Ловец (СИ) - Мамаева Надежда. Страница 65

Закончил Тэд уже ближе к утру. Его глаза закрывались, но под словом «муж» появилось еще несколько фамилий. Подозреваемые, которых так же необходимо было проверить. С этой мыслью Тэд и заснул прямо за столом, уронив голову на скрещенные руки.

Проснулся он ровно через пятнадцать минут. Сказалась давняя выучка. Ровно четверть часа хватило отключившемуся мозгу, чтобы беспутный хозяин мог снова использовать голову по прямому, думательному назначению. Эта особенность не раз выручала Тэда во время учебы в Оплоте, да и сейчас, на службе ловцом, тоже была совсем не лишней.

Правда, потом организм нещадно мстил головной болью, ломотой во всем теле и слабостью. Но то – потом. А пока ловец, как мурена, преследовал свою добычу, то во время сыскной гонки он мог спать по четверть часа до недели.

Тэд встряхнулся, что пес, только что выбравшийся из воды. Растер руками лицо. Ладони тут же ощутили щетину. Короткую и оттого особенно колючую. Сожмурил глаза, вновь открыл и уставился на столбик имен.

 Грегориан Энроу, он же Грегор Элгрис – муж Шенни, пожелавший взять после брака фамилию жены.

На лице ловца заходили желваки от этого имени, но он перешел к следующему.

 Дуглас Шарфилд – деловой партнер Томаса Элгриса. С его счета незадолго до убийства исчезла крупная сумма. Причем Дуглас именно обналичил ее, а не перевел. Ловец поставил напротив имени и по сей день здравствующего компаньона карандаш и написал: «Кому?».

Третье имя – Абрам Тро. Над ним Тэд думал недолго, включая его в список. Слишком много банковских операций этого ушлого господина за пару дней до гибели отца Шенни и так наводили на определённые мысли. А если принять к сведенью, сколько он выручил за последние три года, когда у руля концерна «Элгрис» встал Грегор… Определенно ,Тро была очень выгодна смерть давнего конкурента.

У Стенфилда Мьярика на первый взгляд не было мотивов желать гибели Томасу, но ловца насторожило то, что буквально через десять дней после похорон отца Шенни этот Стенфилд заявил о том, что его загородное поместье, к слову застрахованное на немалую сумму, выгорело дотла. Страховая компания, хоть и с большой неохотой, но выплатила все, причитающееся по договору, а вот куда ушли эти деньги… Они словно растворились в руках Мьрика. Во всяком случае, погорелец ни покупать новый особняк, ни отстраивать старый на них не стал. Опять же, крупных приобретений, которые бы могли случиться на выплаченную страховщиками сумму, в активе светского щеголя не значилось. Последнее обстоятельство Тэду крайне не понравилось.

 Карлос Ренье. По словам призрака – лучший друг. Дух вскользь упомянул, что старик незадолго до смерти заглядывал к нему на рюмку чая и просил ссудить денег. На удивленный вопрос Томаса о том, что же случилось, Карлос ответил, что, по словам целителей, ему недолго осталось коптить этот свет. Наследников же у приговоренного эскулапами не имелось. Оттого он и отписал большую часть своего состояния сиротскому приюту. И дабы удостовериться, что все отойдет на благое дело, лично решил проконтролировать передачу своего состояния богадельне, пока, так сказать, находился на этом свете, а не в закоулках лабиринта. Сейчас же болезнь немного отпустила, и Карлос напоследок хотел бы попутешествовать. Даже несколько оставшихся фамильных драгоценностей в залог принес. Томас же никаких украшений брать не стал, а выдал другу чек со своей подписью. Даже сумму в него не вписал. Карлос и вправду на следующий же день купил себе билет до южного сектора, и отплыл бы через неделю, если бы не погиб его друг.

Тэд постучал карандашом по столешнице. Он бы вычеркнул этого Карлоса из списка: ни мотивов, ни исчезновения денег. Действительно, все имевшееся состояние Ренье (к слову, на тот момент уже совсем не большое), и правда, было переведено в собственность приюта. Вот только настораживало то, что после смерти друга Карлос прожил еще три года. Болезнь гнула его все ниже, наклоняя головой в могилу, но старик держится. Хотя должен бы был уже уйти по лабиринту за грань, по словам целителей. И это странно. А странностей ловец не любил.

Зато лорд Руферт, занимавший в списке Тэда почетное пятое место, вызывал массу вопросов. Этот аристократ жил исключительно игрой в покер, а вернее – выигрышами. Правда, за шулерством ни разу пойман не был, но ходили слухи, что этот джентльмен не чист на руку. Счетов не имел, предпочитая собственный домашний сейф банковскому. Правда, в картежном списке побед Руферта случались и проигрыши. Такое фиаско имело место быть как раз за несколько дней до гибели Томаса. В бридж–клубе картежник заложил последнее, желая отыграться в партии с Элгрисом, но масть отчаянно не шла. Итогом затянувшейся за полночь игры стала расписка, что Руферт вернет свой долг Томасу и только ему.

Формулировка возврата вызвала у ловца особый интерес: ведь, исходя из нее, при гибели Элгриса ничего выплачивать родственничкам проигравшего бы не пришлось. А если учесть, что сумма значилась в сто тысяч талеров, то это вполне соответствовало мотиву.

И, наконец, Ангелина. Жена покойного, о которой призрак отзывался как о существе исключительном, утонченном и возвышенном. Но Тэд по опыту знал, что зачастую именно такие идеальные и берут в руки нож, дабы ударить в спину. Он включил имя матери Шенни, руководствуясь скорее чутьем, нежели логикой.

– С кого же начать? – ловец вслух задал вопрос сам себе. – И как бы не вспугнуть раньше времени…

Его голос прозвучал неожиданно громко, отразившись от оконного стекла и пустых кабинетных стен.

Тэд усмехнулся. Жестко, цинично и, отбросив карандаш, уже значительно тише протянул, глянув на часы:

– Половина четвёртого… самый разгар.

Ловец встал, потянулся, но надевать форменный китель не стал. Подошел к шкафу, в недрах которого можно было найти даже то, о чем и помыслить не могло нутро дамской сумочки. Здесь, казалось, было все: и парики, и строгие пиджаки, и разрывные амулеты, и даже, невесть откуда взявшийся, засаленный дамский бульварный роман.

Ловец потянулся за пиджаком. Дорогая ткань, модный фасон. В следующее мгновение он нещадно смял одежду, на которой до этого не было ни единой складки. Потом достал с верхней полки фляжку с бренди и, отвинтив, опрокинул ее содержимое в рот.