Молох (СИ) - Витязев Евгений Александрович. Страница 18

— Я понимаю. Но как вы здесь оказались?

— Петроградскую с Горьковской мы им не отдадим, там заслон покруче, чем на Чернышевской.

— Они и не сунутся туда — встрял другой боец.

— Даже жаль, что не сунутся. Так вот, нескольким жмурикам удалось прорваться через обе станции, пока в срочном порядке там не выстраивалась оборона. Мы не знаем, сколько их осталось, возможно, и никого, но эти сучьи выродки убивали нас один за другим. Подходили со спины и сворачивали голову!!! Мать вашу!!! Вон, Славка умудрился выскользнуть, но лишился руки, а Егору ножом… Чёрт! Чёрт!!!

— Олег, спокойнее — солдат, встрявший второй раз в монолог, положил руку на плечо москаля, после уже не спускал с меня глаз. — На Невском проспекте мы хотели запутать каннибалов, разделившись. Одна группа пошла напрямую к Восстания, другая, то есть мы, через Сенную с двумя пересадками. Так бы нас всех положили разом в тоннеле. План сработал — жмурики не стали разъединяться. Так мы дошли досюда. Вторая группа тоже возвратилась, слава Богу.

— А где они сейчас? Я имею в виду, каннибалы ушли обратно на Просвет?

— Жопой чую, вряд ли — отдышавшись, вновь заговорил первый солдафон. — Они где-то здесь. Будь аккуратнее, Александр.

— Постойте! — успел крикнуть я перед тем, как воители покинули бы меня в чреве тоннеля. — Как там на Владимирской, спокойно?

— Ну, как сказать. Сравнительно да.

— А Минотавр с Пушкинской — это правда?

— Вот поэтому мы и идём с двумя пересадками, а не через Техноложку. Удачи, друг.

По правде говоря, я никогда не задумывался, в честь кого была названа станция Владимирская. Чутьё подсказывало, что в память о каком-нибудь царе или деятеле дореволюционной России — той самой эпохе, о которой сведений у нас в метро не так много осталось. Питерская подземка, в отличие от сталинской московской строилась во времена Хрущёва. Может, в Москве сохранилось больше материала о тех временах, которые были до Сталина и Ленина. Если, разумеется, столицу вообще не сравняли с землёй вместе с её гигантом-метрополитеном.

Владимирская встретила неправдоподобной тишиной, лишь из тоннелей устало стонал ветер. Вот-вот, и выскочит перекати-поле, как в давних вестернах, а за растением материализуется ковбой с револьвером и лассо. Слышал такое, что в американской истории был президент ковбой, но имени его я вспомнить не мог. Знаю, что в честь него плюшевых мишек называли. Несмотря на то, что вестибюль Владимирской облицован золотисто-жёлтым мрамором, так и маня к себе на станцию, я решил идти по проржавелым путям. Справа от меня вдоль путевой стены скользнули жёлтые буквы, выстраивавшиеся в название подземной колыбели. Рядом установлены декоративные решётки. Я не мог понять, почему станцию не заселяли. Радиации здесь не наблюдалось, мутантов тоже. Только парочка отрезанных от дома жмуриков, бродящих где-то неподалёку. Но, как оказалось, я ошибся.

Со стороны Достоевской послышалось лязганье, усиливавшееся с каждым мгновением. Я быстро поднялся на станцию и примостился к стене с ножом в руках. Создавалось впечатление, будто по вестибюлю Владимирской гонит мотоцикл, волоча за собой алюминиевые банки. «Полная бессмыслица», — подумал я, когда звук стал совсем невыносимым. Ещё секунда и лязг так же мгновенно стих, как появился. Возврат к тишине ещё больше оглушал. Нечто стояло за углом, отбрасывая исполинскую тень на тёмный гранитный пол. Я высунул нож за угол и, подобно Персею, принялся смотреть в отражение лезвия, пытаясь найти в нём монстра, появившегося по чьей-то злой шутке. Я было отчаялся, но в лезвии в последний момент сверкнуло ОНО — груда покорёженного железа, тот час заполонившая собой всё отражение.

Передо мной метра два-три высотой возвышался прямоугольно-подобный робот. Тело заменял металлический каркас, голову — продолговатый голубой дисплей. Вместо ног — колесо, руки — металлические прутья, на основании которых два встроенных минигана на пару. Мне стало смешно и грустно, что я стою здесь, захваченный врасплох, против машины-убийцы с одним ножом, когда меня миниганы искромсают в клочья, не успей я моргнуть. Если вообще оставят намёка на то, что я когда-то существовал и песенка моя не долго играла. Но машина, точно издеваясь, не издавала признаков жизни.

— Молох — абсурдность ситуации убивала. — Меня зовут Молох.

Я не сразу заметил, как голубой дисплей загорелся и на нём высветились буквы. Ха-ха, вот что значит не иметь опыта общения с роботами. Надпись гласила: «РОББИ».

— Кто ты, Робби?

Ответ не заставил ждать: «АВТОМАТИЧЕСКОЕ УСТРОЙСТВО, НАДЕЛЁННОЕ ИСКУССТВЕННЫМ ИНТЕЛЛЕКТОМ».

— Но кто тебя создал? Да и как ты тут вообще оказался?

«МЕНЯ СОЗДАЛИ ЛЕМУРЫ ДЛЯ ОХРАНЫ ГРАНИЦ. Я — ПОЛИЦЕЙСКИЙ».

— Стоп, стоп! Какие ещё лемуры? Они живут под Куполом?

«ОТВЕТ ОТРИЦАТЕЛЬНЫЙ. ЛЕМУРЫ — АССИМИЛИРОВАВШИЕ ВЕГАНЫ И ЛЮДИ. ВЫСШАЯ РАСА. ПРОЖИВАЮТ НА ТЕРРИТОРИИ ЛИГОВСКОГО ПРОСПЕКТА. В МОЮ ДИРЕКТИВУ ВХОДИТ ОХРАНА ДОСТОЕВСКОЙ И ЛИГОВСКОГО…»

— Это понятно — набрался я храбрости перебить робота с довольно оригинальным именем. — Но позволь, почему никто не слышал об этих лемурах?

«ЗАКРЫТАЯ ИНФОРМАЦИЯ».

— Допустим. Как ты забрёл на Владимирскую?

«УГРОЗА ПРОНИКНОВЕНИЯ КАННИБАЛОВ. ДВОЕ ЗАСЕЛИ НА СТАНЦИИ».

Меня аж всего передёрнуло. Я стал озираться по сторонам в надежде уловить хотя бы краем глаза одного из жмуриков. Но, похоже, мы были одни. Что творилось в червоточине тоннеля, зрение физически не позволяло увидеть. Тем не менее, я решил выкроить минут пятнадцать для робота, выслушивая (вычитывая) его историю. А сам сел на перрон с ломтиком хлеба в одной руке и бутылкой воды в другой.

Лемуры появились в подземке через год после Катастрофы, когда Веганы решили проверить, что происходит на соседней им станции. Так и появилась «высшая раса». Как я понял, с виду они ничем не отличались от людей, только вымахали под два с кепкой метра в высоту. Поскольку Лиговский проспект — односводчатая станция, то проблем в быту у лемуров не возникало. «СТАНЦИЯ ПО ОБРАЗУ СВОЕМУ ИМИТИРУЕТ ОБУХОВО», — прочитал я на мониторе у Робби, а сам подумал, что не только Обухово, но и Политех с Площадью Мужества. Лемуры не ведут войн, они, как коммунисты, обособлены. Только вот два отличия: 1) великаны состоят в дружеских отношениях с Веганом; 2) о них почему-то никто не знает, кроме самой Империи, разумеется.

На Достоевской обитают цыгане, которые никому в метрополитене не досаждают. Ни людям, добирающимся до Техноложки на учёбу, ни лемурам. Знаю, на Петроградской жили цыгане, но, чует моё сердце, бордюрщики тех под корню уничтожили, как когда-то пытался истребить цыганский народ главный враг давних — Гитлер. Я хотел было взглянуть на цыган, но понял, что зря потеряю время, да и нужды в этом особой не составляло.

«КТО ДОБИРАЕТСЯ ДО ТЕХНОЛОГИЧЕСКОГО ИНСТИТУТА?», — в первые раз задал вопрос, к тому же внезапный, робот-полицейский.

— Студенты. Учёные.

«ОТВЕТ ОТРИЦАТЕЛЬНЫЙ. НА ТЕХНОЛОЖКУ ДОБИРАЮТСЯ ЧЕРЕЗ ВТОРУЮ ВЕТКУ ИЛИ ЧЕРЕЗ ГОРОД».

— Робби, ты что-то путаешь. Хочешь сказать, что через Владимирскую никто не ходит?

«УТВЕРДИТЕЛЬНО. ПОСЛЕДНИЕ ПОСЕТИТЕЛИ ДО ТЕБЯ БЫЛИ СЕГОДНЯ — ПЯТЬ ЧЕЛОВЕК. ДВОЕ РАНЕНЫХ — ОДИН СКОРО УМРЁТ („Жаль Егора“, — подумал я в этот момент). ДО НИХ Я ВИДЕЛ ЖИВЫХ ТРИ ГОДА НАЗАД».

Вот тебе и приехали. Выходит, меня снова отправили на верную погибель, бросив на этот раз к Минотавру. И неужто москали ничего не заподозрили, если они вообще к этому не причастны? Хотя, по-моему, они меня как раз и пытались запутать. На мой вопрос о Минотавре, Робби ответил, что жил некогда в здешних краях человек, переживший ядерный удар. Радиация его впоследствии уродовала, превратив в подобие Джозефа Меррика, жившем в Лондоне ещё при Джеке Потрошителе. Я понятия не имел, кто такой Меррик и Джек. Последний, судя по прозвищу, держал свиную лавку и был мясником, потроша туши. Как рабочий с Политеха. Но это моё мнение. Что касается Минотавра, то он лишь издали напоминал человека, а на деле — существо, бродящее по лабиринту тоннелей в поисках пищи. Оттого уже три года никто не ходит через станцию. «СОН РАЗУМА РОЖДАЕТ ЧУДОВИЩ. РАДИАЦИЯ — СОН ДЛИНОЮ В ВЕЧНОСТЬ», — подытожил искусственный разум.