Я, ты и шизофрения (СИ) - Твин Клэр. Страница 37

— Будто у меня есть выбор, — ответила я, не оборачиваясь.

Сэм недовольно цокнул и перевернулся на живот, кинув голову на подушку.

— Знаешь, я решил, — пробормотал он, — завтра у нас второе свидание. Пора бы отдохнуть от суеты.

На лице появилась довольная улыбка. Эта новость была чудесной, в связи с последними событиями, как нельзя нужной. Бросив учебники на кровать, я прыгнула за ними и приползла к груди парня, смотря на его лицо, в глаза...

— И где же?

— На этой краше. Потрясающий вид на звёзды.

На моем лице скользнула детская ухмылка. Поражаюсь: как можно быть таким романтичным? Мне даже стыдно. В обычных парах романтичные девушки, а не юноши. Но меня это забавляет. Мы необычные.

— Вид на звёзды везде красив, — прищурилась я, приближаясь к Сэму. Как же он вкусно пахнет.

— Нет. Только там, где есть ты.

— Ага, — ухмыльнулась я, — там, где я, ты и шизофрения...

Сэм привстал и обхватил рукой мои плечи. Он глубоко вздохнул и легонько улыбнулся. Тишина. Она так прекрасна. Я задумалась. Задумалась о тесте, о завтрашнем свидании, о словах Эшли и о клубе. А Сэм не знает, что я теперь состою в секте шизофреников. Думаю, он имеет право знать.

— Сэм, — окликнула его, — я записалась в клуб для шизофреников...

Парень нахмурился.

— Зачем? Неужели, ты рассказала все родителям?

— Нет.

— Аманда, когда ты, наконец, признаешься им? Это ведь твоё здоровье, а не дневник с плохими оценками. Почему ты трусишь?

Я отдалилась от парня и глубоко вздохнула. Меня начало вновь колотить. Все вокруг правы: я не должна умалчивать правду. Но почему никто не хочет меня понять? Это страшно, и да, может, я трушу! Однако поделать с собой ничего не могу. А может, это все болезнь? Я читала, что такое возможно, а я вроде бы ничем не отличаюсь от других.

— Сэм, пожалуйста...

— Нет, — перебил тот, сев на ноги, — Меня убивает то, что я знаю о твоей проблеме и молчу! Меня бесит это! Ты должна все рассказать!

— Я знаю, но дай мне время!

— Аманда, время давно прошло. Я не хочу смотреть, как эта болезнь тебя убивает изнутри...

— Со мной все в порядке, – внушаю нам обоим я, улыбнувшись краешком губ.

— В порядке? Аманда, вспомни, ты чуть не перерезала себе глотку! – голос Гилмора стал звонче и озлобленней. Аж мурашки пробежали по телу.

— Я же обещала, что скажу. Просто нужен подходящий момент...

— Такими темпами этот твой подходящий момент не скоро настанет! – фыркнул тот.

Дышать стало тяжко, будто в лёгких пробили тысячу дырок. Губа, как у ребёнка, дрожит.

Гилмор прав. Все правы.

— Ты ко мне несправедлив, Сэм. Я не хочу с тобой ссориться. Ты знаешь мою позицию, а я твою. Пусть так и будет.

Гилмор продолжает смотреть на меня, медленно качая головой. Он импульсивно вскакивает с постели и подходит к вешалке, на которой висит его куртка. Я понимаю, что он уходит, но почему? Нет, нет, пожалуйста.

— Сэм...

Он проигнорировал меня и продолжил одеваться. Потом подошёл к окну и открыл его, напоследок обернувшись в мою сторону. Я вытираю слезы с лица и умоляюще смотрю на брюнета. В голове одно: «Хочу, чтобы он остался!». Мне так жаль, что это происходит с нами, со мной. Все в моих гребенных руках, но я слишком глупа, чтобы что-то исправить или предпринять. Мерзость!

— Не уходи, — пробормотала я, надеясь на положительный ответ.

— Я так не могу, Аманда. Побудь одна и хорошенько подумай, — Сэм нахмурился, покачал головой и аккуратно залез на подоконник, а затем пропал во мраке ночи, оставив меня одну со своими запутанными мыслями.

Мне так обидно, так больно, что хочется взять и уничтожить себя и все, что обо мне напоминает. Из-за слабости мы не делаем верных шагов, которые могли изменить все к лучшему. Но скоро все закончится. В этом мире нет ничего бесконечного, кроме боли, конечно.

Слезы продолжают лить из глаз, как дождь, и насморк увеличился, делая меня ещё более жалкой. Я расскажу все родителям. Если не сегодня, то завтра... или послезавтра.

«Дорогой дневник!

Сегодня был мой первый день в клубе, где тусуются анонимные шизофреники. Мне понравилось. Да, ты не ослышался, я правда полюбила это место. И дело не в печеньях и газировках, просто люди, что сидят там – мое отражение. Да, многие из них перенесли ужасные больничные дни, и смело могу заявить, что я их поклонница. Эти люди смогли перенести правду, боль, страх... Я удивлена тем, что в наше время столько страдающих шизофренией! Просто ужас... Когда к нашему дому подъехала белая машина с логотипом клуба, я быстро рванула на улицу, чтобы забрать свой пропуск. К счастью, родители остались в неведении, мне повезло.

Теперь поговорим обо мне, Майкле и Мэди. После того, что мы натворили во дворе Лары, у нас появилась своя шайка. То есть, я не одинока. Несмотря на мой вспыльчивый характер, эти люди продолжают общаться со мной. Хотя, кажется, Мэдисон просто боится кукол, которые грозятся ей вырвать язык. Но есть и хорошая новость: никто не понял, что той ночью бандитами, как выразилась Лара, были мы. У неё очень много врагов, которые мечтают поставить дурочку на место, просто не решаются бросить вызов её семье. А в наше время по-другому никак: правда и справедливость нищенствуют по сравнению с властью и деньгами.

Мэди перестала прятаться и стыдиться своей лысины. Повезло, что в двадцать первом веке все модно.

Завтра у нас с Сэмом свидание. Я счастлива. Очень сильно. Когда он рядом я чувствую, что жива. Если Сэм уйдёт меня на станет. Боюсь будущего, которое затмит настоящее, а мне здесь и хорошо, и плохо. Надеюсь, я заслужу быть счастливой».

====== Глава 14. ======

Сегодня ночью мне снова приснился кошмар. Там были все: Сэм, родители, Майкл и Мэдисон. Во сне все друг с другом ругались, крича что-то обо мне. В этом заключается и весь кошмар: неприятно, когда твои любимые ругаются, а тем более из-за тебя.

Это и объясняет мой «разжеванный» вид. Я встала пораньше, чтобы принять холодный душ и избавиться от тревоги, которая возникла со вчерашнего дня. Но мы-то прекрасно знаем, что простым душем от этого не отделаешься. Одевшись, я выпила таблетки и спрятала упаковку в шкатулку с замком, на всякий случай, если мама захочет зайти в комнату. А она захочет.

— Привет, — хмуро произнесла я, садясь за кухонный стол, который был уже накрыт завтраком. Мама поцеловала мой лоб и подошла к холодильнику, вытащив упаковку молока. Я сделала резкое движение и почувствовала боль в ребре. Надо быть осторожней.

Смотрю в окно, за которым открылся вид на трассу, ведущую в центр улицы. Дорога пустая, только иногда, да проезжает какая-нибудь машина, после которой остаётся шум в ушах. Типичное утро.

— Брюс! Кофе! — громко обратилась мама к отцу, что был в своей спальне, судя по скрипу его комода. Из-за маминого крика я вздрогнула и немного оживилась, однако, на сон все ещё тянуло. Если бы передо мной стоял выбор: взять два миллиона долларов или хорошенько выспаться, я бы без колебаний выбрала второе. Папа входит в кухню, застегивая запонки и что-то говоря под нос. Он сел напротив меня и бодро улыбнулся. Ха! Мне стало аж завидно. В чем секрет его каждодневной бодрости и свежести? Я без всякого интереса хватаюсь за хлопья и насыпаю их себе в тарелку, заливая холодным молоком.

Мама поднесла отцу его долгожданный кофе и сама присела за стол, громко отодвинув стул. Тишина. Если женщина сейчас начнёт задавать вопросы о моем здоровье и тому подобное, то я точно расплачусь — настроение паршивое. Может, мне рассказать обо всем сейчас? Вот он подходящий момент, чего же я молчу?!

— Мам, пап, — мой голос был настолько тихим и плаксивым, что на душе стало тяжко. Господи, неужели я признаюсь?! Родители смотрят на меня с интересом и время от времени прикладывают к губам чашку с чёрным напитком. Кажется, я не смогу... — я должна сказать...

Боже, голос с каждой мной выговоренной буквой становится тоньше и тоньше. Тело полно адреналина, который волной прошелся в моей крови. От страха и напряжения ладошки вспотели, поэтому я безостановочно дёргаю свой белый свитер. Я так боюсь, что они меня не поймут и отправят в психбольницу, вдобавок ещё и заплачут, тем самым окончательно меня сломав. Не вынесу этого. Они продолжают хлопать ресницами и смотреть в мои глаза, что нервно бегают по всей комнате.