Времена огня и погибели (СИ) - Бочаров Анатолий Юрьевич. Страница 11

Мэр столицы вздохнул, сделал паузу. Снял очки, которые носил на кончике носа, и начал протирать стекла замшевым платком. Гайвена ждало много дел — предстояло для начала возвратиться в замок, чтобы утвердить временный состав нового кабинета и назначить нового командующего армией. Тем не менее, он даже не шелохнулся и не выказал недовольства в течении трех минут, что прошли, пока сэр Генри собирался с мыслями.

— Вы думаете, что отведете нас за руку в сияющий новый мир, государь, — сказал наконец мэр. — Простите, не хочу разочаровывать, но вы ошибаетесь. Сегодня, в подарочном пакете с красивыми блестками, вы принесли нам войну и заставили плясать от радости в ожидании боевых горнов. Не просто так вы упомянули про пушки и мушкеты. Величие, которое вы решили нам подарить, таится на острие меча.

«Вы совершенно правы в своих догадках, милостивый государь», — подумал Гайвен Ретвальд, вспомнив обещания, которые дал накануне владыке Волшебной Страны. Но вслух он этого, разумеется, произносить не стал. Сказал лишь:

— Всякое возможно, сэр Генри. Время покажет.

Затем молодой Ретвальд отвесил лорду-мэру Тимлейна глубокий поклон и отправился к широко уже распахнутым дверям Гильдейского Зала. Настало время выйти к народу, который ждал своего короля.

Глава вторая

Степь пела песни о смерти — шепотом трав, шелестом ветра, тенью ястреба, кружившего под палящим солнцем. Казалось, незримые призраки встают с зеленых равнин, опираясь на проржавевшие мечи и молча глядя на скачущий Объездной дорогой отряд. Много сражений прокатилось по этой земле за минувшие тысячи лет, кости многих солдат непогребенными покоились в ней. Наследнику Драконьих Владык чудилось — вот они, бесплотные, невесомые, память от памяти былого, поднимаются со своих упокоищ и смотрят, как едут солдаты войны грядущей, готовые себя на ней сжечь.

Разговор, что завязался между Артуром Айтверном и Эдвардом Фэринтайном на выезде из Тимлейна, где-то на середине дороги сам собой угас. Государь Эринланда, сосредоточенный и нахмуренный, глядел только вперед, не разговаривая больше ни о чем. Артур тоже молчал. Думал, и направление собственных мыслей не нравилось ему. Словно заплутавшие, в темноте и спьяну в глухом лесу, воспоминания молодого герцога Айтверна возвращались к сцене, разыгравшейся несколько часов назад в Тимлейнской крепости.

Собственный сюзерен, вернувшийся из северной тьмы и окончательно сделавшийся чужим и непонятным, запечатлелся перед мысленным взором. Гайвен переставал быть собой все последние месяцы. Он менялся постепенно, неспешно, шаг за шагом и вместе с тем неотвратимо, с того самого страшного дня, когда Джейкоб Эрдер был убит его пробудившейся силой.

Сперва изменился облик последнего из Ретвальдов, затем стала искажаться душа. Сегодня в столице Артуру встретился совершенно незнакомый человек — разумный, приводящий логичные и казалось бы правильные доводы, открытый, располагающий к себе и бесконечно опасный.

В сотню, в тысячу раз опаснее, чем был Гледерик.

«Человечеству нужен порядок, и я его создам. Мы вместе создадим его, Артур. Армии, которую я соберу, потребуется генерал».

Единственным ответом, который герцог Айтверн на это нашел, оказался удар кинжалом в грудь своему господину. Бывшему господину. Артур понимал, что совершает предательство — и не мог на него не пойти. Иберлен и без того изнемогал уже в крови, пролитой за последней год, и меньше всего потомку Драконьих Владык хотелось смотреть, как весь мир окажется опален тем же пламенем, что рвалось на его глазах в небеса на Горелых Холмах.

«Твари из холмов, что пировали на развалинах Земли в годы Великой Тьмы. Гайвен думает, что приручил их и сделал верными псами — а не разорвут ли эти псы его глотку, как только он сделается не нужен им?»

Артур и сам обладал памятью предков — она не раз посещала его за минувший год. Он помнил великие войны севера, отгремевшие за десять столетий до его рождения. Помнил битву на холме Дрейведен, когда черный дракон, Шэграл Крадхейк, едва не был повергнут Эйданом Айтверном и Дэгланом Карданом, избежав гибели лишь ценой принесения в жертву собственных вассалов и воинов. Повелитель Бурь производил впечатление маниакального безумца, ненавидевшего и вместе с тем боявшегося людей. Гайвен утверждал, что получив знания и память своего далекого предка, сможет распорядиться ими с пользой для всех — но не обманывал ли молодой король этим себя сам?

Молодой Айтверн не знал. Сомневался. Боялся. Не был больше уверен, правильно ли поступает он сам, верной ли дорогой пошел. Хотелось спросить совета, хоть чьего-нибудь. Да вот только отец лежал в могиле, Данкан Тарвел оказался недостоин доверия, а перед Эдвардом Фэринтайном Артур хотел произвести впечатление человека независимого и уверенного в себе. Отчаянно не хватало сестры. Несмотря на взбалмошный характер и бешеную гордость, иногда прежде Айна была той единственной, кто его понимала.

Вот только Айна сгинула в неведомой бездне вместе с королевой Кэран, и непонятно было, как их отыскать.

Блейр Джайлс, верхом на кауром жеребце, выехал вперед, поскакал бок о бок со своим господином и королем Эринланда. Молодой рыцарь, одетый в латы дома Айтвернов, с вычеканенным на них драконом, смерил Артура внимательным взглядом, а затем спросил:

— Уже придумали, что станете говорить войску?

— Там придумаю, сразу на месте. Приедем, и чего-нибудь им всем наплету.

— Герцог Айтверн, — тон Блейра сделался настойчивым. — Если вы что-то задумали, говорите сразу. Это будет не первая авантюра, в которую я полезу вместе с вами — но я хочу хотя бы наперед знать, на что вы нас всех обречете. Мы едем уже три часа, я не добился от вас никаких внятных ответов, в какое положение мы попали, и я начинаю злиться от этой неопределенности.

Эдвард Фэринтайн, слушавший разговор двух иберленцев, приподнял бровь, но промолчал. Иногда этот коронованный фэйри-полукровка вел себя беспардонно и даже нахально, иногда напротив демонстрировал безукоризненные манеры, на зависть всем придворным джентльменам. Было сложно сказать, что Эдвард выкинет в следующий момент — окажется до странности внимателен и любезен или отпустит внезапную колкость. Настроение Фэринтайна менялось стремительно, и вместе с этим менялись его глаза, то и дело из темно-фиолетовых делаясь светлыми и прозрачными, будто лед.

Артур вздохнул, отвечая на вопрос бывшего оруженосца:

— Блейр, имей я представление, что тебе сказать, уже бы ответил. Все, что нужно знать войску, ты узнаешь вместе с войском. Потом мы с государем Эдвардом, государем Клиффом, леди Кэмерон и лордом Данканом станем держать совет о вещах, которые войску знать не положено. На эту встречу ты будешь допущен, как мой лейтенант, и тоже все выслушаешь. А сейчас дай мне доехать спокойно. Голова болит.

— У вас болит голова, потому что вы пили минувшим вечером, после сражения, слишком много вина, и мешали его с бренди, — сказал Блейр, встретил недовольный взгляд Айтверна и замолчал.

К лагерю Данкана Тарвела отряд подъехал вечером, когда заходящее солнце окрасило небо над уходящей к западу просторной равниной в золотистые и алые тона. Часовые, караулившие на обломках разваленных во время вчерашней атаки ворот, расступились при виде кавалькады и развели в стороны алебарды.

— Трубите общевойсковой сбор, — бросил Артур начальнику дозорных. — Собрать всю армию и прислугу напротив кашеварен. Мне есть, что сказать.

Всадники въехали под защиту оказавшихся накануне столь надежными бревенчатых стен. Внутри герцога Айтверна встретили напряженные, недоверчивые взгляды. Артур знал, что не пользуется авторитетом у многих простых солдат — и все равно надеялся, что минувшее сражение хотя бы немного сыграло в его пользу. Как никак, он одержал в недавнем бою победу, пусть даже и благодаря своевременному приходу подмоги. «Про меня говорят, что я напыщенный придворный щенок и цареубийца — но я командовал этими бойцами и вел их в атаку. Возможно, кто-то изменил свое мнение на мой счет».