Исчадие ветров - Ламли Брайан. Страница 69

В этот раз Лейфа Дуглассона с ними не было — он был тяжело болен. Удивительно, как он выжил, ведь Итаква наказал за происшедшее и его — чуть не оторвал ему левую руку! Жрецы были злы — они жестоко подгоняли своих яков и уже не говорили никаких лживых хвалебных речей клану Тонйольфа и нашему новому вождю.

Однако с тех пор, как Итаква ушел, я не сидела без дела. Шагающий с Ветрами разрушил дом Морин и ее матери, и разум моей бедной сестры он тоже разрушил, поэтому я взяла их обеих к себе: хоть я и потеряла мужа, но я знала, что такое может случиться, и оттого достаточно быстро пришла в себя. Еще я знала, что жрецы Итаквы вот-вот появятся и утащат Морин к себе в Норенштадт. И я, Аннахильд, приняла твердое решение: черный Бог Ужаса отнял у клана уже слишком много, и больше он не получит ничего! Я долго учила девочку, как вести себя, пока она не затвердила мой урок полностью.

И вот, когда жрецы пришли и потащили ее, она тут же вырвалась от них, указала на того, кто хватал ее, и закричала: «Когда мой повелитель вернется, я скажу ему, что ты пытался заполучить меня против моей воли, а еще я попрошу у него твою голову, чтобы с ней играть!»

«А про тебя, — повернулась она к другому жрецу, — я скажу, что ты злоумышлял против повелителя, хотел ослепить его и отправить покалеченного навеки бродить меж звезд!»

Жрецы упали перед ней на колени, вскричав: «Не надо, госпожа, молим тебя! Это же не так, ты же знаешь».

«А когда я ему скажу — все будет именно так, — отвечала она. — И если вы заберете меня из клана, я непременно все расскажу. А теперь — вон отсюда!» И она топнула ногой.

Теперь жрецы и носа не покажут из Норенштадта, даже по велению Итаквы, потому что тогда они сами решили, что девочке будет лучше под замком и под их присмотром, то есть пошли против собственного бога, и лучше не гневить его дальнейшим неповиновением, тем более весь их хитрый план сорвался. Поэтому они поспешили со всех ног обратно, и больше с тех пор клан не беспокоили…

Может, после победы над так называемыми жрецами Итаквы я возгордилась, а может, и нет, но я стала думать о будущем Морин и об ее безопасности. Она — моя кровиночка, и она не будет вынашивать для Итаквы ребенка, с которым тот будет шагать по небу, рассеивая семя по вселенной. Нет, нет и еще раз нет!

Я решила тайно переправить Морин на Гористый остров: это единственное на весь Нуминос место, где она могла бы быть в безопасности и где Итаква не сможет ее достать. Так что она сейчас там, и именно там вы выполните свою часть моего плана.

— Ого… И как местоположение Морин касается нас? — спросил Силберхатт.

— Без нее вы никогда не найдете, чего ищете, — отвечала она. — Вы встретитесь с ней на Гористом острове, и ты, — она взяла де Мариньи за руку, — скорее всего, влюбишься в нее, по-другому быть не может. Сперва я думала, что вы останетесь здесь и будете защищать ее, ведь Итаква не оставит попыток ее достать, но теперь я знаю про ваш сундук, который летает между мирами.

— А дальше? — спросил де Мариньи.

Ведьма покачала головой, явно призадумавшись, как быть.

— Ладно, — наконец сказала она, — сделаем так: я дам вам с собой письмо. Прочесть его вы не сможете, зато Морин сумеет. В письме сказано…

— Где нам найти Часы Времени, — закончил за нее де Мариньи.

— Именно! — ответила она. И звонко, от всей души рассмеялась, без малейшего следа своей показной эксцентричности. Наконец-то путешественники увидели, что она не просто колдунья и пророчица, но еще и обычная человеческая женщина, причем умная, и они восхитились ее умом.

5. Отплытие в Темночас

— Аннахильд, то, что ты нам рассказала, это очень интересно, — сказал Силберхатт, — но все равно остались неясности, а от них может зависеть очень многое.

— Так спрашивай, — ответила она.

— Во-первых, ты говорила, что Морин была теплой после того, как Итаква брал ее в руки. Что ты имела в виду?

— То, что сказала. Она оставалась теплой и по сей день осталась, как будто Итаква никогда не прикасался к ней. Понятно? Вот, смотри, — она взяла Вождя за руку, — тебе явно знакомо прикосновение Итаквы, потому что ты холодный. А вот он, — она взяла руку де Мариньи, — он теплый, а это значит, что его знакомство с Шагающим с Ветрами было очень кратким или он был чем-то защищен.

— Все правильно, — согласился де Мариньи, — есть распространенное мнение, что физический контакт с Итаквой или продолжительное нахождение рядом с ним приведет к перманентному понижению температуры тела, а также к необъяснимой стойкости к морозам. Но при этом ты говоришь, что Морин…

— Да-да, Морин теплая. Итаква не остудил ее кровь, она осталась какой была. Может быть, это из-за его планов и он хотел, чтобы она вошла в возраст, будучи полностью нормальной, но я не знаю.

— Не понимаю, — покачал головой де Мариньи. — Я думал, что у всех людей на Нуминосе измененный метаболизм, как и у жителей Бореи.

— Не у всех, Анри, — возразил Вождь. — Мутации, вызванные Шагающим с Ветрами, время от времени гаснут. Среди жителей плато на Борее тоже есть несколько «теплых».

— Да, и у нас на Нуминосе тоже, — согласилась Аннахильд. — И больше всего их на Гористом острове.

— А вот и второй вопрос, — сказал Силберхатт. — Где этот самый Гористый остров и как так получилось, что он не подчиняется Итакве?

Аннахильд ответила тихим-тихим шепотом:

— Ответ кроется в самой форме острова. Видишь ли, существует один символ, которого Итаква на дух не переносит. На Нуминосе этот символ повсюду запрещен, его даже нельзя именовать, и со временем название забылось. Но мне-то этот символ знаком и древнее запретное слово тоже. Говорю его я, правда, только про себя, однако…

Внезапно глаза ее расширились, она чуть не задохнулась от ужаса, отпрянув от де Мариньи, потому что он нарисовал на грязном полу носком ботинка новую фигуру. Пятиконечную звезду!

— Ты имеешь в виду, что остров Гористый имеет форму звезды? — спросил он.

— Он нарисовал знак, — прошептала Аннахильд, указав на звезду, — и назвал его!

Силберхатт тоже отпрянул от запретного знака, но тут же подался вперед и с гримасой затер рисунок подошвой унта.

— Мой друг прав, Аннахильд? — спросил он.

— Само собой, — кивнула она. — На Нуминосе сотни островов, но лишь Гористый защищен от гнева Итаквы — из-за своей формы. Он попросту не переносит этот знак.

— Это мы как раз быстро поняли, — отвечал Силберхатт. — Но объясни мне вот что: если большинство здешних жителей изменились от присутствия Итаквы и так же, как он, страшатся этого символа, почему же Гористый остров для них не смертелен? Как можно прятаться в таком опасном месте?

— Все зависит от того, насколько часто ты общаешься с Итаквой, — объяснила ведьма. — Его жрецы, скажем, не могут на этот остров даже ногу поставить, а уж тем более там жить. Но теплые, как Анри и как Морин, и те, кто сбежал туда давным-давно и не встречался с Шагающим с Ветрами, — тем на острове нормально.

Вождь нахмурился, однако смолчал.

— Мой друг тревожится о том, что может произойти на Гористом острове с ним, — объяснил де Мариньи. — Ему приходилось много раз так или иначе пересекаться с Итаквой.

Аннахильд задумчиво посмотрела на Силберхатта и пожала плечами:

— Не могу сказать. Не знаю. Поживем — увидим…

Тут Вождь поднял голову, и печаль покинула его лицо. С грустной усмешкой он сказал:

— Ладно, есть у меня свой способ решения проблемы, и покончим с этим. В свое время мы на Борее превратили весь верх плато в огромную звезду. Так что беспокоиться особо нечего, и я согласен с Аннахильд: поживем — увидим. — Он взглянул на ведьму. — Но как же мы будем искать Гористый остров? Ты подскажешь нам?

— Нет, — помотала головой она, — сами вы туда не пойдете. Вы поплывете на длинных кораблях Тонйольфа.

— На длинных кораблях? — мрачно переспросил де Мариньи. — Но ты вроде же говорила, что у всего клана кровь холодная?