К-9: Ученик. Учитель (СИ) - Диденко Александр. Страница 9
– Э… Ну…
– Ты не спеши. Попей водички, отдышись.
Хаук вздохнул, все же сделал глоток из свалившейся «с неба» фляги и тяжело опустился на камень рядом с учителем:
– Совсем провал?
– Угу. Хотя из тоннелей выбрался сам, молодец. Вопросы появились?
– Угу.
– Вернемся – задашь.
– Угу…
– Ты мне скажи лучше, почему не вышел через вход?
– Не понял?
– Ты провалился сквозь один из входов в тоннели, созданный многоножками. Другими словами: сквозь мембрану, «открывающуюся» при достаточном давлении. Такие штуки работают в обе стороны, ты должен был читать об этом. Да даже если пропустил – догадаться легко. При этом летать многоножки не умеют: чтобы пройти через такую дверь, им тоже нужна опора. Нужна опора и самой мембране – она же на чем-то держится, а не висит в воздухе. То есть ты упал с небольшой высоты и вокруг тебя были скалы – своды пещеры. Почему ты не поднялся и не попытался выйти, как вошел? Ты же высотник, Хаук. Не центр, не искатель, не кто-то еще. Ты – высотник. И мыслить должен как высотник.
Хаук промолчал. Только качнул головой, показывая, что у него нет ответа на этот вопрос. Тогда, когда исчез дневной свет, он даже не задумался о том, что мог бы подняться и попробовать снова открыть проход. Но Джей все же решил добить:
– Вместо понтов перед имперской мелкотой лучше б включал голову, Хаук. Пошли. Привал окончен.
Фляга надсадно скрипнула под слишком сильно сжатыми пальцами, но Хаук уже научился молчать на такие выпады. Да и получил по заслугам, чего уж.
– Ты… разочарован? – Этого вопроса он вообще боялся. Ответа на него – еще больше. Но тогда, казалось бы, вечность назад, Джей поставил единственное условие прежде, чем окончательно согласиться брать ученика. Ультиматум: открытость и честность.
Если Хаук устал или боится чего-то – он должен признаться. Волнуется – сказать. Недоволен или не понимает – объяснить. И все в таком духе. Тогда Хаук согласился со скрипом, да и не раз успел нарушить данное слово. Но иногда, как сейчас, то условие настойчиво вертелось в голове, и Хаук пересиливал себя. Спрашивал. Говорил.
Что-то внутри него чуяло в этом необходимость.
А Джей всегда отвечал серьезно и точно так же прямо. Не позволял себе даже тени насмешки, как бы глупо ни звучал вопрос.
– Разочарован? Чушь. Я недоволен, Хаук. Ты можешь лучше. На следующий заход задание то же, повторять его и показывать снова я не буду. Но надеюсь, вопросы у тебя появились по делу. Стань, наконец, серьезнее: это не забавная игра для городских. Пока не вырежешь из себя всех старых привычек – контролируй каждый свой шаг и каждое действие. Сомневайся, Хаук. Всегда сомневайся, всегда обоснуй свой выбор – новичку полезно. Это ясно?
– Яснее некуда, – вздохнул Хаук и сунул свободные руки в карманы. Вещи Джей не отдал: только флягу и брикет сухпайка. – Расскажи про чутье? Я в одном из тоннелей, кажись, нашел в себе эту штуку…
Часть 4
Про чутье Джей рассказывать не стал. Опять. Все, чего Хаук добился, — довольного фырканья:
— Сам расскажешь — сдашь первый экзамен!
Что-то такое Джей говорил и в прошлый раз. И еще раньше. Сколько бы Хаук ни спрашивал и как бы ни формулировал вопрос, все упиралось в одно: природу неведомого чутья придется объяснять себе самостоятельно. Должно быть, эту штуку каждый понимает по-своему. А поиск этого понимания — как раз и есть основная задача каньона.
Хаук вздохнул и широко зевнул. Мерный ход «летучки» усыплял, мышцы наливались свинцом, глаза слипались, голова тяжелела. Стоило пересечь черту купола, как усталость навалилась с утроенной силой, подкатила дурнотой, застила мысли непроницаемым белым туманом. Хаук чувствовал себя куклой, за ниточки которой дергал Джей. И, должно быть, все-таки отрубился.
Глаза он открыл уже в ванной.
Вода окутывала приятным теплом, непривычно преломляла очертания тела, окрашивая в зеленый. Но всё портил проклятый отвратительный стыд. Второй раз! Уже второй раз Хаук отрубается и в себя приходит вот так вот, в номере, на всем готовеньком, будто последняя размазня! Какого черта?! И каждый раз его поднимают одни и те же руки, помогают, не потому что он просит, а потому что нуждается в этой помощи, несмотря на собственное упрямое, детское отрицание. Помогают всегда искренне, без дураков — такое не подделать. Должно быть, именно это имел в виду Кас, когда говорил, что Хаук скоро поймет, кто такой учитель.
Только как принять такую заботу?
И... чем за нее платить? Успехами в учебе? Так Хаук уже провалился. Позорно. С треском. А чем-то еще можно?
Хаук вздохнул и зачерпнул в горсть зеленоватой воды. Больше всего она походила на дешевую подслащенную газировку из баров, только пахла совсем по-другому.
– Не советую это пить, – подал голос Джей, будто прочитал мысли. Судя по всему, он так и просидел все это время в ожидании, пока Хаук очнется. – Вкус мерзкий, да и траванешься с непривычки.
– Ты что-то добавил в воду?
— Соль. Сам понимаешь — не пищевую. Она лучше всего выводит всякую дрянь.
– Это какую? Я что-то подцепил в подземке?
– Нет. Это по-прежнему пустынка. Она есть всегда, пока ты за куполом. Влияет, по-своему отравляет организм, но и по-своему помогает. Штука в том, что ты гораздо сильнее почувствовал усталость, как только оказался в городе, верно? Вон, отрубился почти сразу, пришлось ловить. Купол просто отсек «поддержку». Это не первый раз, но сейчас ты должен, наконец, заметить.
— Ни черта не понял, – буркнул Хаук, снова зачерпывая и выливая воду. — В прошлый раз мне, конечно, было хреново. Но по-другому. А в Брайт -- так вообще нормально пришли.
– Чем больше вокруг тебя живого, тем слабее «допинг». В Брайт ты шел в толпе, разумеется, ничего не почувствовал. А с Плато мы возвращались вместе с караваном. Пока дошли до купола, тебя уже отпустило. Да и «синдром первопроходца» все перебил. Готов поспорить, тебя скорее мучали ужастики подземелья, память, зов. Страх вернуться, его вечная борьба с желанием вновь оказаться в Пустоши. Это нормально. За десяток-другой походов твой организм привыкнет к перепадам, будешь меньше уставать. Где-то через год перестанешь чувствовать вовсе, тогда и станешь «внешним».
– А до этого буду вот так отрубаться? А как же походный купол? Ты говорил, он мини-версия городского.
– Походный купол открыт снизу, он просто уменьшает влияние. А отрубаться, ну... Как повезет. Поначалу с каждым разом будет хуже, потом – наоборот. В любом случае, отдыхаешь два дня. Будет тошнить – не пытайся сдержаться. Каждый переносит по-своему. Каса вот, действительно, первый месяц наизнанку выворачивало. А на меня не действовало вообще. Ты городской, тебе сложнее. Если совсем тяжело станет – скажешь. Сейчас выспишься – завтра разберем твои похождения, и будешь зубрить теорию. Вернемся к карте мира, начнем систему знаков. А сейчас вылезай, поешь – хоть через силу – и спать.
С этими словами Джей передал Хауку полотенце и вышел.
Стоило встать, как голова будто пустилась в пляс. Пришлось вцепиться в бортик ванной, чтобы не рухнуть назад в воду, и, скрипя зубами, переждать дурноту. Это уже ни в какие ворота! Если так пойдет дальше – скоро придется беспокоиться, не отвалилось ли чего снизу и не выросло ли сверху. Черт ее знает, эту Пустошь с её пустынкой. Хотя сказок о смене пола Хаук еще не слышал. Зато о тех, кто пропадал и возвращался другим – в достатке.
Когда Хаук наконец выполз из ванной, его ждал накрытый стол и по-прежнему читающий Джей. Учитель время от времени что-то отмечал, вычеркивал, делал какие-то записи, и Хаук здорово подозревал, что заглядывать через плечо нет смысла – один черт, завтра все увидит. Так что лучше уделить внимание еде.
А еда того стоила.
Конечно, и в Брайте кормили неплохо, и с прелестями местной гостиницы Хаук познакомиться успел, но в этот раз на столе стояло что-то странное. А слово «диета», пару раз услышанное мельком, вдруг стало близко и понятно.