Немного любви (ЛП) - Блейн Брук. Страница 2

— Скажи мне.

— Что тебе сказать? — спросил я.

Лукас покачал головой, его руки скрестились на груди.

— Здесь я тебе не помощник. Если ты пришёл сюда по какой-то причине, назови её.

Он знал? Он не мог. Я сам только что узнал и… Нет. Этого не могло быть.

— Всё… сложно.

— Сложно?

— Да.

Лукас невесело усмехнулся.

— Джексон Дэвенпорт, я знал, что ты напуган, но никогда не считал тебя трусом. Если ты не хочешь этого, то можешь взять себя в руки и сказать всё мне в лицо.

— Что ты… Я не… — я провел рукой по лицу, пытаясь понять, к какому он пришёл выводу насчёт того, почему я стою перед его дверью. Недостаточность моей невозмутимости заставила его защищаться. Он думал, что я пришёл отвергнуть его. Для меня эта идея была такой неразумной, что у меня внутри всё переворачивалось при мысли об этом. — Лукас… ты всё не так понял.

— Разве?

— Да. Я пришёл не… — я чуть не сказал «бросать тебя», но не хотел врать ему. Никогда не врал и никогда не буду. Вместо этого я сказал: — ругаться с тобой. Я не хочу ругаться.

— Тогда почему ты здесь, Джексон? — спросил он, и мой взгляд опустился на его губы. Я пробовал эти губы всего несколько раз, и близко не хватило, чтобы утолить мужской голод. Все эти месяцы, которые я упустил, борясь с самим собой в голове, никогда не позволяя себе получить то, чего хотел больше всего. И теперь мне оставалось всего несколько часов. Этого было недостаточно, и близко недостаточно. Но это всё, что у меня было, я и не собирался тратить больше ни секунды.

Если я не мог сказать Лукасу, что чувствую к нему, то покажу ему это.

Наконец-то.

Бесповоротно.

И начиная прямо сейчас.

Глава 1

Джексон

Наши дни

— Любимый омлет старого Луи, с картофельными оладьями и ломтиком бекона, крайне хрустящим, для моего нового друга Джексона, — официантка в кафе на Второй улице дружелюбно улыбнулась, поднимая со своего подноса переполненную тарелку и ставя её передо мной. Все, с кем я столкнулся за двадцать четыре часа пребывания в Саванне, улыбались мне точно так же, и эта улыбка, казалось, была у всех южан врождённой. Это и слова «доброе утро», пока я шёл от своего отеля до кафе на углу за завтраком, были не единственными отличительными чертами этого города, но они значительно отличались от равнодушия в Коннектикуте, и мне пришлось заставить себя отвечать добром.

— Спасибо, — сказал я, возвращая ей улыбку, отчего её улыбка только стала шире.

— Я могу принести тебе что-нибудь ещё? Ещё кофе?

— Кофе было бы отлично, наливай, — я протянул ей свою полупустую чашку, и она долила её доверху, затем достала из кармана фартука пригоршню пакетиков со сливками и положила их на стол рядом с другими, которые я оставил нетронутыми. На землях, где чай подавался с квартой сахара, наверное, было неслыханно оставлять какой-либо напиток без подсластителя, сливок или дольки лимона, и её жест казался машинальным рефлексом.

— Держи, милый. Наслаждайся и крикни, если что-нибудь понадобится.

— Большое спасибо.

Она поправила свои слишком большие розовые очки и подмигнула, уходя прочь. Я сделал большой глоток чистого кофе и поднял телефон обратно к уху.

— Ты ещё там? — спросил я.

— Я здесь, — ответила Сидни. — Так ты думаешь, что поглощение займёт больше нескольких дней? В чём задержка?

Я принялся за свой бекон, идеально хрустящий и приправленный клиновым сиропом, и подумал о встрече, которая была вчера.

— Думаю, они меньше согласны отдавать «АнаВог», чем мы предполагали. Если я смогу ненадолго остаться наедине с генеральным директором, то, думаю, смогу решить дело за неделю, но до сих пор они заговаривают мне зубы.

— Ты уже сказал это своему отцу?

— Только то, что они не подписали бумаги, не значит, что и не подпишут.

— Значит, это «нет», — рассмеялась она лёгким, звенящим звуком, который всегда напоминал мне музыку ветра. — Что ж, если кто и может убедить их продать компанию, это ты.

Именно поэтому мой отец отправил сюда меня, а не одного из других своих компаньонов. Я работал в «Дэвенпорт Ворлдвайд» всего с тех пор, как выпустился из Йеля четыре года назад, но уже заработал репутацию человека, способного заключить сделку без твёрдого доминирования, которым был известен мой отец. И где страх поднимал моего отца на вершину технической стратосферы, моё желание слушать и договариваться открывало больше дверей в постоянно меняющемся рынке.

— Не нужно озвучивать информацию, пока у меня на руках не будет контракта.

А он будет. Я не умалял свои успехи, но знал, когда у меня есть преимущество, и знал, что моей силой было узнавать слабость клиента.

— Мне бы хоть половину твоей уверенности, — вздохнула Сидни. — Может, когда ты вернёшься, то сможешь показать мне, как делаешь это.

— Как я делаю что?

— Выставляешь это так, будто всё легко. Завоёвываешь всех этих директоров своим очарованием, — её голос опустился едва ли не до шёпота. — Как ты заставляешь всех влюбляться в тебя.

Моя рука замерла над омлетом, который я резал. Чёрт. Я знал, к чему это идёт, и от этого у меня тянуло в груди.

— Джекс? — произнесла она, когда я не ответил.

Я прочистил горло.

— Прости. Я здесь. Связь плохая.

— Оу, ладно, — Сидни колебалась. — Я скучаю по тебе.

Я закрыл глаза и заставил себя втянуть в лёгкие воздух. Я ненавидел, что от этих слов с её языка я поморщился. Я ненавидел, что она говорила мне их, когда я их не заслуживал и не хотел. И больше всего я ненавидел, что моей реакцией на них была ненависть.

— Я тоже, — наконец произнёс я, ложь слетела с моего языка так же легко, как и всегда. Может, я был ужасным человеком, раз говорил ей слова, которые не имел в виду, но я давно был загнан в угол без альтернативы.

Я практически видел полную надежды улыбку на её лице, когда она сказала:

— Наверное, увидимся, когда ты вернёшься?

— Да. Да, увидимся, Сид.

— Хорошо. Удачи насчёт «АнаВог». Оу, и Джекс? Не забудь подумать о… ты знаешь. О том, что мы обсуждали перед твоим отъездом.

Моя челюсть сжалась сама собой, и я крепче обхватил вилку. Именно поэтому мне нужно было уехать оттуда первоначально. Сбежать от ответственности и решений, которые нависли надо мной как мрачная туча. Но даже сейчас, за миллион миль, меня по-прежнему душили ожидания, от которых я не мог сбежать. Не важно, как далеко я бежал, время по-прежнему сыпалось как в песочных часах, напоминая мне, что я просто откладываю неизбежное. Приклеиваю пластырь на зияющую рану.

Чёрт. Я бросил вилку и провёл рукой по волосам, аппетит пропал. Но каким-то образом мне удалось сказать:

— Подумаю.

— Хорошо. До скорого, Джекс. Я лю…

Я отключился раньше, чем она произнесла это. Те же самые три слова, которые она сказала мне перед тем, как я уехал сюда, уже зациклились в моих мыслях, и я не мог слышать их снова. Я чувствовал себя придурком за то, что бросил трубку, но что я мог сказать? «Спасибо»? «Я тоже»?

— Как у нас здесь дела? — официантка вернулась долить мне кофе и нахмурилась, посмотрев на мою практически нетронутую тарелку. — У тебя нормальный омлет? Бекон достаточно хрустящий?

Я махнул ей рукой.

— Всё в порядке. Просто принесите счёт, пожалуйста.

Светлые брови женщины практически взлетели до линии волос, но она не сказала ни слова, когда уходила. Через несколько минут она вернулась с чеком и коробкой для еды, а я протянул ей свою карту, не глядя на счёт.

— О боже! Ты не мог, — раздался громкий мужской вскрик из-за стола позади меня. — Ты грязная шлюха. Это та же самая рубашка Монико, которая была на тебе прошлым вечером.

Другой мужской голос, слегка ниже тоном, но такой же громкий:

— Это не та.

— Та. Кроме того, я где угодно узнаю это твоё виноватое выражение лица, — парень начал хлопать и напевать. — У Трипа был трах, у Трипа был трах, — в то время как я мысленно простонал. Его голос, такой оживлённый даже ранним утром, эхом раздавался в зале, но больше никто не обращал на них никакого внимания. Единственный шум жалобы, казалось, исходил из моей головы, которая начала пульсировать ещё до того, как я повесил трубку. Я потёр виски, очень надеясь, что официантка скоро вернётся, чтобы я мог пойти выпить несколько таблеток «Адвила» перед следующей встречей.