Тайна Хермелирда (СИ) - Федоров Владимир. Страница 52

- Я не помню ни своих родителей, ни обстоятельств крещения. - Пожал плечами тот. - И было ли оно вообще?

- Германцы так и не приняли до конца ни христианства, ни римских богов. - Советник улыбнулся. - Но, как мы уже смогли наблюдать, их вера в духов леса, была не менее истинной, чем прочие! Но я вижу недоумение на ваших лицах. Если мы совместим все знания, которыми сейчас располагаем, то, думается мне, Хермелирд еще можно спасти.

Бормоча себе под нос, довольный своими умозаключениями Эбнер стал перебирать на одной из полок древние свитки. Наконец, найдя нужный, и, сдув пыль, советник развернул его и стал бегло просматривать глазами.

- Вот то, что я искал. - После этих слов Эбнер забормотал отрывисто. - Празднование дня бога Меркурия в Риме... На этот праздник принято было окроплять себя водой из источника... День, конечно, не совпадает... И воды с того источника нет, но попробовать стоит...

- Дядюшка, может быть, ты соизволишь рассказать нам всем более внятным языком, о чем там речь? - Седрик не находил себе места.

- Терпение, господин. - Лишь поклонился в ответ советник.

Наконец, Эбнер вышел к столу и обвел всех присутствующих взглядом. Найдя то место в своей хижине, где бы он мог видеть лицо каждого, старик начал говорить:

- Сейчас я поделюсь со всеми вами своими мыслями. Прошу не перебивать мою речь. Итак, как мы знаем, центурион Леонтинус писал, что Салватор был жрецом Меркурия. И это не просто титул, ведь фламин Рима избирался на пожизненное служение и имел со своим богом особую духовную связь. Таким образом, я пришел к умозаключению, что пиксида в моих руках не сможет помочь баронству. Я всего лишь хранитель знаний и не более того. Ибо только тот, в чьих жилах течет кровь верных своим божествам, может пробудить древние силы, используя сосуд Сальватора. Насмотревшись на происходящие в последние дни события, я пребываю в смятении. Теперь теряюсь в догадках, какое же из учений все-таки истинно. И дабы нам не мучаться сомнениями, а сейчас на это нет времени, нужно найти того, кто совместил бы в себе все верования воедино. И предполагаю, что этот человек находится с нами!

Вскинутый палец Эбнера уверенно указывал в сторону опешившего Тима.

- Но, господин Эбнер, каким образом я могу быть причастен к вашим речам? - Эгон хлопал глазами и оглядывался по сторонам, словно ища поддержки у присутствующих. - Я добропорядочный христианин, давший клятву при посвящении в рыцари!

- Я знаю, что вы воспитывались в христианских традициях. Но при этом его светлость предпочел назвать вас сокращенным именем. - Продолжал говорить советник. - Это говорит только о том, что в нем еще теплится вера германских предков. А ваш фамильный герб явно свидетельствует об увлечении римской культурой. Более чем уверен, что эти скрещенные змеи списаны с жезла Меркурия!

- Эти домыслы совершенно не последовательны! - Не сдержался барон. - Вероятность того, что говорит дядюшка, настолько ничтожна, что мы не должны придавать ей значения! Змеи, Рим, германцы... Ересь! Можно еще сказать, что сюрко господина Эгона под цвет глаз альвов и еще имеет оттенок шкуры тролля! Сам король Артур меркнет в сравнении с богоизбранным Тимом Бесстрашным!

Сохранивший серьезное выражение лица предводитель альвов не стал реагировать на насмешки Дика. Сигурд посмотрел в глаза Эбнеру и чуть слышно произнес:

- Если мысли действительно правдивы, то что в таком случае необходимо совершить Тиму?

Советник искренне обрадовался наличию хотя бы одного сторонника своих идей, а посему продолжил повествование:

- Если мои суждения и впрямь окажутся верными, то все, что требуется от господина Эгона, это наполнить сердце пламенем ненависти к врагу, а также искренним желанием скорейшего возвращения племени альвов в их земли. Все это он должен почувствовать, когда покинет эту башню, неся открытую пиксиду в руках. Я же проведу древний ритуал окропления водой. Чтобы его завершить, попрошу вас, господин Эгон, не отходить далеко от двери моего жилища. Если все пройдет успешно, то альвы и тролли вернутся в свой мир.

- Ха! Да это же сущее самоумерщвление! - Из всех гостей башни слова Эбнера вызывали смех только у Дика. - Конечно, я совершенно не против, чтобы господина Эгона растерзали эти твари. Но, думаю, он же не настолько безумен, дабы пойти на это? Да и к тому же этот славный рыцарь никогда не отличался завидной храбростью!

- Можешь придержать свой дерзкий язык, барон. Я согласен.

Эти наполненные грустью слова прозвучали совсем тихо. Все видели, что губы Тима плохо шевелились, стараясь произнести каждое слово отчетливо. Рыцарь опустил голову и даже не попытался убрать с глаз растрепанные волосы. Эгон застыл на месте, подобно каменному изваянию.

В это мгновение каждый из находившихся здесь ощутил, как комок горечи медленно поднимается из недр туловища и оседает на груди тяжелым камнем. Тот поступок, который собирался совершить этот нескладный и чудаковатый юноша, заставлял задуматься. Подумать только, вняв бессвязным мыслям старого советника, решиться на верную смерть! Без всяких раздумий пойти на такое мог лишь человек, имеющий отважное сердце. Сердце рыцаря. Даже барон Седрик Дик испытал столь несвойственное ему чувство стыда. Все они останутся в башне. Но только не Тим...

Звон падающей стали заставил присутствующих вернуться из своих мыслей. Тим расстегнул пряжку пояса, и ножны вместе с мечом, доселе покоившиеся у него на бедре, покатились по полу. Рыцарь протянул руку вперед, одарив Эбнера усталым взглядом.

- Жду ваших распоряжений, господин Эбнер. И еще вы можете отдать мне пиксиду.

Советник запечатал сосуд крышкой и немедля передал его Тиму.

- Благодарю, что поверили в меня, господин Эгон. - Старик старался говорить, как можно мягче. - Мне необходимо завершить некоторые приготовления к ритуалу. Как только все будет готово, я дам знать.

Тим увидел слезы на глазах принцессы. По своему обыкновению смелая и жизнерадостная Эйдин выглядела беззащитной и робко прижималась к плечу рыцаря. Осторожно поставив пиксиду себе под ноги, Эгон обнял девушку и уткнулся лицом ей в макушку.

- Все будет хорошо. - Шептал Тим. - Скоро ты и твои люди окажетесь дома, а Хермелирд будет освобожден. Мысли о твоем счастье придают мне сил. Знаешь, когда я побеждаю страх? Когда отступать некуда, а тебе грозит опасность. Вот как сейчас, например.

- А если вновь ничего не получится? - Эйдин вздрогнула от собственных мыслей. - Хотя, конечно же, получится! Прости. Я лишь хочу, чтобы ты помнил, что даже если во всех мирах утратят веру в тебя, то принцессе альвов это глубоко безразлично. Потому, что для нее ты всегда самый лучший, независимо от произошедших событий.

- Я люблю тебя, моя госпожа!

Рыцарь жадно целовал уста девушки, и она отвечала ему взаимностью. Все прочие личности, которые собрались сегодня в этой башне, в это мгновение перестали для них существовать.

- А если все получится, и миры разъединятся, будет ли это означать, что мы никогда больше не встретимся? - Дождь из слезинок снова орошил прекрасное лицо девушки.

Тим крепко прижал Эйдин к себе.

- Даю тебе слово рыцаря, что кроме тебя, в моем сердце не будет места никому. Пожалуй, откажусь от герцогского титула, вступлю в монашеский орден и поеду биться с сарацинами в Святую Землю. Хотя после всего случившегося у меня большие сомнения о необходимости драться за веру...

Пальцы девушки скользнули по шее Эгона и, наконец, убрали с его глаз мешавшие пряди волос назад.

- Я вот о чем подумал, а что если после смерти наши души соединятся и будут неразлучными в вечности? - От близости принцессы Тим стал забывать о предстоящем деле. - Будем с тобой беззаботно кружиться в воздухе. В таком месте... Например, как тогда, в лесу, рядом с озером. И смеясь, вспоминать прошлое!

- И что же такого должно произойти в жизни, чтобы заставило тебя прекратить рассказывать небылицы и бесконечно предаваться мечтаниям. - Эйдин улыбнулась краешком губ.