Ловец (СИ) - Мамаева Надежда. Страница 50

Сорок семь имен. Проверить всех? Тяжело, но возможно. А если отбросить тех, кто не мог оплатить услуги наемных убийц? Поскольку мотивы пока не ясны. Явный профит от смерти Томаса есть только у этого Грега.

Как только ловец подумал о муже Шенни, во рту разлилась горечь, словно он хлебнул обмылков из помойного ведра. Грегора – в первую очередь. Да и конкурентов по бизнесу, деловых партнеров, друзей, в конце–концов, отметать тоже не стоит. Тот, кто убил, пусть и не своими руками, Томаса, был близок к нему, очень близок. А еще эта подмена душ. Зачем она вообще? И может ли это быть как–то связано с тем, что участились побеги заключенных на посмертие из ткани барьера?

Вопросы в голове все множились, и когда Тэд вышел из лабиринта в квартиру, то даже не сразу заметил, что за окном светает.

 Шенни лежала на его кровати, свернувшись и укрывшись одеялом.

«Я обещал ее проводить до дома…, – напомнил он сам себе, а потом мысленно добавил: – А еще обещал не приставать только этим вечером, который уже прошел». Усмехнувшись, он стянул с себя рубашку и штаны и лег на кровать. Хозяин он этого ложа в конце–концов или нет?

 Шенни

Я ждала Тэда. Честно перемыла всю посуду, пусть и с третьей попытки разобравшись, как это вообще на его кухне делается. Даже попробовала прибрать все то, что сама же и разгромила. А потом, когда часы пробили третий час ночи, поняла, что сегодняшний день вымотал меня, выжал и накрутил на барабан, оставив лишь никчемную оболочку. Глаза начали закрываться сами собой, и я едва успела доползти до кровати. Уже не волновало ничего, кроме желания смежить веки и провалиться в колодец сна.

А потом… Видение сошедшего с ума подсознания казалось нереальным и правдивым одновременно. Горячее дыхание у уха, шепот, в котором ничего не разобрать, ладони, что касались моих скул.

Пальцы ног в моем сне оказались смелее губ. Они вовсю терлись о щиколотку, задевая пятки, поглаживая своды стоп того, кто делил со мной ложе. От этих прикосновений у меня по коже бегали мурашки.

И тут ему надоело ждать. Он провел языком по моей груди, отчего захотелось чуть приподняться, упираясь ногами в постель и выгибаясь. Отбросить в сторону простынь, которая казалось сейчас ненужной и лишней.

Голая грудь коснулась груди. Судорожный вздох. Один на двоих. Он посмотрел на меня подобно голодному хищнику. Я не видела его лица. Лишь зеленые глаза, в которых горел голод. Наши тела еще теснее прижались, словно стараясь вобрать друг друга, впитать в себя запах партнера.

Он, сильный, загорелый, пахнущий зимним лесом и мятой. Рядом с ним я чувствовала себя лучом солнца, растворенном в теплом весеннем дожде. Он навалился на меня всем телом, отчего я на миг сжалась, застыла. Мои непроизвольно сведение колени лишь распалили его.

Я ощущала своим животом его твердое желание. Намерение, которого ждала и боялась одновременно. Он уловил это. Прижался губами к жилке, что билась на моей шее и начал спускаться к груди, ловя мои судорожные вдохи.

Все резко закончилось фразой, донесшейся как сквозь вату: «Я веду себя как долбаный извращенец». А я была совсем не против, чтобы это самое извращение продолжилось. Но меня никто не спросил, лишь укрыли одеялом.

***

Утро заглянуло в окно непрошенным гостем, не шумным, но навязчивым. Просыпаться не хотелось совершенно, но я чувствовала взгляд. Меня буквально обливали тонной презрения. От этого было не спрятаться под одеялом, не зарыться в подушки, как я малодушно надеялась.

Пришлось открывать глаза. На меня уставилась рыжая. Она сидела, перебирая лапами по краю одеяла, и недовольно урчала. На ее морде было написано такое недовольство, словно я оккупант на вверенной этому усатому монарху территории. Хотя, может, с кошачьей точки зрения именно так и было. Этой ночью я заняла ее место на кровати, и, судя по всему мне, а не ей, грел бок ее хозяин… Осталось только узурпировать лоток и ждать вендетты.

При воспоминании о хозяине этой рыжей морды щеки покраснели, а выбираться из–под одеяла расхотелось окончательно. Но стыд и смущение – не те щиты, которые скроют нас от реалий жизни. Правда же была такова, что мне к десятому часу нужно было быть на занятии с куратором. А до этого – выучить заданный параграф и отработать пасс.

Я старалась думать именно об учебе, а не об отце, с которым попрощалась вчера, не о том, что подумает о загулявшей мне старуха Фло, не об этом ловце, которого я одновременно ненавидела и была ему же благодарна за папу … Если я начну думать обо всем этом, то просто сорвусь. Учеба – вот то, что поможет мне восстановить пусть и шаткое, но все же равновесие в душе.

– Проснулось? – баритон Тэда не вопрошал, а скорее утверждал.

– Да, – ответ получился чуть сиплый ото сна.

– Тогда прошу к столу, завтрак уже готов.

Его слова подтверждали умопомрачительные запахи свежей сдобы и кофе. Я откинула одеяло и осторожно встала на пол. Ступню тут же обожгло. Паркет был ледяной. Осторожно, на цыпочках, завернувшись в простыню, я вошла на кухню.

При виде меня обернувшийся Тэд так и замер. Он стоял у плиты с туркой в руках.