Злобный леший, выйди вон! (СИ) - Аведин Илья. Страница 107
- Лети! – закричал Олег. – Улетай несчастный!
Но аист не улетел. Он описал круг над трехглавой тварью и копьем обрушился на среднюю голову. Змей уклонился от длинного и острого клюва и прыгнул вдогонку за аистом. Птица вновь взмыла в небеса, едва не оставив красные ноги в пасти змеи. Капли яда все же достали до перьев, отчего птица замахала крылами чаще прежнего.
- Что же ты делаешь? Улетай! Скорее!
Аист залетел за спину Олега, развернулся и полетел у самой земли в сторону трехглавого ужаса. Змей поднялся и застыл как гигантский трезубец. Последние капли яда со звоном упали на оголенные кости Лешего и Теодора Кительсона. Аист пронесся мимо, едва не сбив Олега с ног. Юноша вытянул руку, пытаясь ухватить птицу, но не успел. Черной стрелой аист устремилась в толстое тело змея, где все три головы сливались в один могучий ствол. В этот момент змей с трескающим шипением ринулся вниз.
***
- Дурной сон?
Олег открыл глаза, но туман не рассеялся.
- Ты все утро ворочался. Просил кого-то лететь. Вот, возьми, - ученый протянул холодную тряпку, - приложи к голове
- Спасибо.
- Опять те сны? Змея и дерево?
- Дерева не было. Змей был. А еще там были вы. Ты и Леший. И черный аист. Это ему я кричал. Птица не улетала, она кружила над змеем и нападала на него. А потом, точно не знаю, но, кажется, змей сожрал всех троих.
- Меня, Лешего и аиста?
- Да. И я ничего не мог сделать. Тео, нам нужно быть острожными. Эти сны я вижу только перед чем-то плохим.
- Плохим? Уверен, что это не так. Тебе снится плохой сон, случается нечто нехорошее – ты это связываешь и запоминаешь. А если после кошмара следует самый обычный день, то ты не обращаешь на сон внимания.
- Эти сны отличаются. Даже среди кошмаров. Я слишком ясно все вижу. Будто это не сон. Будто я переношусь куда-то. И знаешь, я видел нечто подобное только три раза. Перед тем как опричники убили Сизого, и перед нападением на Ивовую ведьму.
- А третий? – спросил Теодор Кительсон.
- Теперь третий.
Ученый пождал губы, но тут же улыбнулся.
- Два раза – это еще не правило.
- Хотелось бы, но все-таки, будь аккуратен, Тео.
- Как всегда, Олег.
- Как раз «как всегда» и не надо.
- Посмотрите, он уже шутит. Значит кошмар прошел. Тогда прошу к столу, пока Златовласка его не заняла. Она легла только под утро.
- Всю ночь писала?
- Скорее рисовала.
Олег умылся холодной водой, и последние дрожащие струны кошмара пропали. Теодор Кительсон поставил на стол чайничек полный пахучего чая из заячьей крапивы – зимой выбор трав невелик. Рядом на тарелке лежал хлеб и кулек с маслом. За завтраком друзья обсудили крестьянский сбор и сошлись на том, что набирать войска из крестьян – верх глупости. Намного разумнее собрать несколько полков из мечников, а из крестьянина проще сделать деревенского мечника, чем княжеского воина. Однако, оба понимали, что уйди все мечники из деревни, мятежа не миновать. Тут Олег замер на полуслове.
- Взять их всех и что дальше? – сказа Теодор Кительсон. – Договаривай же.
- Тихо. Слышишь?
- Что, опят скрипит? – засмеялся ученый.
- Да прислушайся же!
Действительно. До уха ученого донеслись три звонких удара.
- Да, теперь и я слышу, - сказал Теодор Кительсон.
- Что это? Будто стучат, по стеклу.
Оба подняли глаза на круглое окно, расположенное в потолке убежища. Сквозь снег на нем виднелись вороньи лапы. Птица ходила по стеклу и сердито стучала клювом.
- Это письмо, - пояснил ученый.
- Кто же тебе пишет письма, Тео?
- Леший и пишет. Кто-то же должен следить, чтобы он не привлекал лишнего внимания своими действиями. Вот он и держит отчет.
- А ты знаешь, что в деревню прибыл какой-то благородный муж, что именует себя Остроглазом? Якобы на учения к Бокучару, чтобы набраться знаний и править в своем селе на наш манер.
- Признаюсь, не знал. Наверное, об этом он и пишет. Ты подливай чаю, пока горячий.
Олег взял чайничек, и поставил на место, только Теодор Кительсон вышел: заячья крапива не сыскала славы даже среди зайцев, вопреки названию. Бодрил же чай исключительно из-за крепкости, граничащей с горечью.
От вороньего стука Златовласка проснулась. Словно приведение, безмолвно и тихо она взяла книгу и села напротив Олега. Спутанные, прилипшие к лицу волосы не помешали Златовласке открыть книгу на нужной странице и продолжить только ей известное дело.
- Чаю из заячьей крапивы? – спросил Олег, передразнивая друга. – Я все же налью чашечку, а ты уж сама решай, пить или не пить.
Чашка недолго стояла возле Златовласки, в следующий миг, дымящийся чай полетел на пол.
Олег подскочил со стула.
- Чего творишь, дурная?
Теодор Кительсон прибежал на шум.
- Что стряслось? – спросил он. – Что ты сделал?
- Попытался напоить ее чаем, но как видишь, она решила, что на полу ему будет лучше. Ну и пожалуйста.
- Олег, она не в себе, как можно?
Ученый подошел осмотреть руку девушки. Письмо он кинул на стол.
- Я прочту? – спросил Олег.
- Да ты уже начал, чего же спрашиваешь?
Почерк Лешего оставлял желать лучшего по меркам обученного письму человека, однако по меркам духа – грамотней найти невозможно. С первых же слов Олега насторожил тон письма. Глаза судорожно забегали по строчкам, и как только дошли до конца, вернулись в начало. Кольцо-перевертыш на пальце задрожало. Олег прочитал письмо еще раз.
- Ожога нет – это хорошо. А вот твое лицо, - сказал Теодор Кительсон, вернувшись к Олегу, - говорит мне, что в письме дурные вести – это не хорошо.
Олег не слышал друга. Глаза скользили по тесту в третий раз, в поисках объяснений. Кольцо-перевертыш дрожало так, что еще миг и пустилось бы в пляс.
- Олег, с Лешим все в порядке? Олег?
Юноша кинул письмо на стол и побежал на улицу.
- Ты куда? Что в письме? – крикнул в след Теодор Кительсон.
С первым шагом Олег провалился в мягкий, только что выпавший снег. Со вторым шагом он оттолкнулся от земли так сильно, как только смог и подбросил в воздух отцовский меч. Третьего шага не было – черный аист взмыл в небо.
Ученый прочел письмо. Ему хватило одного раза, чтобы понять всю серьезность и трагичность ситуации. Он бросил быстрый взгляд на Златовласку.
«Что с ней может случиться?», - подумал он. Ученый надел куртку и перебросил самострел через плечо. Уже на улице он краем глаза увидел черного аиста, летящего в сторону деревни, и готов был двинуться следом, но шорох за деревьями заставил ученого остановиться.
- А вы еще кто?
Часть III - Глава 33
Когда Горан закончил с доспехами, Леший попросил его смастерить наконечники для копий из оставшейся коры сталедуба.
- Я бы и рад, батюшка, да руки болят от такой спешки.
- Вот, прими пару капель и все пройдет, - сказал Леший и протянул стеклянный флакон.
- А что это, батюшка?
- Лекарство, только и всего. Очень хорошее.
Кузнец вылил на язык три капли. Спустя пару минут он занялся наконечниками. Ватные руки перестали откликаться на приказы разума с прежним усердием, однако боль прошла. На самом же деле, она только притаилась.
Предрассветный час застал их на обратной дороге в Лысовку. В санях бойко звенели прекрасные доспехи и два десятка копий разной длины.
- Я бы еще заточил копья, а то точильного камня в той кузнице не было, - сказал Горан, когда сани подъехали к околице.
- У тебя будет немного времени. Но затем, тебе надо поспать.
- Ох, батюшка, – вздохнул кузнец, - даже не знаю смогу ли. Меня, скажу как ну духу, та кузница поразила. Запала в сердце. Ух, я бы там мог столько всего выковать. Могучий горн, разогретый живым огнем – это ли не мечта настоящего кузнеца?
- Что такое, Горан?
- Я хочу просить вас.
- Так проси, пока не поздно.
- Могу ли я в той кузнице поработать?
Кузнец прищурился, и слегка вжал голову в плечи в ожидании отказа.