Подставных игроков губит жадность - Гарднер Эрл Стенли. Страница 10

Здание фирмы было сооружено из причудливых островерхих разборных конструкций, скорее всего, доставленных на стройку по частям и собранных на месте.

Лоррен Роббинс вышла из левой дверцы и, обойдя автомобиль, приблизилась ко мне.

– Как по-вашему?

– Совсем неплохо, – заметил я. – Отличное местечко.

– Самая лучшая загородная площадка под застройку во всей округе, – с гордостью заявила она. – Обидно, что кому-то долго не хотелось с ней расставаться, когда здесь такой спрос на жилье. Вы не поверите – владелец земли, из тех, кто только и умеет орудовать вилами да лопатой, пятьдесят лет держал землю под пастбищем.

– Хотите сказать, что никто не предлагал ему...

– Конечно предлагали, – ответила она, – но он и слышать не желал. Мне, говорил он, досталась земля с молочной фермой и, черт подери, молочной фермой останется! Будь я проклят, хозяин я, в конце концов, или нет? – Лоррен весьма комично передразнила упрямого старика.

– Наверное, – предположил я, – он умер.

– Да, умер, и, когда наследники при начислении налога на наследство узнали, сколько стоит их земля, они сломя голову кинулись искать нашу фирму «Холгейт и Мэкстон». Вообще-то они связывались с тремя разными фирмами. Но наши условия оказались самыми выгодными. Пошли в офис?

– Здесь так красиво, что...

– Мистер Холгейт вас ждет. Специально зарезервировал время.

Я улыбнулся и сказал:

– Тогда пошли.

Она провела меня в приемную, увешанную снимками и картами-схемами. В помещении стояло полдюжины письменных столов, за тремя агенты завершали сделки, выдавали расписки, принимали чеки.

Справа на двери в кабинет была прикреплена табличка: «Кристофер Мэкстон». На двери слева: «Картер Дж. Холгейт».

В глубине приемной находились три столика с пишущими машинками, несколько телефонов и шкафчиков с картотеками. На машинке стучала хорошенькая брюнетка.

– Моя помощница, – бросила через плечо Лоррен, направляясь к кабинету Холгейта.

Помощница, глядя на нас большими выразительными черными глазами, улыбнулась ярко накрашенным ртом, обнажив ослепительно белые зубы. Встала и подошла к нам.

Длинные ноги, высокая статная фигура – она вполне могла бы получить первый приз на каком-нибудь конкурсе красоты.

– Это... – начала было она.

– К мистеру Холгейту, – оборвала ее Лоррен. – Нас ждут.

Без стука открыла дверь. Брюнетка продолжала улыбаться мне вслед, но сияние глаз уже угасло.

Кабинет Холгейта представлял собой просторное, роскошно отделанное помещение с длинным столом, на столешнице которого размещался изготовленный из папье-маше макет разбитой на участки холмистой местности с ниточками дорог и зеленью газонов. Тут и там были разбросаны игрушечные деревца. На участках стояли модели домиков, которые можно переставлять с места на место. Красные черепичные крыши сияли под имитирующим солнце, подвешенным под потолком мощным прожектором.

Огромный письменный стол Холгейта был завален всякими безделушками и небрежно разбросанными документами.

Сам Холгейт – крупный мужчина лет под пятьдесят, с ослепительной улыбкой и внимательным взглядом серых глаз, с несколько медлительной речью и непринужденными манерами преуспевающего делового человека, – встав из-за стола, протянул мне руку.

И манерами, и одеждой он был похож на техасца. Ковбойские штаны и сапоги. Ростом около шести футов и двух дюймов. Готов по малейшему поводу расплыться в широкой улыбке.

– Приветствую вас, мистер Лэм, как поживаете? Очень любезно с вашей стороны приехать к нам. Присаживайтесь, пожалуйста.

Коротко подстриженные седые усы придавали рту энергичные очертания.

Пожимая ему руку, я ответил, что рад возможности с ним познакомиться, что у него замечательные участки под застройку и что, похоже, они будут пользоваться большим успехом.

– Ничуть не сомневаюсь, – подтвердил Холгейт. – В этих местах у нас одни из самых лучших участков. Но мы предлагаем нечто большее, мистер Лэм. Мы даем возможность людям делать деньги. Мы выгодно купили эту землю и выгодно продаем. Делимся потенциальными прибылями со своими клиентами. Не скрываю – люблю работать оперативно. Не люблю, когда продажа готовых участков тянется до бесконечности – неделю, две, порой месяц. Это не по мне. Я покупаю недвижимость, а потом делюсь частью потенциальной прибыли с покупателями, чтобы самому побыстрее перейти на новое место. Все нераспроданные участки продаю сразу одной финансовой компании, а сам перебираюсь куда-нибудь еще. В этом случае прибыль бывает ниже, но оборот капитала много выше. Я... Проклятье, мистер Лэм! Похоже, я собираюсь продать вам участок. Нет... хотя если бы вы действительно решили вложить деньги в один из них, это был бы самый быстрый и надежный способ удвоить, утроить, а то и учетверить ваш капитал. Ну вот, я опять уселся на своего любимого конька, а мне надо поговорить с вами о том происшествии.

– О, разумеется, – согласился я.

– Не могли бы вы рассказать мне, что вы видели, мистер Лэм?

Я начал:

– Значит, так, это было приблизительно в половине четвертого пополудни 13 августа.

Холгейт кивнул Лоррен Роббинс. Она села, взяла со стола блокнот для стенограмм, и ручка запорхала по странице.

– Надеюсь, вы не возражаете, – сказал Холгейт, – мой секретарь для надежности кое-что записывает. Столько дел, что я стараюсь все записывать, иначе забываю... Память уже не та, что раньше. А как у вас с памятью?

– Кажется, в порядке, – ответил я.

– Как и положено, – заметил он. – Вы молоды. Так на чем мы остановились?

– На половине четвертого пополудни 13 августа, – подсказала Лоррен.

– Ах да. Прошу, продолжайте, мистер Лэм.

Я продолжил:

– Я шел по западной стороне Главной улицы, приближаясь к пересечению Седьмой и Главной улиц. На восточной стороне в северном направлении двигалась вереница машин. Кажется, четыре или пять... Скорее всего, четыре. Так вот, я заметил перекресток, потому что собирался перейти направо, на восточную сторону Главной улицы, и стал следить за светофором. Светофор переключился с зеленого на желтый. Ближайшая к перекрестку машина вполне могла бы проехать, но водитель резко затормозил. Шедшая сзади машина чуть с ним не столкнулась. В следующей машине сидела молодая женщина – довольно привлекательная... Погодите. Думаю, это была следующая машина. Возможно, от нее до перекрестка было три машины, но, как мне представляется теперь, их было всего две. – Я закрыл глаза, как бы пытаясь воссоздать картину происшедшего.

– Так-так, продолжайте, – попросил Холгейт.

– Это был легкий автомобиль. Не знаю, отечественной марки или иностранной. Спортивного типа, с опущенным верхом. Я запомнил потому, что видел девушку, когда ее ударило, то есть, когда столкнулись обе машины. Я заметил, как у нее дернулась назад шея... то есть голова.

– Так-так, продолжайте, – повторил Холгейт.

– Та, что позади, была большая машина, – продолжал я. – Ну, скажем, не самая большая, однако вполне приличных размеров, помнится, был «Бьюик», большой, и... в общем, мужчина вовремя не затормозил. Он ехал в левом ряду, видно, хотел пойти на обгон, потому что когда я увидел его впервые, он сворачивал вправо, чтобы попасть в ряд и...

– Так, так, так, – закивал Холгейт. – Дальше, разглядели ли вы его достаточно хорошо, чтобы потом без труда узнать?

Я покачал головой:

– Тогда нет.

Он слегка помрачнел.

– Во время инцидента, – добавил я, – он вышел из машины.

– И вы тогда его узнали?

– В то время я не знал, кто он, но теперь знаю. Этим человеком были вы.

Он расплылся в улыбке:

– И кто, вы говорите, был виноват?

– Господи, да здесь не может быть никакого сомнения! – воскликнул я. – Я сожалею, мистер Холгейт, и мне очень не хотелось бы свидетельствовать против вас, но вина полностью лежит на вас. Вы врезались в задний бампер автомобиля. Утверждаю, врезались вы. Нажали на тормоза, когда оставалось всего три-четыре фута. Это немного смягчило удар... даже удивительно, как мало было шума. Но тем не менее вы стукнули ту легкую машину достаточно сильно, чтобы... м-м-м, словом, я видел, как у девушки дернулась голова.