Девушка у обочины (ЛП) - Уайлдер Джасинда. Страница 25

— Зачем? Куда ты идешь? — Жар, напряжение, нужда отходят назад. Страх возвращается обратно. Куда он идет, почему уходит, почему…?

Адам возвращается на кровать, его руки ложатся на мои, и ими он подталкивает мои пальцы к бедрам. Я чувствую треск электричества, когда наши сцепленные руки находят мою сердцевину, а затем начинают кружить вокруг клитора, отчего задыхаюсь. Его пальцы входят в мою дырочку, и я стону, толкаясь внутрь вместе с ним; жар накатывает волнами, а напряжение сжимает, стягивает и растекается. Я закрываю глаза, и головой падаю обратно на подушку, едва замечая, что Адам покидает кровать, сосредоточенная на нарастающем крещендо ощущений, а потом слышу шелест пластика. Открываю глаза, и вижу Адама, вскрывающего пакетик и раскатывающего на члене презерватив.

И вот теперь с опаской таращу глаза, так как вижу еще раз, какой, бл*дь, огромный у него член, и мне интересно, будет ли больно. Слышала, что в первый раз всегда больно. Я не боюсь немного боли, но обеспокоена самим фактом, что потеряю девственность.

У меня нет никакого желания сказать ему, что я девственница. Нет. Ему не нужно знать. Адам здесь только на один уик-энд, а затем он вернется в Голливуд, чтобы сниматься в фильмах, а я останусь только в воспоминаниях. Это нормально. Я знаю, во что ввязываюсь. Не хочу, чтобы секс был чем-то важным. Это давняя история, и ему не нужно знать, потому что я никак не смогу объяснить все это.

Адам смотрит на меня, и я задаюсь на мгновение вопросом, может ли он прочесть мои мысли; каким-то образом понять, о чем думаю, потому что он смотрит на меня таким пронзительным, умным взглядом, отчего кажется, что Адам, несомненно, может распознать причину моей нервозности. Он стоит на коленях между моими бедрами. Я больше не трогаю себя, уйдя в свои мысли, во внутреннюю дискуссию.

А затем его пальцы находят клитор, и я хватаю ртом воздух, когда Адам трет его кончиком пальца. Он дважды обводит вокруг, третий раз, а потом погружает пальцы в щелочку, отчего резко втягиваю воздух, когда молния пронзает меня. Бедра приподнимаются, его пальцы кружат, молнии пронизывают меня снова, заставляя стонать, после чего Адам исследует и находит точку глубоко внутри меня, заставляя меня задыхаться, хныкать, стонать и еще выше поднимать бедра.

И тогда я опять кончаю так легко, быстро от толчков его пальцев и стону, чувствуя его над собой, стремясь держать глаза открытыми и удерживать взгляд на его бледно-зеленых глазах. И понимаю, прямо сейчас наступил этот момент, прямо сейчас…

Шире раздвигаю ноги, и его горячий и твердый давит на мой вход, пока Адам пристально смотрит на меня. Я хнычу, когда он продвигается немного вперед, поскуливаю от боли, разгорающейся при попытке вместить его. Ох, это больно. Больно. Замираю от боли, все еще содрогаясь; его пальцы на клиторе, кружат и продлевают волны оргазма, но он не может погасить боль.

Я наполнена и не могу принять его, не могу вынести это... Адам на мне и вокруг меня, и во мне, и я полна до отказа, ошарашена от ощущений, что в меня вошли, проникли внутрь, пронзили.

Но это не пугает. Его нежные и уверенные глаза наблюдают за мной, и думаю, Адам понимает, что это мой первый раз, но ничего не говорит и, может, не скажет.

Адам все еще не полностью внутри меня, но останавливается; на лице видно напряжение от того, что он сдерживается. Теперь, когда Адам замер, моим мышцам дан шанс приспособиться, растянуться, и чувство жжения исчезает или превращается во что-то другое, что-то горячее и глубокое.

— Все хорошо? — рокочет он.

Я киваю.

— Да. Да. Боже, да. — Накрываю ладонью его задницу и притягиваю к себе. — Еще.

Я не называю никакой другой причины, кроме того, что хочу еще. Боль, жжение и слабость после оргазма превращается во что-то мощное внутри меня, и интенсивность этого выше меня; его глаза, рука, сжатая в кулак на подушке рядом с моим лицом, другая рука на моей груди, трогающая сосок и вынуждая меня задыхаться; все это вместе, заставляет отчаянно нуждаться в чем—то еще, в большем, в нем.

В этом.

В сексе.

Я занимаюсь сексом.

С Адамом Трентоном.

Он опирается на локоть, поддерживая вес одной рукой, пока другой все еще играет с соском. Его рот находит мой. Бедра движутся навстречу моим, и Адам толкается глубже.

Он отодвигает бедра, а затем устремляется вперед, и я чувствую короткий, острый, сжимающий спазм боли, будто что-то разрывают, но это происходит так быстро, что не успеваю даже охнуть, как Адам уже до конца входит внутрь меня, и боль уходит, не остается даже в памяти. Он скользит обратно, сосредоточенный на мне с любопытством.

Я целую его, приподнимаюсь и оборачиваю руку вокруг его шеи, чтобы проникнуть язычком ему в рот. Адам начинает двигаться медленно, и становится так хорошо, так хорошо; жар, растяжение, наполненность и ощущение абсолютной завершенности приходит, когда Адам наполняет меня, когда движется, выходит, толкается внутрь, и теперь я сгораю от наслаждения, такого удовольствия.

Адам движется медленно, и каждое отступление заставляет меня всхлипывать от его потери, каждый рывок, заполняющий меня, вырывается из моих уст стоном облегчения от того, что он вернулся внутрь меня.

— О боже, Адам, — не могу не сказать этого. Я хочу, чтобы он знал, что мне это нравится. Он, должно быть, знает это из-за звуков, которые произношу, но хочу сказать это. — Так хорошо. Ты чувствуешься так хорошо.

Адам прячет лицо у меня на шее и толкается глубоко. Я выдыхаю с криком от глубины его толчков, от волн экстаза, что дарит его проникновение.

— Ты такая ох*енно тугая, Дез. Боже, ты чувствуешься нереально прекрасно.

Адам отстраняется, и я двигаюсь, не задумываясь. Оборачиваю ноги вокруг его бедер и пятками тяну обратно ко себе.

— Нет, я хочу… о, боже...

— Что? Скажи, что тебе нужно.

— Ты. Глубже. Больше. Мне нужно больше тебя, Адам. — Я заливаюсь краской, когда слышу себя, говорящую так, говорящую такое, но он рычит, отстраняется и садится на корточки.

Его член такой большой, и мне интересно, насколько комфортно ему может быть, и то, что он делает, а потом... О…о, господи. Адам становится на колени, берет меня за бедра, скользя руками под мою задницу, и поднимает, притягивая к себе. И, о боже, я абсолютно наполнена им; Адам полностью во мне, даже под кожей - он не может уже войти глубже…

Но потом Адам сжимает сильнее мои бедра, держа при этом меня на весу, хотя не знаю, как ему это удается. Я хватаюсь за простыню, приоткрывая рот, а потом он врывается в меня.

— БЛ*ДЬ! — кричу я, все тело трясет. Мои бедра движутся сами по себе. Адам рычит, пальцами впиваясь в плоть моих бедер, и тянет меня на себя.

— Черт меня подери, Дез, ты чувствуешься так хорошо. Я хочу двигаться в тебе как можно дольше, но ты чувствуешься слишком хорошо, — Адам выходит снова, медленно, а затем скользит в меня быстро и плавно.

Знаю, чего хочу сейчас; когда Адам снова отстраняется, я жду, пока он не начинает двигаться в меня, и направляю бедра к нему, встречая его толчок, и когда наши тела сталкиваются одновременно, ахаю, задыхаясь от головокружительного, пьянящего экстаза, что потрясает меня. Адам так глубоко теперь толкается в меня, что я не могу уже физически взять больше. Он двигает, и клитор бьется при ударе о его тело, отчего меня трясет. Потом Адам выходит, рыча теперь при каждом толчке.

Все его тело напряжено, как будто он собирает все свои силы, чтобы сдерживаться. Каждый толчок размеренный и медленный, и я понимаю, что Адам сдерживается, чтобы быть нежным и осторожным.

Я не хочу, чтобы он был нежным или осторожным, не полностью. Не думаю, что готова к Адаму, который полностью выпустит на волю своих демонов, но хочу, чтобы он, по крайней мере, немного ослабил контроль. Я двигаюсь вместе с ним, вращая бедрами, и Адам начинает двигаться быстрее, отчего двигаюсь быстрее вместе с ним; я почти могу предсказать его движения. Чувствую себя ненасытной; мне нужно больше его, нужен весь он, я нуждаюсь в его тепле и силе.