Мажарин (СИ) - Сергеева Оксана. Страница 28

Вытащить Таню из дома, как планировал Денис, не удалось. И объяснение отказа погреть косточки на солнышке, да отдохнуть душой и телом его не устроило. И вся сложившаяся ситуация в целом ему не понравилась. Сестру он застал не заплаканной, но со следами на лице слез и бессонной ночи — красные опухшие глаза и отсутствие улыбки, какая неизменно сверкала на губах при виде брата.

Танюшка вообще улыбчивая, редко можно застать ее в упадочном настроении. А если и бывало такое, то боролась она с этим своими средствами. Закрывалась с книжкой, читала, настраивалась, думала. И сама оживала постепенно, и другим нервы своими перепадами не портила. Она не из тех, кто кусают в ответ, когда им больно.

— Таня, что случилось?

— Ничего, — хлюпнула она носом.

— Ничего? Ты мне голову не морочь! – сходу взвился брат. Причина у такой внезапной депрессии могла быть только одна. И «причина» эта скоро по зубам получит. Не в первый раз замечал он Таню до такой степени расстроенной.

— Танюш, ну ты чего? – Вера стиснула ее плечи. – Хорош хандрить! Поехали с нами, отдохнем, что-нибудь вкусненького мальчишкам приготовим, посидим, поговорим. У тебя выходной?

Таня посмотрела на Веру и покачала головой, пытаясь выдать что-то похожее на улыбку. Но уголки губ упрямо опускались.

— Я в отпуске. Спасибо, Верочка, но я не могу.

— Тань, может, и правда наплевала бы уже? — вмешалась Ксюша. — Ты знаешь, я всегда молчу, со своими советами не лезу, но тут даже у меня терпения не хватает. Это уже не в какие ворота не лезет.

— Кто-нибудь объяснит мне, в чем дело? Или так и буду, как пень тут стоять? – начал терять терпение Денис.

— Просто наш обожаемый муж устроил сцену ревности, когда не смог дозвониться до Тани с первого раза. Видите ли, она должна сидеть целый день у телефона и ждать его звонка, — продолжила подруга.

— Ксюш! – одернула Таня.

— Это я еще не рассказываю, какими словами он тебя обозвал! – Ксюшу уничтожающий взгляд подруги вообще не смутил. — А что? Я, например, такого отношения к себе не позволяю. И пусть бы только кто-нибудь попробовал меня назвать шлюшкой! – Ксюша совсем разошлась.

Словно ища поддержки, она встала рядом с Денисом и уперла руки в бока. Глаза ее сверкали, а губы сжались в тонкую полоску. Присутствовал бы здесь Боря, вне всякого сомнения, она бы его в клочья разодрала.

Если раньше девушка скрывала свою неприязнь к Таниному мужу, то сейчас отношение к этому типу было как на ладони. Теперь пожалела, что не вмешалась, не попыталась открыть Тане глаза, когда та по уши увязла в любви и ослепла, принимая агрессивные вспышки за темпераментность, а ревность за доказательство любви. Только Борина ревность ничего не имела общего со здоровым собственническим чувством нормального мужчины. В пылу он бросался грязными словами, устраивал скандал, с успехом доводил жену до слез. Он был маниакально ревнив. Взрывался без повода и причины. Даже в командировке, на расстоянии умудрялся устраивать сцены. Портил Тане настроение, обвинял во всех смертных грехах. А уж мирился потом как… В соответствующей атмосфере: со свечами, цветами, конфетами. Устраивал романтический ужин, слезно и, приложив руку к сердцу, просил прощения, уверял в своей неземной любви. Татьяна прощала. Конечно. А как иначе? Любовь. Что тут поделать? Только вот Ксюшу такие отношения сразу насторожили, хотя поначалу Борис проявлял себя гораздо скромнее.

После Ксюшиной тирады, выражение лица Дениса приобрело еще более зловещее выражение, а намерение увезти сестру из дома только укрепилось. Он встал перед ней, возвышаясь и сверля взглядом, в котором светилась откровенная и неприкрытая ярость, отчего Таня еще больше сжалась в комок. Давно уже она перестала чувствовать себя старшей сестрой. А тот мальчик, которого сама воспитывала, остался лишь в памяти. И хотя понимала, что гнев его не направлен на нее лично, внутри приготовилась защищаться.

— Дай мне его номер. Я поговорю с ним.

— Нет, — Таня вскинула влажные от слез глаза.

— Таня, дай мне его номер телефона! – сказал громче.

— Ничего я тебе не дам! Успокойся! – встала с дивана, но неловко застыла на месте, толком не зная за что хвататься. Прошлась по комнате.

— Ты и сегодня собираешься у телефона целый день сидеть звонка ждать? — В ответ Таня прерывисто вздохнула, не подтверждая слова, но и не опровергая их. — Что за идиотизм?.. – дальше последовал поток самой изощренной нецензурной брани. Обычно Денис не использовал мат для связки. Ума хватало выражаться ясно и без этого. Но сегодня других слов просто не нашлось. Словарный запас, иссушенный гневом, стремительно опустел.

И в чужом белье он не любил копаться. Когда спрашивал сестру, как у нее дела, не ждал, что она начнет рассказывать о своих жизненных казусах. Но в этот раз промолчать не смог. Даже не думал молчать. Раз уж Ксюша забеспокоилась, значит – есть повод. Ксюше он верил, она за Татьяну всегда переживала. У Тани много подруг, приятелей, она со всеми старалась поддерживать дружеские отношения, но только Ксюша знала все ее секреты.

— Это не идиотизм, – тяжело выдавила из себя сестра. – Я не хочу ссориться. Мы и так уже разругались в пух и прах.

— А не послать бы его… – предложил Денис, звякнув ключами от машины.

Верочка поднялась с дивана, понимая, что разговор окончен. Положила ладонь на поясницу Дениса. Поглаживающим движением скользнула по мягкой слегка вылинявшей ткани сиреневого цвета футболки, обтягивающей широкую спину. И сама боялась, когда видела его в таком состоянии, потому попыталась успокоить, хоть немного сбить напряжение. Все-таки он с сестрой говорил, а не с отморозками какими-нибудь.

— Пойдем, Вера. Вадим ждет. А с тобой я позже еще поговорю, — снова посмотрел на сестру тяжелым взглядом и вышел из комнаты.

— Танюша, я тебе позвоню, — кивнула Верочка и выскочила следом.

После того, как хлопнула входная дверь, девушки в унисон вздохнули и выдохнули. Только Ксюша с облегчением оттого, что Денис в курсе и возможно как-то повлияет на жизнь сестры, а Таня от нелегкого осознания, что новый конфликт неизбежен.

Она потому и не рассказывала о своих проблемах, не делилась переживаниями, Денис из таких людей, которые прощать не умеют.

Что называется, замарался перед ним раз – век не отмоешься.

***

Таня на дачу не поехала, Вадим тоже собирался как-то вяло.

— Дома что ли не ночевал? – спросил Денис, глядя на заспанного и слегка помятого друга.

— До шести утра вернулся – дома ночевал, — пробубнил Вадим, плюхнувшись на переднее сиденье.

— Точно, я и забыл. Ничего, сейчас приедем на место, поправим твое здоровье.

— Премного благодарен за такую заботу, — вздохнул Вадим и прикрыл глаза, откинув голову. Отрешился от посторонних звуков, намереваясь немного поспать по дороге. Под еле слышное шуршание шин по асфальту получилось как под колыбельную. Легко и приятно.

Веркина дача – идеальное место для отдыха. Большой двухэтажный дом охраняли яблоневые деревья и кустарники боярышника; клумбы пестрели многолетними цветами, среди которых особенно выделялись алые флоксы. Идиллия, царившая здесь, так и просила примолкнуть. В такой интеллигентной красоте совесть не позволяла устраивать шумные пьянки. Да и температура воздуха не вызывала такого желания. Единственное, чего хотелось точно – это окунуться в прохладную воду. Верочка провела масштабную агитацию: переоделась в купальник, нацепила соломенную шляпку и утащила парней на берег.

Вдоволь наплескавшись, они вернулись в дом. Верочка стойко продержалась до шестнадцати часов, потом отбросила книжки, завалилась на диван в большой комнате и теперь спала без задних ног. Ее желание пошуршать на кухне растворилось, едва кудрявая голова коснулась подушки. Потому парни остались, так сказать, на подножном корме. Спасли положение овощной салат и Веркины ростбифы, которых она, подавшись непонятно какому порыву, загодя нажарила на целую неделю, а теперь кормила их всеми, кто попадался у нее на пути.