Подмена (СИ) - Чередий Галина. Страница 12

— Понятия не имею, к кому вы, мужчина, обращаетесь! — стараясь быть предельно равнодушной, процедила я.

— А тут никого кроме меня и тебя, вроде, не наблюдается, — нахально фыркнул он и подался чуть вперед, обдавая меня несвежим дыханием. Мне действительно дорогого стоило не дрогнуть и не шарахнуться от него, а просто спокойно шагнуть назад и опереться бедром на капот моей машины.

— В таком случае вы, очевидно, склонны разговаривать с собой. В вашем возрасте тревожный симптом. К врачу бы сходили, — собрав смелость, усмехнулась в его оплывшую физиономию.

— Ты, я посмотрю, сегодня осмелела, голосочек окреп, взгляд такой борзый. Чувствуешь себя в безопасности? Напрасно, ой, как напрасно! — его рот отвратительно искривился, а блеклые глазки злобно прищурились, и он демонстративно прошелся по моему телу сверху донизу похотливым взглядом. Я стиснула руки в кулаки, стараясь выглядеть невозмутимой, хотя от откровенного ощупывания глазами к горлу подкатила тошнота. И это словно сорвало пломбу с моего терпения.

— Напрасно ты, поганка убогая, со мной связался, — злость победила страх и омерзение и смыла их окончательно. — Я тебе очень советую идти и освобождать свой шкафчик в раздевалке, и это в лучшем случае. А если не исчезнешь с моего горизонта сию же секунду, то можешь начитать сухари сушить, сволочь!

— Ох, как страшно! — презрительно рассмеялся он, но, однако, отступил. — Такая вся из себя самоуверенная! Я тебе каждое твое наглое словечко членом вобью прямиков в глотку!

— Если ты, не дай Бог, решишь сдуру свой жалкий отросток из штанов при мне вытащить, то клянусь, сразу его и лишишься, — в ярости прошептала я, теперь уже сама подаваясь вперед и желая вцепиться в его рожу.

— Посмотрим, будешь ли ты считать его жалким, когда будешь визжать и выпрашивать еще, как и все до тебя! — шипел он ядовитой гадюкой.

— Да я скорее сдохну, чем буду настолько отчаянной, чтобы подпустить такое ничтожество! Убирайся с глаз!

Он резко снова шагнул ко мне и неожиданно схватил за руку. Возможно, это выглядело как рукопожатие, но моя ладонь оказалась стиснута так сильно, что у меня едва ноги не подломились.

— Уйду. Сейчас. Но только посмей сказать кому-то хоть слово, и я тебя так пожалеть заставлю, что тебе небо с овчинку покажется!

— Пошел на хер! Прощайся с работой! — я сильно рванула руку на себя, и только наличие за спиной машины не позволило мне упасть, когда он отпустил.

— Время покажет, — огрызнулся он и попятился, а я услышала шуршание шин позади и, обернувшись, увидела эвакуатор.

Разобравшись с авто, я пошла в офис. Разговор с парнем из сервиса отвлек меня от неприятной встречи, но все равно ноги ощущались как ватные, и рука тряслась и ныла, когда я протянула ее к дверной ручке. Решив больше не спускать на тормозах, отправилась сразу к Владимиру. Когда, постучав, получила разрешение войти, он заканчивал телефонный разговор. И судя по лицу, не слишком приятный. Когда я села, он сосредоточенно и недовольно уставился на меня, продолжая угукать в трубку.

— Ань, ну вот что за народ вы, бабы! — без всякого приветствия начал он, едва его собеседник отключился. — Вот поговорили вчера как люди, мне казалось, ты все поняла и прониклась, в каком положении оказалась по своей же глупости и упрямству, и сегодня прямо с утра — на тебе, жри не обляпайся!

— Вов, что-то не пойму, о чем ты? — безразлично пожала я плечами.

— Да все ты понимаешь! Зачем ты эту заразу блондинистую дразнишь? Она уже с утра пораньше мне истерику припадочную устроила, потом любовнику своему позвонила и на тебя нажаловалась, а он мне мозг вынес, чтобы я нашел способ на тебя воздействовать и поставить на место!

— А ты ему не сказал, что это самое мое место его Светуля бесполезно занимает? — не выдержав, огрызнулась я.

— Коломина, ты не забывайся-то! — уже натурально заорал на меня. — Я понимаю, что ты работник ценный! Но незаменимых-то нет!

— Ну, так заменяй! — не сдерживаясь больше, повысила голос в ответ.

Владимир подошел к окну и, открыв его, пару минут стоял, высунувшись, и дышал, тихо матерясь себе под нос.

— Как же меня задрали ваши бабские манипуляции и дрязги! — пробубнел он, разворачиваясь опять ко мне.

— Насколько мне помнится, я в участии в чем-либо подобном раньше замечена не была, — ответила уже сухо, без эмоций. — Я на работу ходила и хожу работать, а не интригами и сплетнями промышлять! На это не имею ни желания, ни времени.

— Ну, тогда скажи ты мне, зачем эту дуру оскорбила? — воздел начальник руки к потолку.

— Я? — Нет, все понимаю, но это прямо перебор! — Вов, с какого момента взять полдня на решение проблем личного характера является оскорблением? С того как Светлана Васильевна стала у нас начальником?

— Ань, другого времени ты выбрать для этого не могла?

— Ну, извини, так уж вышло, что не могла! Но в любом случае я впредь намерена заниматься только тем, что входит в мои непосредственные обязанности, ни шагу ни вправо, ни влево! Никаких сверхурочных, читай почти круглосуточных и подтираний задниц криворуким непрофессиональным бездельникам, — больше не хотела кричать, но постаралась донести всю серьезность моего настроя. Хватит с меня!

— Ты ведь понимаешь, что это равносильно остановке работы?

— Даже если и так, то разве это моя вина?

— Да не твоя! Не твоя, но мне-то от этого ни черта не легче! — Владимир махнул рукой, сбивая с подоконника кактус, и снова цветасто выругался под нос.

— Прости, я всегда шла тебе навстречу, но что-то подустала тащить на себе все, — смотрела на осколки и обнажившиеся корни и отказывалась чувствовать себя виноватой. — Считай, подорвалась!

Владимир горестно и протяжно вздохнул и, подтащив стул, уселся напротив меня так, что наши колени соприкасались. Он наклонился вперед и устало закрыл лицо руками, теряя на минуту весь свой стильный лоск и гордую начальственную осанку.

— Аа-а-ань, ну помоги ты им в этот раз! — пробурчал он и посмотрел на меня снизу вверх несчастно.

— Помоги — это, типа, сделай опять все сама? — на самом деле мне его было ужасно жаль, да и вечный дискомфорт от понимания, что работа не будет сделана, никто не отменял. Вот что я за создание такое несуразное в этом смысле?

— Ну, А-а-ань… Я что-то придумаю потом, обещаю! Но сейчас на это времени уже нет!

— Ладно, — со вздохом согласилась, внутренне ругая себя последними словами за мягкотелость и четко осознавая, что сто раз пожалею. — Но я к тебе не просто так пришла, между прочим!

— Ань, солнышко, все что хочешь! Хочешь, на руках носить буду? — вскочил разом повеселевший начальник и метнулся к своей навороченной кофемашине.

— Да сдались мне твои руки, тем более теперь, когда я знаю, кого и как ты ими трогал! — отмахнулась я. — Я пришла требовать увольнения одного охранника.

— О-па! И, собственно, что стряслось? — кофе был тут же забыт.

— Он… приставал ко мне вчера и сегодня на парковке угрожал! — я скривилась, ощущая себя так, словно раздеваюсь перед ним. Хотя с чего это я должна чувствовать стыд и неловкость в подобной ситуации, но вот поди ж ты, аж вспотела опять.

— То есть приставал… вот прямо приставал или… — Владимир склонил голову набок, изучая меня пристально.

— Вов, вот не думала, что у тебя при таких вопросах приморозит, — раздраженно взмахнула я руками, пытаясь стряхнуть смущение. — Приставал это значит приставал, а не просто отпустил пару сальных шуточек или пялился нахально! Не флиртовал, не пытался подкатить, не был слегка навязчив! Он, черт возьми, лапал меня! Я вообще не понимаю, как такое недоразумение, как он, в службе безопасности держат!

— Ла-а-адно-о-о, я, похоже, даже понимаю, о ком ты. Лет под сорок, вид непрезентабельный, залысины… — Я кивнула. — Комаров. Блин.

— Только не вздумай мне сказать сейчас, что он тоже чей-то протеже и поэтому тут штаны протирает, и уволить его нельзя! — тут же начала я заводиться, видя у Владимира рассеянный взгляд, говорящий о раздумье.