Молох (СИ) - Витязев Евгений Александрович. Страница 60

— Будет тебе встреча с Вано. Вступай на Чернышевскую, он там. На посты мы доложим. Только одно но: у тебя есть с собой оружие?

— Есть — решил боец брать на честность, хотя дивился, как так дневальный не обыскал их со слепым. Вот и думай, кто слеп как безголовая, но ещё живая курица. — Нож.

— Придётся сдать — сверлил друг детства глазами. — Ахмет, не подумай, что мы тебе не доверяем, но уж больно долго ты отсутствовал. И, признаться, твоя история выглядит чересчур уж просто. Как будто ты её только сейчас придумал.

— Так и есть — улыбнулся кавказец, сдавая холодное оружие.

— Ты тот безумец — ржал Игнат вместе со всеми собравшимися военными. — Скажешь ещё. Забирай эту мёртвую душу с глаз долой и бегом на Чернышевскую.

— Да пошёл ты — не прекращая лыбиться, пожал брат Вано руку Игнату и вместе с каннибалом покинул помещение.

На сей раз жмурика вёл Ахмет, дабы тот не рухнул со ступенек эскалатора. «Бей калек и уродов!», — решил москаль, шедший по эскалатору, показаться самым умным, на что кавказец спустил его со ступенек. Раздался треск. Бедняжка сломал шею. Пока зеваки собирались около тела, не пойми — мёртвого или живого, солдат и впервые довольный жмурик шествовали по Площади Восстания. Негласная столица безумия. Через минуту показался пост КПП, когда на всю станцию раздались крики со словом: «Убили».

— Кого это там убили? — засуетился патрульный, пока гости стояли у поста.

— Да там, один алкаш спустил другого с эскалатора — изрёк кавказец.

— А, понятно — смотрел постовой как на Ахмета, так и на жмуря. — Что ж, тогда проходите.

Десять минут ушло на то, чтоб без приключений приблизиться вплотную к посту Чернышевской. И столько же ушло на то, чтоб новость о том, что совершил боец в столице, долетела как до соседней станции, так и до Вано.

Хиппи, входившие в состав Купчинского Альянса, но в тоже время жившие сами по себе, проявили исключительную оперативность и понимание. Если бы они не выступали против войны, а сразу действовали, то им бы можно было почётно дать звание самой организованной армии в метро. Даже железобетонная оборона военмедиков не устояла бы, не говоря об анархистах и прочей бандитской погани. Сборы заняли не больше получаса. Ещё полсотни рекрутов пополнило состав непобедимой армады, хотя каждый понимал, что история полнится случаями, когда целые армии разбивались в пух и прах куда меньшим составом. Легионы, априори подразумевавшие под собой то, что они выдвигаются под знаменем Сатаны.

На Обводном оставалась самая меньшая часть защитников, что вызвало споры, ибо станция являлась пограничной. Детей-цветов было разве что чуть больше, чем оборонявшихся на Дунайском. Основной заслон решено ставить на Звенигородской. Там же устроить колонию, не смотря на близость к Минотавру. Но что сделает один против полсотни? Пусть даже у того был бы пулемёт Максима, когда колонисты закидают зверя шапками. Перед тем, как вести толпу дальше, Чулок остановил седовласый старик.

— Будь осторожна в чувствах своих.

— Я не понимаю.

— Молох, он здесь проходил пару дней назад. И он с другом в большой опасности.

— Где мне его найти?

— Ступай на Лесную, спроси мэра. И помни, что Молох не тот, за кого себя выдаёт. Истина, которую он поведал, не ведает границ для зла.

— Откуда вы всё знаете? — литовка затаила дыхание.

— Это всё равно, что объяснять слепому, как я вижу мир — глубина взора старца таила в себе целую вселенную.

— Но будущее нигде не прописано — ответила диггерша и поспешила к Борису и Мамонту. Глава Вудстока ещё долго смотрел вслед удалявшимся бойцам, не переставая одаривать толпу перевёрнутым крестным знаменем, пока солдаты окончательно не скрылись в тоннеле. Мало кто ведал, что перевёрнутый крест — христианский символ, не имеющий ничего общего с сатанизмом и всякой чепухой, опутанной вокруг данного «изма». Именно на таком кресте казнили в своё время Святого Петра в знак уважения к Иисусу Христу.

Двигались спартанцы размеренным шагом, как на прогулке по парку. Не хватало разве что лиственных деревьев вокруг да белок, умещавшихся бы на ладони, а не размером со взрослого питбуля. Кто бы мог подумать, что такие создания раньше питались орешками, а не черепными коробками заблудших сталкеров и диггеров. Конечно, мозги вкуснее, чем сердцевина ореха. Но никаких мутантов и, тем более, белок в тоннеле не оказалось. Чулок даже заскучала по тому, что шашка оставалась без дела. В десять минут десятого показалась Звенигородская. Литовка чувствовала, что здесь не так давно проходили Молох, Ахмет и Чума. Теперь их осталось двое, если правильно понимать того старца. «Наверняка, кавказец пошёл мстить Вано» — просвистела мысль у девушки в голове.

После небольшой суматохи решили на время оставить Бориса главным на станции. К тому же требовалось захватить Садовую, когда остальной Узел можно без труда подчинить сарафанным радио и железной рукой амазонок: Мамонта и Чулок. Кушеточник оставил с собой около сорока бойцов, в основном хиппи. Вот она — первая колония Звенигородской. Дай Бог не повторить судьбу целого отряда, исчезнувшего в тумане Норфолка во времена Первой Мировой.

Солдаты, под эгидой двух женщин, составляли в основном хиппи, проявившие вдруг всплеск к насилию. У каждого со временем просыпаются свои навыки, о которых человек не то, что не подразумевал, а всячески искоренял. Но мозг, как таковой, понять невозможно. Так же как индивид не в силах до конца понять самого себя — зачем он делает те или иные поступки, почему живёт в этом метро и поклоняется его Богу. Шестьдесят с лишним человек ровно в 9:33 вошли в последний на предстоявшие планы тоннель.

Переход выдался ещё скучнее, чем предыдущий. Казалось, назло попрятались крысы и летучие мыши по своим углам. А так хотелось размяться перед предстоящим побоищем. Тоннель от Звенигородской до Садовой занимает около 930 метров. И ни одного чудика, что непривычно для слабо неизведанного тоннеля. Кое-где, правда, стены покрывали мох и лианы, но они не представляли угрозы. Уже без четверти десять прорисовалась обитель.

— Дамочка, приобретаем Да Винчи — ни о чём не подразумевающий купец налетал на Чулок. Литовка, в отличие от самого продавца, его узнала. Подбитый нос украшал морду. Позади покошенный прилавок и «баба с младенцем» как главный лот.

Взмахом сабли диггерша аккуратно сорвала торгашу голову с плеч. Создавалось впечатление, что картина с Мадонной и ребёнком неуязвима, ибо потоки крови заливали всё, что можно, кроме полотна. Когда же голова спикировала на землю, толпа, точно по залпу Авроры, кинулась на станцию, уничтожая всё на своём пути. Вот так на глазах меняется история: сто с лишним лет назад крейсер палил по Зимнему, сейчас достаточно одной скошенной головы и галлона крови подобно красному фонарю истории.

Не прошло десяти минут, как половина станции вплоть до перехода на Спасскую была отвоёвана сепаратистами. Немедленно создавался заслон из того, что уцелело в ходе тактики «выжженной земли». Прежде, чем двинуться дальше, дабы перекрыть тоннели и последний переход к Сенной, пришлось отбить две атаки со стороны Четвёртой линии. Непропорциональные потери стали на руку мятежникам, не смотря на численный перевес купцов и прибегавших солдат. Количество жертв Чулок с четверти сотни тут же перепрыгнули до полсотни, после чего женщина сбилась со счёту.

Ближе к десяти утра оккупанты приблизились к Сенной, не давая защитникам Синей ветки прорваться на станцию. Там же потеряли Мамонта: шальная граната угодила точно под ноги. Спустя мгновение президент Славы лишилась обеих ног. Литовка одна оттащила женщину в сторону, так и не успев при этом проститься. Мамонт к тому времени была мертва, лишь культи какое-то время продолжали нервно пульсировать.

Точно Жанна Д-Арк, встав впереди остатка повстанческого войска, Белый Чулок отбивались от яростных атак сенных. Садовая к тому времени перешла в руки Купчинскому Альянсу. Последние потери среди КУ пришлись спустя полчаса после отпора Четвёртой ветки. Случилось то со стороны Спасской. Двадцать смельчаков во главе с диггершой, выстраивали мощные редуты и стены из трупов. Благо, последнее не в первой приходилось делать. Будучи к одиннадцати часам укрепления стали готовы, и в то же время со стороны Звенигородской и южных станций пришло подкрепление в размере тридцати-сорока человек. Если верить Молоху, часть веганских, сражающихся за юг жёлтой ветки (вплотную приблизившись к грибникам), также укрепит мощь повстанцев, сведя на нет сопротивление Спасской. Так и так, пробиться на КУ можно было теперь только через Узел, одно из звеньев которых всецело контролировала горстка хиппи и до селе никому неизвестный Альянс во главе с Борисом.