Доза счастья (СИ) - Павлова Александра Юрьевна. Страница 22

  Оля то и дело поглядывала на задумчивого Диму, пока они ехали домой. Он не замечал этого, глядя только на дорогу. С некоторой горечью девушка подумала о том, что будь сейчас рядом с ним Женя, он глядел бы на нее, не смотря на трудную и опасную дорогу. Или, по крайней мере разговаривал бы с ней, улыбался, сжимал бы ее ладошку.

  Оля раздраженно поджала губы, обрывая эти мысли. Уже столько времени прошло, а она все еще видит рядом с любимым образ своей соперницы. Она четко знает, что уже не вернется Женя к Диме, а все равно ее это раздражает. Да и как не раздражаться, когда эта девочка так и не ушла из мыслей любимого мужчины? Ведь это самое главное, что должно произойти. Но нет, Дима по-прежнему целиком и полностью принадлежал Жене. Он любил ее, скучал по ней, переживал и грустил. Как бы мужчина ни старался все это спрятать даже от самого себя, она сама очень ясно видела все это. Но молчала. А что она скажет? Начнет ставить свои условия? Чего-то требовать? В таком случае Дима просто повернётся и уйдет. Его ничто не держит рядом с ней, кроме нее самой. Лишь она удерживает их подобие отношений. Да и понимает она, что еще слишком рано чего-то ждать. Пока ей хватит и того, что он просто рядом. Хоть так – нелепо, неполноценно, отстраненно – но рядом. Она с таким трудом добилась этого, что готова была терпеть его такого в надежде, что время поможет ей завоевать его окончательно.

  Далеко не сразу Оле удалось подвести Диму к мысли о том, что она может помочь, что она – его шанс на будущее. На именно то будущее, которого он хотел. Она призналась ему в своих чувствах, пообещала, что не оставит его, что поможет ему справиться со всем, что упадет на его плечи. Он поддался на этот жест помощи, но и воспринимал это только так – как помощь. Он не видел в ней любимую женщину. Но она подождет. Достаточно было того, что они уже на пути к совместному счастью. Своё счастье Ольга видела уже в том, что Дима с ней, что больше нет Жени, что больше ему не нужно страдать. Да, разумеется, сейчас он страдал. В конце концов, он очень сильно любил. Но она была твердо намерена забрать эту любовь себе, завоевать ее, отнять у той, кому она больше не нужна. Она готова была многое отдать за это, приложить все силы и возможности. И она делала это: молчала, трепела, старалась, не давила, не нагнетала. Была той, с кем Диме было легко и свободно, но кто вместе с тем давал ему надежду и поддержку. Эта самая поддержка не проявлялась в долгих беседах, разговорах и обсуждениях. Не было ее в сочувствующих взглядах и поглаживаниях по плечу. Эта поддержка была в том, что всего этого как раз таки и не было. Оля старательно стоила их жизнь и быт так, чтобы ничто не указывало на проблемы. Она не поднимала тяжелых тем, не пускала в разговоры какие-то ненужные моменты и все в этом роде. Всеми силами она поддерживала между ними атмосферу нормальности. И ей казалось, что вполне успешно.

Глава 11

  Уже было первое марта, а на улицах еще лежит снег. Грязный, унылый, надоевший, забрызганный грязью из тающих луж и льда, затоптанный прохожими и совершенно не радующий своим наличием как в первый день выпадения. Зима заканчивалась, а грядущая весна навевала надежду на тепло и свет всем вокруг.

  На Диму не навевало ничего. Он как был мрачным, угрюмым, так мрачным и угрюмым и остался. Его не волновал надоевший снег, он не ждал прихода весны, не желал увидеть первую зеленую траву и листья на деревьях. В его настроение все как было полгода назад, так и осталось. За исключением того, что он научился лучше это скрывать. Улыбка уже не казалась такой уж искусственной и неестественной. Дышалось легче, вел он себя немного проще. Но лишь для самых близких людей он был таким. Лишь с ними пытался делать хорошую мину при плохой игре, чтобы они перестали уже так скорбно на него смотреть, будто он помрет завтра – скоропостижно и неожиданно. Мужчина действительно устал от того как на него смотрят мать с Ольгой. Смотрят и будто каждую минуту ждут, что вот, сейчас, он встряхнется, искренне улыбнется, и все станет на круги своя. Он станет самим собой, продолжит жить и к чему-то стремиться. Что ж, он не будет уверять их в обратном, поскольку не хочет, чтобы они переживали за него все время и постоянно. Он, честно сказать, готов был взвыть от этого. Потому и научился ловчее и умелее скрывать то, что творилось с его душой и сердцем.

  А там все осталось по-прежнему: тоска, грусть, одиночество. Все, что выжимало из него жизненные соки в моральном плане так и продолжало это делать. И сам Дима почему-то сомневался, что в ближайшие пару лет вообще хоть что-то сдвинется с мертвой точки. Но пусть любовница и родительница думают по-своему, а то он в конец сойдет с ума от их заботы. Он не хочет больше грузить их своими переживаниями  и личной трагедией.

  Но все же, в какой-то степени жизнь наверно нормализовалась. Дима привык к этому сосущему неприятному чувству внутри, что не отпускало его даже во сне. Он привык жить с ним, и когда смирился, что еще придется долго это делать, как-то даже легче стало. Ну болит и болит, что поделаешь. Он продолжал упорно работать, продолжал налаживать отношения с Ольгой, даже согласился подумать над тем, чтобы все-таки переехать к ней со своими вещами, которых уже итак было до хрена в ее квартире. К ней он после работы ехал уже как домой – привычно и без вопросов. Там Ольга сразу шла на кухню готовить ужин, пока он принимал душ и еще час-полтора работал над бумагами. Они вместе кушали, обсуждая дела или какие-то планы на ближайшие пару дней. Оля рассказывала, о чем говорила с его матерью, шутила и была самой собой. Он вовремя что-то говорил в ответ и улыбался ей, стараясь делать это как можно более искренне. Потом они могли вместе посмотреть фильм или выйти погулять. Затем была спальня и секс. А потом они засыпали. И уже позже, среди ночи выпутываясь их рук любовницы и выходя на кухню, чтобы попить кофе, Дима думал том, как же все уныло, как нудно и однообразно. Как все это ему осточертело. Не помогали разбавить существование ни развлечения, ни работа, ни командировки, ни даже спонтанный секс с какой-то девицей пару недель назад, когда он оправился в клуб с парой знакомых парней. Ничто в его жизни никак не хотело приобретать хоть какие-то краски кроме серой. Все было монотонно, заезженно и погано. Никогда еще он не чувствовал себя таки потерянным и угасающим. Казалось, что даже его страдания стали не такими яркими и сильными. А может он просто приходит, наконец, в норму? Может так и происходит начало новой главы в его жизни? Но если такое скучное начало, то что же будет в середине и тем более в конце?! А вообще, он сомневался, что это его новое начало новой жизни. Просто он потерял то, что было смыслом его жизни. Потерял то, что ценил больше всего. И с каждым днем эта потеря все сильней осознавалась его подсознанием, а потому он и потухал там быстро? Но что же ему делать?! Он ведь старается, пытается! А все так и остается на месте! Что ему еще нужно делать и как, чтобы хотя вкус к жизни почувствовать? И если дело только во времени, как ему пережить вот это самое время? Он же скоро с ума сойдет от безнадеги, окончательно потеряется в своей потере. Может, ему нужна какая-то встряска? Может это взбодрит его? Но что же ему такого сделать, чтобы расшевелить себя самого? Прыгнуть в бассейн с акулами? Отправиться в горы со снаряжением? Уйти в монастырь, в конце концов?!

  Мужчина усмехнулся своим нелепым размышлениям. Ничего он не сможет сделать. Здесь нужно лишь ждать. Он готов был это делать – выбора-то все равно нет, но что от него останется после такого ожидания? Будет он хоть сколько то напоминать себя прежнего?

  Ольге казалось, что Дима, наконец, начал приходить в себя. А порой казалось, что ей только кажется. Иногда она видела такой его взгляд, что не возникало сомнений в его душевном состоянии – все осталось по-прежнему. Но уже в другой миг он был более или менее нормальным. Девушка просто терялась в своих догадках. Но поднимать эту тему в разговоре и не думала, не желая возвращаться к тяжелому и надеясь на лучшее.