За зеркалами (СИ) - Орлова Вероника. Страница 21

            - И неужели его слово не стоит и ломаного гроша?

            Не сдержав улыбки, когда чёрный непроницаемый взгляд на мгновение озарила вспышка ярости.

            ***

            Сказала с настолько откровенной насмешкой в голосе, что я ощутил, как внутри словно вулкан извергся. Из чистейшей ярости. Склонила голову вбок, не скрывая, что внимательно изучает мою реакцию, а я щеку прикусил, ожидая, пока перестанет выплескиваться огненная лава, обжигающая плоть. Тому, кто никогда не сталкивался с человеческим пренебрежением, тяжело представить, что иногда легче и менее унизительно получить в морду, чем увидеть сомнение в собственной порядочности. Даже если ты привык встречаться с ним каждый день своей грёбаной жизни.

            Правда, со временем у некоторых вырабатывается иммунитет, потому что иногда лучше оправдать любые, даже самые худшие ожидания, чем так нелепо пытаться доказать свою порядочность. Хотя о какой порядочности говорить с теми, кто рыщет в поисках корки хлеба? И это правда, что сытому голодного не понять. Когда в твоём животе диким зверем воет голод, невозможно думать о высоком. Потому что там, в небе, не найти ни еды, ни денег. Там только чистая, прекрасная синева, на которую так приятно любоваться на полный желудок. Я же был из тех, кто всегда смотрел вниз, в самую грязь, которую месил босыми ногами, зная, что именно там, в этой зловонной жиже, можно отыскать и еду, и ночлег.

Зачастую, чтобы выжить на улице, нужно стать самой настоящей тварью...и я стал ею, решив, что в любом случае, это лучше, чем кормить собой червей. Мне нужно было воровать, чтобы прокормить себя и своих друзей, и я воровал. Мне нужно было выгонять на улицу одних, чтобы поселиться в заброшенном подвале с другими, и я без зазрения совести гнал их в шею, выбирая свою жизнь в обмен на чужие. Я избивал, чтобы украсть, и убивал, чтобы не позволить обокрасть себя самого, а после хоронил трупы неудачников, позарившихся на то, что принадлежало мне. Философия бездомных проста как дважды два: или ты играешь в благородство, но недолго. Или же превращаешься в животное, готовое рвать любого чужака, вторгшегося на твою территорию. Я сделал свой выбор более десяти лет назад. И никогда не стыдился его, скорее, наоборот, не желая становиться той самой грязью под ногами других беспризорников.

А сейчас вдруг стало неприятно. Что могла знать о подобном эта чистенькая, богатенькая девушка, выросшая в огромном особняке в семье любящих родителей?

            Таким с детства прививаются понятия о собственной значимости, особенности, о ценности их поступков и слов. Я понимал, что в их окружении, в обществе тех, кто засыпает каждый день в тёплой постели и с набитыми желудками, нет ничего правильнее этого...если бы только параллельно их не учили тому, что все остальные - второй сорт. И сейчас мне показалось, что именно это я увидел в её глазах. Всё же она не могла быть исключением.

            - Неужели госпоже детективу на самом деле небезразлична моя скромная личность, мисс Арнольд? Я думал, вас больше волнуют другие вопросы.

            Глядя на подрагивающие ресницы. Чёрные, длинные, закрученные кверху, они оттеняют ярко-синие глаза. Я думал, таких не бывает. Будто художник, нарисовавший её, оставил подпись на своём шедевре, добавив красочного блеска именно глазам. Чтобы каждый взглянувший в них, знал, кому он принадлежит.

            - Ты был отпущен под залог, Дарк, - снова этот внимательный взгляд, она ведь до сих пор думает о том, откуда у меня деньги на освобождение, - и ты прав: меня, действительно, очень сильно интересуют совершенно другие вопросы, вот почему не советую тебе со мной играть. Иначе я могу заинтересоваться тем, что тебе вряд ли понравится.

            - А я бы не отказался поиграть с вами, мисс Арнольд, - не сдержавшись, подавшись вперёд настолько резко, что она отпрянула к спинке кресла, и я улыбнулся. Мне до чёртиков нравилось смущать её, в некоторой степени даже пугать. Мне нравилось, как в этот момент расширялись её зрачки и изменялось дыхание, а глаза становились ещё более синими.

            - Вы очень красивая, Ева. Вы ведь знаете об этом? Конечно, знаете. Идеальная. Обеспеченная, выросшая в семье видного бизнесмена и политика, воспитанная в высшем обществе с его искусственными, бутафорскими, но такими уважаемыми в мире ценностями, получившая лучшее юридическое образование, несмотря на явное недовольство отца, мечтавшего совершенно о другой карьере для своей единственной дочери. Грациозна, безупречно воспитана, умна и, повторюсь, дьявольски красива.

            Она вдруг точно так же склонилась ко мне, в её глазах вспыхивают отблески молний ярости, черты её лица заострены, а длинные, с виду такие хрупкие пальцы впились в мои ладони со всей силы. И я готов был дать голову на отсечение, что она сама не понимала, что стискивает мои руки в злости. Ей не нравится, что я знаю о ней столько.

            - Почему вы решили внезапно уехать из города? Почему приехали в нашу...глушь? Что сподвигло молодую, перспективную, обеспеченную женщину бросить свою роскошную жизнь и оставить столицу? Ненормальная тяга к справедливости? М?

            Она вдруг усмехнулась, приблизившись ещё, теперь нас разделяли всего несколько сантиметров, я ощущал на своей коже её дыхание с ароматом...горячего шоколада? А ещё запах её тела, который заставил стиснуть в ответ её пальцы, чтобы не поднять ладонь и не провести по манящей молочной плоти, коснуться этих мягких губ, идеально очерченных скул руками.

            - А разве это невозможно...Дарк?

            Сказала с придыханием, опустив глаза на мои губы...и я мысленно чертыхнулся, ощутив, как снова приливом накатило возбуждение. Чёёёрт...всего один её томный взгляд, и у меня стоит, как у озабоченного пацана.

            - Для таких, как вы, - нет. Для вас всё, что не вписывается в вашу «нормальность», просто невозможно.

            - А какая я? - она приподнялась в кресле, и я вздрогнул, ощутив легкие поглаживания пальцами своей ладони, - Какая я глазами Натана Дарка?

            Затем она вдруг усмехнулась и резко отодвинулась назад с застывшей на губах улыбкой долбаного превосходства.

            - Впрочем, можешь не отвечать, Дарк. Ведь, судя по твоему описанию, меня это совершенно не должно волновать.

            Сложила руки на груди, а у самой пальцы всё ещё подрагивают. То ли от волнения, то ли от злости, то ли как у меня...от неисчезающего ощущения прикосновения.

А ведь её задели мои слова, и девочка решила ответить примерно тем же, но всё же не сдержалась и показала свою слабость. Нависнув над ней, позволить себе наслаждаться вновь вспыхнувшей во взгляде злостью, чтобы всё же предложить мировую.

            - Я могу больше не ответить ни на один вопрос, госпожа детектив. Или же, - глядя на пульсирующую синюю вену на соблазнительной шее, всё же ей стоит немалых сил сдерживать себя сейчас, и мне нравится знать это, - мы можем сыграть в игру. Её смысл: вопрос-ответ. Единственное условие - никакой лжи.

            Она усмехнулась, прикрыв волосами обнажённую шею.

            - Что такое, мисс Арнольд? Вас что-то смущает?

            Тихо рассмеялся, увидев явный упрёк в её глазах. Да, мы оба знали, КТО её смущал. Но вот вслух моя следователь произнесла другое:

            - Хочу понять, почему подобная игра должна быть интересна тебе?

          - Оооо, мисс Арнольд...поверьте, мне она кажется очень захватывающей. Ведь вопросы задавать будем мы оба, - напряглась, я отчётливо увидел, как буквально окаменели её плечи и стал насторожённым синий взгляд, - но я вам позволю один раз отказаться от ответа.

      - В обмен на что? - Дьявол! Она поняла, что только что быстро облизнула нижнюю губу? Показалось, что нет, что жест был неосознанным и таким, маааать его, возбуждающим.

       - Я ещё не решил, - ложь. Я уже знал, в обмен на что...как знал, что разозлюсь, если она откажется.