Времена огня и погибели (СИ) - Бочаров Анатолий Юрьевич. Страница 72

— Не уймусь, дорогая матушка, — заявил тогда Лейвис, отставив от себя тарелку с завтраком. — Народ должен знать о перевороте, произошедшем в столице.

— И чего вы подобным образом добьетесь, распространяя направо и налево пугающие новости? Бунта? Смуты? Того, что озверелые горожане поднимут мятеж и осадят наш замок? А может, просто окажетесь подняты на всеобщее осмеяние? Вне зависимости от того, что вы затеете, сын, успехом это предприятие не увенчается.

Ровена Рейсворт была холодна, непреклонна и абсолютно уверена в своей правоте. Лейвис — тоже. Упрямства им обоим было явно не занимать, и было оно фамильным. Все больше кузен начинал напоминать Айне Артура. Собирая войска в поддержку Гайвена Ретвальда, брат вел себя точно также. Айна не пыталась высказать собственного мнения по поводу происходящего. Просто безразлично молчала, наблюдая за разгорающейся перепалкой.

— Да, — кивнул Лейвис. — Мать, вы правы. Давайте оставим народ в неведении, а сами примемся ждать известий из Тимлейна. Давайте дождемся, пока Гайвен Ретвальд явится сюда с войском и предаст нас всех смерти. Вы верите, что с ним можно договориться — а я знаю, что он обезумел, и пришло время думать об обороне. Если хотим уцелеть и не желаем закончить, как мой отец и его соратники.

Ровена Рейсворт устало откинулась на спинку кресла.

— Да, конечно, — сказала она. — Гайвен Ретвальд придет и предаст мечу всякого, кто ростом выше тележной оси. Не несите чепухи, граф. Столкнувшийся с мятежом государь способен на жестокость, но я видела этого молодого человека. Однажды выпустив ярость, он затем успокоится и окажется способен на переговоры.

Лейвис встал, со стуком отодвинув кресло.

— Я не намерен дальше продолжать этот пустой разговор. Я немедленно отправляюсь в ратушу и потребую у олдерменов созыва народного собрания.

— Сядьте на место, юноша, — голос леди Ровены зазвенел. — Иначе я прикажу солдатам отвести вас под замок, сославшись на овладевшее вами вследствии перенесенных тягот безумие. Доктор Норридж, если понадобится, подобный диагноз охотно подвердит. Душевное расстройство часто свойственно впечатлительным натурам.

Троюродный брат Айны до середины выдвинул шпагу из ножен.

— Если вы так сделаете, матушка, — сказал Лейвис с нехорошей усмешкой, — я стану драться с каждым солдатом, что встанет на моем пути, и либо погибну в бою, либо добьюсь своего. Вы правильно заметили, я теперь граф. Граф Рейсворт, ближайший из вассалов герцога Айтверна. В его отсутствие я имею право распоряжаться в Малерионе на правах наместника. И требовать от олдерменов собрать горожан я также могу. Воля ваша полагать меня безрассудным, но сейчас именно вы противоречите нашим законам, а вовсе не я.

На мгновение в столовой воцарилась тишина. Айна, все также молчавшая, отчаянно захотела оказаться сейчас где-нибудь в другом месте, подальше от родственников. Девушке давно опостылела авантюра, в которую она влезла, купившись на посулы покойного сэра Роальда. Дочь лорда Раймонда отстраненно понимала, что Лейвис выступает на ее стороне, отстаивает, как он видит их, ее интересы — но никакого удовлетворения от этого факта не испытывала. Странное оцепенение овладело Айной. Хотелось, чтобы все поскорее закончилось.

Хотелось проснуться, и чтобы за окном был апрель, а отец оставался в живых.

В наступившей морозной тишине Ровена Эсмеральда Рейсворт произнесла:

— Мне жаль, что вы удались нравом в меня, а не моего супруга. Тот был сговорчивее. Окажись я вовремя в Тимлейне, сумела бы его вразумить.

— Я тоже сожалею о многом, матушка. Можете не поверить, но предприятие, начатое отцом, я поддержал не больше вашего. Но ставки в игре сделаны, и выбирать не приходится. Ретвальд — враг. Вы можете считать, что с этим врагом есть шансы договориться, а я уверен, что нельзя. Не препятствуйте мне.

После короткой паузы леди Ровена кивнула:

— Хорошо. Не стану отрицать, вы действительно обладаете правом созыва городского собрания. Но могу поручиться, что не стану содейтвовать вам в этом, а напротив, приложу все усилия, дабы развенчать безрассудство выдвинутых вами предложений. Идите и делайте, что считаете нужным, граф.

Лейвис воспользовался данным ему советом. Он немедленно отправился требовать аудиенции у городского совета. Как рассказал юноша Айне, возвратившись вечером, олдермены приняли его с хмурым видом, однако выслушали и согласились пойти навстречу, после того, как юный Рейсворт два часа убеждал их, что имеет срочные новости из столицы, которые должен сообщить народу. Авторитета в здешних краях Лейвис не имел, но имя отца оказалось на его стороне. Роальда Рейсворта в Малерионе уважали.

День всеобщего собрания оказался назначен на десятое сентября. Молодой Рейсворт разослал письма вассалам Айтвернов, живущим на расстоянии нескольких дней пути от западной столицы, и многим уважаемым людям из третьего сословия, приглашая их посетить Городской Дом Собраний. Тем временем разосланные олдерменами глашатаи ходили по улицам. Они оповещали людей о большом собрании, что состоится через четыре дня, и расклеивали по стенам листовки для обученных грамоте, а было таких в Иберлене большинство.

Леди Ровена свое слово сдержала, не оставшись в стороне. Вечером того же дня она также отправилась к олдерменам и имела с ними разговор, содержание которого осталось для Айны и Лейвиса тайной. Впрочем, девушка могла предположить, что супруга покойного графа не пожалела красноречия в попытках представить сына вздорным юнцом, решившим попусту возмутить общественное спокойствие. В следующие дни леди Ровена также имела много встреч, приглашая на обед в замок негоциантов и мануфактурщиков.

Назначенное Лейвисом собрание отменено не было — но когда оно все же состоялось, выяснилось, что большинство людей, чье слово имеет в Малерионе вес, не только осведомлены заранее о вещах, которые рассказывает молодой Рейсворт, но и предубеждены против высказываемой им позиции. Ровена Эсмеральда донесла свое мнение до олдерменов, а те постарались передать его родственникам, друзьям и деловым партнерам.

Известие о мятеже, случившемся в Тимлейне, распространилось по городу, подобно лесному пожару, вызывая кривотолки и слухи. Мало кто из присутствующих сочувствовал делу борьбы против Короля-Чародея. Люди явились злые, уже взбудораженные. Смотрели на Лейвиса кто со злостью, кто с откровенным презрением. Он говорил о деле своего отца, о необходимости противостоять тирану — но получал в ответ лишь насмешливые выкрики и ругань.

«Она смелая женщина, — подумала Айна о матери Лейвиса. — Не побоялась представить теперь уже покойного мужа запутавшимся в собственных интригах безумцем и отреклась от его дел. А люди устали от войны. Это высокие лорды в столице хотели перекроить королевство ради собственной выгоды. Малерион — город зажиточный, но все же провинциальный. Здешние жители хотят завершения смуты и примут любого короля. Мы для них просто возмутители спокойствия».

Лейвис, кажется, не понимал этого. Всматривался в толпу с отчаянием, продолжал выкрикивать какие-то увещевания, полностью теперь бессмысленные. Рассказывал, что Гайвен безумен, заключил сделку с темными силами, приведет государство к гибели. Ничто из этого не имело веса. Айна порадовалась, что кузен хотя бы не пытается завести разговор о ее собственном провозглашении королевой. Об этом она попросила Лейвиса умолчать, и леди Ровена, кажется, слухов тоже не распускала.

«Впрочем, через неделю, а то и быстрее, сюда уже могут явиться гонцы из столицы. Они непременно сообщат об этом. Как меня назовут тогда? Однодневная королева? Возьмут под арест, желая выдать разгневанному изменой королю? Вряд ли Ровена защитит меня». Девушка ощутила страх, в глазах помутилось.

Видимо почувствовав ее настроение, Кэран Кэйвен, стоявшая рядом, взяла дочь лорда Раймонда за руку:

— Успокойтесь, — сказала королева Эринланда негромко. — Попытка оказалась бесплодной, но ваш родственник все равно бы не успокоился, пока бы ее не осуществил.