На краю Дикого Поля (СИ) - Ежов Сергей. Страница 14

  Тут в дверь постучали и дьячок доложил:

  - Прибыл дьяк Тимофей Ломакин, просит принять.

  - Проси!

  -Присаживайся. Тимофей Иванович, будем вместе думать.

  - Если позволишь Иван Григорьевич, - улыбнулся я - скажу, как в таких случаях говорил мой покойный наставник: 'Подумаем, как из хорошего плана сделать жизнеспособный'.

  - Умный был твой наставник - засмеялся Иван Григорьевич.

  Уже к вечеру большинство вопросов были решены, и меня отпустили. Уходя я слышал, как глава Разрядного приказа бормотал, глядя на оставленную мною карту:

  - Опорная база. Да уж, опорная база.

Глава четвертая,

  которая началась праздником, продолжилась суетой, а закончилась похоронами, на которых никто не грустил

   Когда я был маленьким, то думал, что царский или королевский двор это что-то вроде нашего поселкового исполкома, куда любой желающий может спокойно войти. А при желании, можно запросто поговорить с царём-королём... Когда я повзрослел, то узнал, что в исполкомы высокого и очень высокого уровня так просто не войдёшь, и с главой не то что государства, но и области, запросто не побеседуешь. Да и то сказать, если большой начальник будет с каждым желающим пить чай, то ведь и захлебнуться может. Когда мои годы повернули к старости, а страну к капитализму, то выяснилось, что и к поселковому начальству теперь может не пустить охранник с дубинкой и пистолью. А тут не капитализм даже, а феодализм в самом расцвете, стало быть и доступ к настоящему, а не сказочному царю очень даже ограничен.

  Строго глядят нарядно одетые воины, суетятся дьяки, сверяясь со своими списками, какие-то распорядители расставляют прибывших гостей согласно их рангу, знатности, родовитости и уж не знаю каким ещё требованиям. Князя Гундорова вежливо проводили куда-то в первые ряды, его приближенных к приближенным других важных князей, а меня задвинули подальше, но что утешило, далеко не в конец.

  Торжество началось на улице, благо погода была великолепная: солнечно, но далеко не жарко, ветерок колышет ленты на хоругвях, знамёна, и что-то похожее на орифламмы, яркие краски нарядов воинов, блеск великолепных доспехов рыцарей, или как они называются? В школьном учебнике об этом совершенно точно не упоминалось. А на отдельном помосте, примыкающем к более высокому царскому помосту, блистают золото, шёлк, бархат и меха знати. Помосты застелены коврами - богатыми под ногами высшей знати и роскошными на царском помосте. Публика попроще, в том числе и я, стоит на земле. Все одеты в лучшие свои наряды, в том числе и я. Князь Гундоров ещё вчера к обеду вызвал меня, и оказал неслыханную честь: велел одеться в его собственные выходные одежды.

  - Виделся я с Выродковым Иваном Григорьевичем, он согласен с твоим планом.

  - Нашим планом, князь Давыд Васильевич, планом. - с лёгким поклоном внёс поправку я - от меня там идея, а решение на воплощение, целиком твоя, князь заслуга.

  Давыд Васильевич кивнул, поправку принял. Ну что же, прогиб засчитан. Хотя по-честному, такую махину, как подъём горнорудной и металлургической промышленности нужно двигать всем государством.

  - Пусть так. Словом, дело двинулось. Завтра, на праздновании тезоименитства я поднесу великому государю подарки, в том числе и глобус с картами. Государь, конечно же, захочет узнать кто их создатель, тут я тебя и представлю. Тщательно продумай свой ответ, если государь пожелает тебя о чём-то спросить, не ляпни какую глупость, но и не стой проглотив язык. И помни: государь наш хоть годами и юн, но дух в нём истинных Рюриковичей. - и князь Давыд гордо глянул на меня, мол, и во мне имеется тот дух. - А потом, может на следующий день, а может и позднее, нас призовут вручить нашу тайную карту. Повезло тебе, Александр, дважды увидишься с великим государем, а то вот многие тысячи людей, некоторые из них познатнее тебя и многих других, такой чести ни разу в жизни не удостаиваются.

  - Неужто такое бывает?

  - Всяко случается. Это жизнь, она такая вот, извилистая. Да, на тезоименитство и встречу с великим государем, жалую тебе свои выходные одежды. Сам в молодости в них красовался, ключарь говорит, что тебе они подойдут, у него глаз острый. Смотри не попорть! Они мне ещё пригодятся.

  И вот я в полном облачении молодого боярина. На голове ярко-синяя шапка, шитая золотыми и серебряными нитями, отороченная каким-то очень красивым мехом. Выглядит шапка просто шикарно, и при этом голова в ней не потеет, потому что имеется хитрая система вентиляции. Кафтан тоже шёлковый, ярко-синий, покрытый изящной вышивкой, в том числе, золотой и серебряной, но сделано с таким вкусом, что можно просто любоваться как картиной. Ворот кафтана высокий, стоячий. Под кафтаном у меня удлинённый жилет вроде камзола, мне говорили, как он именуется, да я опять выкинул из головы. Камзол красный, тоже украшен великолепной вышивкой, под ним золотистого цвета рубашка, тоже шёлковая, но плетение ткани необычное, никогда даже в той жизни такого не встречал, а видел я тканей немало, сестра моя, покойница, была знатная портниха. И подумал, что по рукавам и вороту рубахи были бы уместны кружева. Делаю себе зарубку на память. Штаны просторные, синие, украшены чем-то вроде лампасов, только зигзагообразными. Сапоги из тиснёной красивыми узорами зелёной кожи имели серебряные чеканные накладки на носке и пятке. Шпор не прилагалось. На роскошный, вышитый цветами и фигурками животных пояс я подвесил свою саблю. Хотя, правильнее её назвать сабелькой, поскольку она меньше всех, что я сейчас вижу вокруг себя. Кстати вооружены все. Как мне объяснили, оружие есть непременный атрибут высшего сословия и оно символизирует готовность в любой момент встать на защиту своего государя, его державу и за собственные честь и достоинство. Причём, именно в этом порядке.

  Церемония была торжественная, долгая, но совершенно нескучная. Я-то, грешным делом, привык в той жизни к шаблонным речам по бумажке, бубнежу в микрофон и постным личикам согнанных на мероприятия народных масс. Ради справедливости замечу, что друзья, поработавшие за границей утверждали, что там всё идёт по тем же сценариям.

  А тут даже самый ничтожный из приглашенных знает, что он выбран из тысяч достойных. Праздники настолько важные, что на них выходит самолично царь, редки, оттого на лицах присутствующих законная гордость. Речи здесь произносятся звучными, отлично поставленными голосами. Ещё бы! Речи звучат из уст полководцев, управлявших битвами безо всяких там мегафонов, так что их голоса легко перекрывали всю немалую площадь, донося до каждого уха каждое слово.

  Царь стоял на специальном возвышении, в окружении всего трёх человек: священника, в белом с золотом одеянии, должно быть, митрополита Макария, и двух сановников с роскошных одеяниях. Перед помостом стояли рынды в белоснежных кафтанах, на головах высокие меховые белые шапки, в руках богато изукрашенные топорики на длинных рукоятях.

  Да уж, следует срочно узнать, кто есть кто в царстве Российском, и вызубрить наизусть.

  Надо сказать, царь Иван Васильевич производил неизгладимое впечатление: высокий статный молодой человек, с волевым красивым лицом, украшенным бородкой и усами. Помню реконструкцию внешности Ивана VI, выполненную Михаилом Михайловичем Герасимовым, сделанный им скульптурный портрет полностью совпадает с тем что я вижу, разумеется, учитывая возрастные изменения, которые ещё будут. Цвет глаз из-за расстояния я не разглядел. Волосы тёмные. На голове знаменитая шапка Мономаха, одет в тяжёлую одежду, вышитую золотом и осыпанную драгоценными камнями так, что ткани под вышивкой видно не было. Несколько рассеянно царь оглядывал площадь, и когда его взгляд скользнул по моему лицу, я понял, что царь запомнил и меня. Есть на свете такие люди, обладающие почти сверхъестественной памятью на лица и имена, и Иван Васильевич один из них.

  Потом торжественно вынесли тяжелое кресло с высокой резной спинкой, и царь опустился на него. Началась церемония вручения подарков. Для меня стало удивительным открытием, что подарки сначала вручали первейшие вельможи Руси, потом только послы важнейших держав: Османской империи, Священной римской империи, Персии... Потом снова пошли русские вельможи, а только потом всякая европейская мелочь. Подносили оружие, ларцы с драгоценностями, ткани и одежды, коней, сбрую, книги... Царь улыбался, кивал, иногда задавал какие-то вопросы дарителям. В это время меня нашел служка. Когда дошла очередь до князя Гундорова, он выступил вперёд и стал представлять царю подарки: