живо отвечай, Джен, я не шучу, — и его ноздри дрогнули от злости, — просто скажи мне, что говорил тебе Зейн, что он делал, куда тебя водил? Отвечай!

Я не могла больше. Почти отключилась, чувствуя огонь в легких. Но резко пальцы Стайлса разжались, и я, кашляя и харкая слюной, откатилась от него и упала с кровати, при этом нечаянно сорвав с тумбочки радиочасы. Я тут же схватила их, будто это как-то поможет, но так было легче. Прижавшись спиной к стене и продолжая кашлять, я держала часы наготове, собираясь, вероятно, ими запустить в Стайлса. Но я не имела представления как стану из этого выпутываться, если Гарри решит, что меня надо немного вырубить. Все мои действия были инстинктами. Я просто хотела спастись.

— Не приближайся… — только и удалось мне выплюнуть, сипя так, словно мои связки были прокуренными насквозь.

Выражение лица Стайлса, взглянувшего на меня из-за плеча, надо было видеть. Он едва сдерживал смех, а после, вздохнув, встал, обошел кровать и направился прямо ко мне. И ни черта я не сделала, когда он одним рывком выдрал из моих рук часы, бросил их на кровать, осмотрел меня с головы до ног, что-то прикидывая, и от этого по моей спине скользнул липкий пот, смешиваясь с нервной дрожью.

Он резко ухватил меня за руки и грубо, болезненно вдавил мои запястья в стену. Я, вначале замерев от шока, вдруг очнулась и принялась беспорядочно отбиваться, хрипя что-то не слишком приятное в лицо Стайлса и не понимая, что уже впала в настоящую истерику. Парень, стиснув челюсти, мотнул меня в сторону, «подрезал» ноги и словно мешок повалил меня на пол, придавив сверху своим весом, затем звякнуло что-то металлическое, и тонкий браслет наручников сомкнулся на моем правом запястье. Гарри поднялся тяжело дыша, в то время как я смотрела на него, будто впервые увидев, потянул за «железяку», вынуждая встать, и повел в ванную комнату. Там он молча приковал меня к железному поручню, что служил вешалкой для полотенец, и вышел.