О ком молчала Кит (СИ) - Твин Клэр. Страница 71

А) Миа не была доброй и старинной подругой Киллиана. Она очень дорога ему, а из-за меня они разругались.

Б) Когда-то Миа помогла мне, протянула руку помощи. Благодаря ей я сейчас здесь… с Киллианом.

Теперь моя очередь.

Я могла ещё вечность наблюдать за рыжеволосой, но нельзя избежать разговора, а растягивать нет смысла.

Ладно, надо собраться. Выдыхаю полной грудью и легонько стучу пальцами об косяк двери, не решаясь сделать и шагу. Видимо, от неожиданности Миа испугалась, от того и вздрогнула. Девушка повернулась ко мне полубоком, и по взгляду мне стало ясно, что она вовсе не рада меня видеть. Что ж, это было ожидаемо.

Затем моё внимание привлекла её комната: она отличалась от других, по крайне мере, от моей и вожатого. Комната рыжеволосой была большой и просторной. Большое окно спряталось за фиолетовыми шторами, которые были обвязаны ленточкой. Напротив окна письменный стол, на нем, в свою очередь, зеркальце, косметичка, стопка книг и сложенные кофточки. Кровать почти новая, сделанная из красного дерева. Откуда я это знаю? У моей бабушки дома точно такая же.

На полу уместился мягкий белый коврик, на котором сейчас сидит Миа, складывая вещи.

Да уж, кажется, никакого разговора не будет. Неловко откашливаюсь, давая понять девушке, что я ещё здесь. Интересно, ей есть до меня дело?

— Разве моё молчание не прозрачно намекнуло, чтобы ты ушла? — говорит она, сидя ко мне спиной.

И тут вся моя прорепетированная речь исчезает. Блин!..

— Я пришла с тобой поговорить, Миа, и никуда не уйду, — чеканя каждую букву, произнесла я.

Рыжая прячет джинсы в чемодан, недовольно вздыхает, а затем встаёт на ноги, наконец, обернувшись ко мне всем телом. Она скрестила руки на груди и без интереса взглянула прямо в мои зрачки, сквозь очки. И только сейчас осознаю, что у Мии опухшие, покрасневшие глаза. Боже, она что, плакала?..

— Назови хоть одну причину почему я должна тебя слушать? — её брови подскочили.

Вообще-то есть одна причина…

— Киллиан. — объясняю я, взбодрившись.

Лицо Мии внезапно чернеет. Кажется, не сработало.

— Мне совершенно нет дела до Киллиана, — как холодно звучал голос рыжей, — мне абсолютно плевать!

— Неправда. Если бы тебе было плевать, ты бы так усердно не защищала его от меня!

Подруга (или уже нет) скривила гримасу, тем самым показывая неохоту говорить, но её ждёт разочарование.

— Да, защищала! — внезапно вскрикнула девушка. — Но хоть кто-то сказал мне «спасибо»?! Нет, он предпочёл нашей дружбе тебя, Кит! Тебя! И больше не о чем нам говорить! Ты знаешь, где выход!

Она хотела было развернуться, как её останавливает мой голос:

— Киллиан не жертвовал вашей с ним дружбой, как ты это не поймёшь?! Ты сама подвела черту. Я и не собиралась занимать твое место…

— Но.!

—…И место Ребекки тоже! — продолжаю громко объяснять я, задыхаясь. — Ты ничего не зная, делаешь выводы… Ты меня не знаешь… И видимо Кила тоже! Слушай, — тут я делаю уверенный шаг, подругу это поразило, — вы нуждаетесь в друг друге! Будь ему хорошим другом — выслушай его, поддержи, не требуй то, чего нет!.. Миа, вы любите друг друга, зачем же все портить? Заметь, с Грегом, Лу и Хеном Киллиан не ругался. Они по прежнему друзья. Ты… ты просто слишком его опекаешь, лишаешь свежего воздуха. Понимаю, Ребекка была тебе очень дорога, тяжело свыкнуться с её потерей…

— Ты ничего о ней не знаешь!.. — перебивает меня девушка, выпустив наружу свой оскал и искреннюю злобу.

Выдыхаю, настраиваясь на продолжение монолога.

— Возможно. Но я точно знаю одно: Ребекка бы хотела видеть Киллиана счастливым… Тебя счастливой, вас всех счастливыми! Так почему же ты одна не видишь счастье других?

В это мгновение что-то в глазах Мии изменилось. Больше нет ненависти, злобы. Есть печаль… Господи… Я вижу как мелькают слезы в её глазах; ей душно и очень больно. Рыжая прикусывает дрожащие губы и глядит куда-то вверх. Что же на твоей душе, бедняжка?.. Мне становится больно дышать вместе с ней. Сколько ещё тайн предстоит узнать в этом лагере? Невыносимо.

— Я, — голос Мии дрогнул в плаксивой нотке, — я всегда всем желала счастья… Всегда… Всегда приходила на помощь, помогала советом, была надежным плечом и щитом, жилеткой, в которую можно поплакать, но… Но никто никогда не спрашивал меня: «Миа, как ты?», «Миа, тебе нужна помощь?», «Хочешь выговориться?». Я пыталась что-то изменить, но… Я не знала с чего начать. Все заняты своими проблемами, не замечая страдания других. Всем плевать. Никто не станет углубляться в твои мысли, потому что они заняты своими. Я желаю всем счастья, ты не права, Кит… Но, когда придёт моя очередь? Когда кто-то обратит на меня своё чертово внимание и поймёт, — тут девушка всхлипнула и выпустила слезы, — поймёт, что мне плохо!!!

Она не выдерживает груз эмоций и со всей душой, словно не плакав сто лет, начинает рыдать взахлеб. Её плечи трясутся, руки дрожат, а из милых глаз льются горячие потоки слез. От этой картины моё сердце сжалось. Миа — жертва человеческого безразличия. Да, у неё были друзья, да она улыбалась, но никто ей не хотел помочь, никто не слышал её крик о помощи. А так бывает. Человек будет улыбаться вам, а по ночам вскрывать вены, скуля в мокрую подушку. Проблема общества в том, что люди скрывают свои проблемы за улыбкой, наркотиками, стихами или соцсетями, а затем бесследно пропадают, прыгая под машины и вскрывая вены. Никто не хочет слушать других, им плевать. Миа жертва. Её просто никто не хотел слышать, любить и оказывать внимания, поэтому она решила сама опекать людей. И потому выбрала Киллиана. Скрывать недостаток любви, даря её другим — вот он план одиночек. Безумный план.

Я бы хотела её сейчас обнять и утешить, но знаю, в такие моменты, хочется, чтобы тебя не трогали. Я понимающе смотрю на неё и грустно выдыхаю. Слезы все ещё продолжали лить, как из ведра. Боже, как же душно от боли. Лицо девушки покраснело и опухло, она выглядит раздавлено.

— Миа, почему же ты об этом никому не сказала? — прерываю тишину я, в которой отчётливо слышны всхлипы девушки и судорожное дыхание.

— А разве это кому-то интересно? Чтобы они мне сделали, а?! Похлопали по спине и вручили витаминки, что?! — на замену печали вновь вернулась злоба.

— Откуда ты это знаешь? Люди разные. Сказав об этом Киллиану, он бы тебе помог.

— У Киллиана умерла девушка! Я не могла докучать его своими проблемами!

Боже, она сейчас пытается оправдать своё молчание.

— Ладно, а как же другие люди? Они… — тут Миа меня перебивает:

— Черт возьми, хватит! Не тебе меня учить, Кит! Вспомни себя! Как мы с тобой познакомились? Ты сидела вся мокрая на тротуаре, заплаканная, ждала чудо! Тебе всего-то сколько? Пятнадцать-шестнадцать лет? Не тебе меня поучать!

Она боится, только вот чего? Открыться мне? Довериться? У неё тоже есть своя история? Боже, сколько вопросов. Меня начинает распирать от эмоций — я задыхаюсь. Но надо быть сильной.

— Да, мне шестнадцать лет! Но порой и люди младше тебя могут дать стоящий совет. Я хочу помочь тебе, Миа, — искренне говорю я, взяв девушку за тёплые ладони. На удивление она не отмахнулась, — расскажи, что тебя гложет. Тебе станет легче, обещаю…

Рыжая вглядывается в мои глаза, проверяя, правду ли я говорю. Она судорожно выдыхает, пытается привести себя в более спокойный вид, но выходит неважно. Знаю же, что хочет сказать, что боится. Время замерло; в груди сотрясается сердце, а по лбу льётся холодный пот. Эмоции бьют через край, и это невозможно контролировать. Боже, слишком сложно… Впервые кого-то успокаиваю я, а не меня. Мне очень страшно, будто надо переубедить человека не спрыгнуть с крыши…

Миа резко убирает свои руки и пытается отдышаться, жадно глотая воздух ртом, как рыба на суше.

— Мне нечего тебе рассказывать, просто забудь, — вытирает глаза рыжая.

Вот глупая! Нельзя скрывать боль, иначе потонешь в ней.

— Я всегда рядом, если вдруг захочется поговорить, — киваю, — не надо делать вид, что все хорошо. Я пробовала — не помогает.