Скарлет (ЛП) - Мур Хезер Б.. Страница 7

Но от следующей мысли у Августа кровь заледенела в жилах.

«А что, если я не единственная жертва набега? Что, если волки напали на других жителей деревни, пока я сидел возле дома семейства Айви?»

Август побежал со всех ног. Добежав до каменной стены, отделявшей его ферму от соседских, он увидел вдову Грин, возившуюся в саду с сорняками.

— Доброе утро, Август, — радостно поприветствовала она. Вполне нормальным голосом.

— У вас все хорошо? — спросил он, пытаясь не выказать собственной паники.

Вдова Грин прищурившись, посмотрела на него.

— Да, и сегодняшний день будет замечательным.

Он не хотел давать ей повод для тревоги, если для этого нет оснований. Возможно, он был единственной жертвой.

— Тогда хорошего вам дня, — ответил он как можно бодрее. А потом прошёл через ворота, направляясь к соседнему двору. За час он обошёл все дома. Нигде не было и признака вторжения волков. Они больше ни на кого не напали, кроме Августа.

Его отец проявлял такую осторожность, скрывая от волков свой дом, а теперь каким-то образом стая очутилась на его пороге.

Страх и беспокойство подгоняли Августа к дому Скарлет. Ворота стояли целые. Вокруг царила тишина, спокойствие, и если мать с дочерью были дома, то вероятно спали.

Несмотря на это, Августа одолевало желание постучать. Он не мог уйти, не узнав, все ли с ними в порядке. Открыв ворота, он подошёл к парадному входу. Так же легко и волк мог это сделать. Август заглянул в окно. Солнечный свет озарял комнату, но на кухне никого не было. Он подошёл к другому окну с противоположной стороны дома.

У Августа перехватило дыхание, когда он увидел кровать и тело под бледно-голубым одеялом. По плечам девушки рассыпались тёмно-красные волосы. Он не видел лица, но не сомневался, что перед ним Скарлет. Судя по тому, как равномерно поднималось и опускалось её плечо, она безмятежно спала.

Август смотрел на неё дольше, чем следовало, но, в конце концов, заставил себя повернуться и уйти. Аленькая была в безопасности, спала в собственной кровати, и о большем на данный момент он не мог мечтать.

Остаток утра Август провёл за ремонтом ворот, добавляя к входной двери дополнительную заслонку и убирая царящий в доме беспорядок. Позже ему ещё предстояло купить кур.

Наконец, когда солнце достигло зенита, Август уснул на перьевом матрасе.

ГЛАВА 7

Когда я просыпаюсь, моя спальня купается в золотистых лучах послеобеденного солнца. Я проспала весь день. Лежу в кровати и слышу, как матушка возится на кухне. Воспоминания о прошлой ночи накатывают на меня волной: миссис Айви, новорожденный малыш, погоня по лесу на жеребце Августа, схватка с волками… поцелуй…

Мне становится жарко от этих воспоминаний, и я встаю с кровати. Лицо выглядит совершенно обычным, когда я смотрюсь в зеркало над умывальником. Глаза по-прежнему голубые, и губы такие же как всегда. Никто бы не догадался, что меня целовали. Или догадались бы? Приглаживаю спутанные волосы и перевязываю их лентой, а потом умываюсь тёплой водой.

Матушка дала мне выспаться, и я благодарна ей за это. Я даже не представляла себе, насколько устала. Но теперь она захочет выслушать обо всем произошедшем.

— Проснулась, — говорит она, когда я выхожу на кухню.

Мать сидит за столом, чистя кучу картошки, хотя уже начистила с дюжину.

— Ты решила на всю неделю наготовить тушёного мяса? — спрашиваю я, затем сажусь и беру картошку с ножом.

— На ужин мы ждём гостя.

Я пристально смотрю на неё. Яркие глаза, розовая кожа. Моя матушка симпатичная женщина, и до того, как возраст стал брать своё, считалась красавицей.

— Да? — подталкиваю я.

— Августа, — отвечает она, не спуская с меня глаз. — Это меньшее, чем мы можем отблагодарить его за то, что отвёз тебя за эликсиром.

Я прекрасно понимаю, что мои щёки пылают, и мать замечает румянец. Остаётся только уповать на то, что ей ничего не известно о поцелуе. Если я признаюсь о своём влечении к Августу, то придётся встать в очередь за всеми незамужними девушками в деревне.

Август никогда никого не поощрял. Я даже не думала, что он целовался с кем-то… до сих пор. И его неприступность даёт мне надежду, что в свою очередь доказывает, насколько я глупа.

И вот теперь матушка пригласила его к нам на ужин. И теперь нам что, нужно болтать как ни в чём не бывало, и есть?

— А мы не можем просто с ним расплатиться парой монет? — отрывисто спрашиваю я.

Матушка смеётся, а потом расстраивается.

— Он рассказал мне обо всём, Скарлет. Я пошла отблагодарить Августа и застала его за перевязкой раны. Он признался в том, что был вынужден драться с волками, и в том, что ты его спасла с помощью горючей жидкости, — глаза матери горят неистовым пламенем, а голос становится резким. — Ты поступила чрезвычайно глупо. Это могло стоить вам обоим жизней.

На этот раз мои щеки пылают от стыда.

— Мне очень жаль.

Она откладывает в сторону картофель и кладёт руку мне на плечо. Её прикосновение нежное, а не суровое.

— Если бы случилось непоправимое, я бы никогда не простила себя за то, что взяла тебя с собой к семейству Айви.

— Я хочу тебе помогать, — заверяю я её. — И обучиться всем тонкостям ремесла акушерки.

— Знаю, — отвечает она, слегка сжимая моё плечо. — Но я не позволю тебе рисковать собственной жизнью.

Я киваю, к горлу подкатывает ком. При свете дня и на светлую голову события прошлой ночи кажутся дурным кошмаром. Мне и самой не верится, что все это было на самом деле.

Как только мы начищаем и нарезаем картофель кубиками, я говорю матери, что пойду подою корову, пока она готовит лук и морковь. Мне нужно всё хорошенько обдумать, и не в доме, где давят стены. Я беру из угла кухни молочное ведро и выхожу во двор.

Направляясь к сараю, где вальяжно стоит наша единственная корова, пытаюсь придумать темы для разговора во время ужина. Нервничаю из-за предстоящей встречи с Августом.

Что он скажет, здороваясь со мной? Как посмотрит? Станет ли смотреть на меня, как прошлой ночью?

У меня вырывается нервный смешок. Август всегда пристально наблюдает за мной… по крайней мере, создаётся такое ощущение. С одной стороны, мне хочется солгать матери, что я себя неважно чувствую и не смогу с ними поужинать. Но с другой стороны, у меня появляется желание подкараулить его и сказать, что мы больше никогда не будем целоваться.

Но есть одна маленькая проблема, я не уверена, чего на самом деле хочу.

Возможно, он считает это ошибкой… может, поцелуй для него не повод не спать по ночам.

Наша корова по кличке Джустик приветливо мычит при виде меня. Ей больно, поскольку мы с матерью пропустили утреннюю дойку. Я беру табурет возле стенки сарая и ставлю ведро для молока, принесенное из дома.

— Прости девочка, — утешаю я и глажу ей бока, прежде чем приступить к дойке.

Джустик снова мычит, но потом замолкает, когда я берусь за вымя. Работа помогает мне собраться с мыслями, и я начинаю подумывать, что Август может не поднимать тему о поцелуе. Мы оба можем сделать вид, будто ничего не произошло. Прошлая ночь обернулась чередой странных событий, а дневной свет принёс ясность.

— Тебе лучше, девочка? — спрашиваю я Джустик.

Я продолжаю заниматься делом и, прикрыв глаза, начинаю напевать. Ритмичные движения во время дойки помогают расслабиться и унять одолевающее меня напряжения из-за предстоящего ужина с Августом.

Когда я почти заканчиваю, мурашки начинают бежать по рукам. Открываю глаза и вижу падающую на меня тень.

Не оборачиваюсь, хотя знаю, за моей спиной стоит Август.

Он не говорит ни слова, тем не менее, от осознания того, что Август следит за мной, я становлюсь медлительней. Заканчиваю дойку, а потом поглаживаю бока Джустик.

— Хорошая девочка.

Я встаю и поворачиваюсь к Августу.

На нём хлопковая рубаха, распахнутый ворот открывает взору шею и ожерелье с каменным кулоном, который он носит не снимая. Рубаха заправлена в тёмно-серые бриджи. Сейчас он не надел плащ, который был на нём прошлой ночью, и от этого он кажется более дружелюбным, хотя полуночные глаза как никогда бездонно чёрные.