Я, ты и шизофрения (СИ) - Твин Клэр. Страница 3

— Мистер Мартин, в этом нет необходимости, то есть… — главное быть убедительней. — Они и так все знают. Мы уже посещаем специальный центр, уже начался курс лечения.

— Курс лечения? — недоверчиво переспросил мужчина и поднял одну бровь. — Если так, то вы должны были поставить меня, школьного психолога, в известность. Я бы направил вас…

Он не успел договорить, как я, с натянутой улыбкой, перебиваю:

— Сэр, мои родители и я не хотели бы распространять об этом.

Надеюсь, я прозрачно ему намекнула.

— Аманда, я давал клятву Гиппократа, никто бы не узнал о твоей проблемы, — «о твоей проблеме» пульсирует в голове, — в любом случае, если не сложно, могли бы твои родители навестить мой кабинет? Мы все обсудим.

Боже, нет-нет! Только не это… Я сжимаю кулак и пытаюсь произнести хоть слово, но что-то мне мешает — страх. Легонько кивнув, перевожу дыхание.

— Конечно, но… просто они сейчас очень заняты, как будет свободное окно, мы сразу придём.

Психолог откинулся на спинку своего стула и осмотрел мой внешний вид, который был простой ужасным. Мне будто довелось со своими мертвыми предками поговорить, иначе как объяснить эту белизну на щеках.

— Хорошо, но лучше не затягивать. Если обнаружится что-то серьёзное, я попрошу директора перевести тебя на домашнее обучение, ты же против?

Черт, это, наверное, единственный плюс шизофрении. Хотя бы не буду видеть рожи двуличных людей. Но что-то все равно мне не давало покоя… Я не могла успокоиться: ладошки стали потными и холодами, как лёд, сердце все ещё скулит, лицо бледное. Но опять же, мне не даны силы это контролировать.

— Не против, но не думаю, что у меня что-то серьёзно, — сказала я, и на лице мужчина озарилась одобрительная улыбка.

Мистер Мартин открыл свой шкафчик и немедленно достал визитку, протягивая её мне. Визитка… Значит он хочет, чтобы мои родители ему позвонили. Черт!

— Передай это маме и папе. Пусть позвонят, если это не составит проблем.

Встаю с кожаного кресла, периодически кивая на его слова, когда в мыслях все спутано. Ничего не могу уловить, вся его речь сквозь пальцы проходит.

— Хорошо, мне можно идти? — психолог кивнул, после чего я направилась к белой двери. Чем быстрее свалю из этого кабинета, тем скорее окажусь в безопасности. Потерпи ещё секунду, Аманда! Будь сильной!

— Аманда, — окликнул моё имя Мартин, и я обернулась, успев схватиться рукой за дверную ручку, — если тебе захочется поговорить, я всегда здесь.

Мило с его стороны, но он последний человек в списке, с кем бы мне хотелось обсудить свои проблемы. Натянув неправдоподобную улыбку, киваю:

— Спасибо. До свидания.

Я вышла из кабинета и побежала в уборную. Все тело сразу начало гореть. Меня охватил какой-то приступ, от которого невозможно дышать. Черт подери, меня почти раскололи! Нет, не верю! Слезы начали стекать с глазниц. Мне так страшно, что родители узнают правду, а ещё страшнее оказаться в психушке. Но я им ни в коем случае не скажу, нельзя. Снова проснулась мука, которая показывала себя через пульсирующую боль в голове, отливаясь на ноющее сердце. Звон голосов начал увеличиваться, они все слали кричать! Я не могу разобрать, что они говорят, что им нужно. Не понимаю, где мои мысли и где мысли внутреннего психа. Боже… Это правда. Я действительно больна.

====== Глава 2. ======

Еще минут пять, и слезы перестали лить из глаз, после чего, наконец, я ощутила опустошение. Опухшие глаза и обветренные губы были ярко-красного оттенка. Мои жизненные силы на исходе. Быть морально убитой — одно, а эмоционально — другое. Мои голоса говорят, чтобы я покончила с собой, просто взяла и покончила. Пошла домой и сделала это. Набрала воду, взяла лезвие… Но нет, я не собираюсь умирать, пока не попаду на концерт своей любимой группы, пока не увижу вживую своих любимых актёров и писателей. Шизофрении придётся подождать.

*

Я сбежала с уроков. Убежала домой. Не смогла переварить то, что узнала, а точнее то, что узнал Мартин. Холодный воздух развивает мои тёмные пряди в сторону. Город такой хмурый и серый. Он нагоняет сильную дикую тоску, что хочется взять и спрыгнуть с моста, чтобы хоть как-то разнообразить минуты, последние минуты. Погода пасмурная, но солнце пытается пробиться сквозь грозовые тучи. Если посмотреть вокруг себя, то можно увидеть большие здания, все такие же серые, высокие, лысые деревья, которые напоминали о неминуемой кончине; дорогие магазинчики, что забиты очередями людей, вечно чем-то недовольными. Хоть улицы и переполнены постройками, машинами, они все равно пусты и одиноки, как и любой человек. Продолжаю неспешно идти, считая шаги, как вдруг врезаюсь в какого-то человека, а позже оказалось в парня. Черт… Я, прищурив глаза, подняла голову вверх и взглянула на него. Ему было лет семнадцать — восемнадцать, похож на коренного американца; на нем: черная куртка, джинсы и шапка. Волосы незнакомца, которые были под головным убором, тёмные, видно, он брюнет. Губы алые или даже кроваво-красные, нижняя губа полнее верхней. Носик ровный, с острым концом. Парень явно был хорош собой. Его карие глаза уставились в мои, наладив зрительный контакт, и от смущения я опустила их. На мгновение страх отпустил меня.

— Извини, — произнёс парень, поджав мягкие губы. Его голос мелодичный, нежный и невероятно пленительный, как свет для мотыльков. Не знаю почему, но этот тенор напоминал мне голос одного певца. Я улыбнулась.

— А ты меня.

— Измеряешь шаги? — он кивнул на мои ноги, и по его улыбке было ясно, что он считает это забавным.

— Нет, считаю, но… Уже сбилась.

— Причудливо, — ухмыляется незнакомец.

Ощущаю прилив крови к щекам.

— Вовсе нет, меня зовут Аманда.

Зачем я ему это говорю? Чтобы я знакомилась с кем-то или просто начала болтать? Странный феномен, но этот парень зацепил меня своими глазами и голосом, или может мне просто грустно? Да, точно, я просто ищу утешение.

— Сэм.

Я искренне улыбаюсь и смотрю на него, не издавая звука. Ветер развевает мои волосы и щекочет покрасневшие щеки. Время обратилось в прах. Мы продолжаем наши гляделки, и секунду я забываю о своих проблемах, окунаясь в омут нового знакомого. Это слишком странно, даже для меня. Я заметила, как один прохожий пристально смотрит в мою сторону. Мужчина в капюшоне с выпученными глазами глядит на нас с Сэмом, а, когда замечает мой взор на себе, сразу же убирает взгляд и застенчиво улыбается. Я улыбнулась в ответ. Господи, улыбнулась! Я улыбнулась! Невозможно…

Моя шея повернулась к Сэму, но его уже не было. Он словно испарился. Сбежал… На сердце стало пусто и тяжко, как было до этого столкновения. Я знала лишь его имя, больше ничего: ни адреса, ни номер сотового, ни даже фамилию. Лишь его имя. Почему у меня такое странное чувство, словно бы я его знала сто лет? Уверена, что вижу его впервые в своей жизни, но лицо уж больно знакомое, точно также и голос. Но благодаря ему я забыла обо всем темном, это было здорово — стать на мгновение свободной.

Постояв еще минутку, я сделала шаг вперёд и прошла дальше, думая о новом знакомом, прокручивая нашу с ним недолгую беседу. Дома никого не было, лишь сквозняк в моей комнате. Я подбежала к окну и прикрыла его, чтобы ветер перестал насылать холод, которого во мне было предостаточно. Мое окно было огромным и имело большой внутренний подоконник, на котором я могла вечерами сидеть и читать книги; также висели жёлтые гирлянды, дополнявшие мой маленький мир какой-то необъяснимой магией. Смотря в оконную раму, я представляла, как девушка и парень танцуют вальс под дождём, как они крутятся и смеются, наслаждаясь друг другом; как парень берет и целует свою половинку, обнимая её за талию. Меня никогда не любили. Таких, как я не то, чтобы не любили, таких вообще не замечали. Невидимка для всех, что может быть ужасней?

Я собрала мятые вещи, разбросанные по полу и засунула их шкаф, который лучше не открывать ближайшую вечность. Махровый, белый, пушистый ковёр ласкал мои ступни и теперь был хотя бы виден, ведь кофточки и джинсы были повсюду. Большая, деревянная кровать не была застелена, хоть мама и говорила убрать её где-то миллион раз. Но мне всё равно на наставления мамы, как пустой звук. Она могла это понять, но делала вид, словно не замечает или же я не услышала. Тоже своего рода иллюзия.