Меняя лица - Хармон Эми. Страница 30

Эмброуз злился: он определенно не хотел, чтобы им манипулировали, даже Бейли Шин. Он молча вышел из фургона и, обогнув машину, подошел к бензоколонке: ему не нравилось сидеть в тепле, пока Ферн мокла под дождем. Июньский дождь был теплым, но лил как из ведра.

Ферн выбежала и увидела Эмброуза у колонки.

— Я справлюсь, садись в машину! Ты промокнешь! — крикнула она и, перепрыгивая через лужи, побежала к нему.

Загорелся дисплей колонки, Эмброуз снял заправочный пистолет и сунул его в бак. Ферн, съежившись, стояла рядом, явно не желая оставлять его одного. Она привыкла опекать брата. Но Эмброуз не Бейли.

— Полезай в фургон, Ферн. Я умею заправлять машину, — рявкнул он.

Ее футболка промокла насквозь и прилипла к груди. Эмброуз стиснул зубы и крепче сжал пистолет. Он признался себе, что всякий раз, оказываясь рядом с Ферн, с трудом отводит от нее взгляд.

На заправку въехал старый грузовик, и Эмброуз инстинктивно опустил голову, чтобы спрятать лицо. Хлопнула дверца, и за спиной раздался знакомый голос:

— Эмброуз Янг? Ты?

Он неуверенно обернулся.

— Это ты! Черт бы меня побрал. Как дела, парень? — Это был Симус О’Тул, отец Бинса.

— Мистер О’Тул, — Эмброуз кивнул, протягивая свободную руку.

Симус пожал ее и, скользнув взглядом по лицу Эмброуза, непроизвольно поморщился: в конце концов, этот парень пострадал от той же бомбы, что унесла жизнь Бинса. Его губы дрогнули, и он выпустил руку Эмброуза. Повернувшись, сказал что-то женщине, сидевшей в его машине.

Заправочный пистолет щелкнул, бак наполнился, Эмброузу не терпелось удрать, пока мистер О’Тул не видит. Он вернул пистолет на место и засунул руки в карманы. Тут из машины вышла Луиза О’Тул. Она была ниже Ферн на пару дюймов, метр пятьдесят, не больше. Низкий рост Бинс унаследовал от матери. Эмброуз узнал его в тонких чертах ее лица, и от этого его затошнило. Почему он просто не остался дома?

Луиза О’Тул была столь же вспыльчива, сколь мягок был ее муж. Бинс говорил, что отец каждый вечер пил из-за матери. Видимо, это был единственный способ справиться с ней. Луиза запрокинула голову, чтобы посмотреть Эмброузу в глаза. Оба молчали. Ферн и Симус смотрели на них, не зная, что делать.

— Это ты виноват, — наконец сказала Луиза на своем ломаном английском. — Ты виноват во всем. Я говорила ему не идти. Но он пошел. За тобой. Теперь он мертв.

Симус неловко извинился, схватив жену за локоть, но она стряхнула его руку и сама пошла к грузовику. Ни разу не обернувшись, она забралась внутрь и резко захлопнула дверь.

— Она тоскует, парень. Скучает по нему. Не слушай ее, — сказал Симус, но оба они знали, что это ложь.

Мистер О’Тул похлопал Эмброуза по плечу и кивнул Ферн, а потом сел в машину и уехал, так и не заправив бак. Эмброуз, насквозь промокший, стоял как вкопанный посередине заправки. Наконец он сдернул кепку, в ярости кинул ее подальше и зашагал прочь от Ферн. Она побежала за ним — спотыкалась, просила подождать, но он не обращал на нее внимания. Ему нужно было уйти. Далеко бы Ферн не убежала, в машине ее ждал Бейли.

19

СОБРАТЬ ПАЗЛ ИЗ ТЫСЯЧИ КУСОЧКОВ

Эмброуз шел под дождем почти полчаса. В ботинках хлюпала вода. Он пожалел, что выбросил кепку. Под каждым случайным фонарем он чувствовал себя уязвимым, неспособным защититься, спрятаться. Лысая голова беспокоила его почти так же сильно, как шрамы на лице. Поэтому, когда сзади его осветили фары автомобиля, он не остановился, надеясь, что его вид испугает людей и заставит их дважды подумать, прежде чем напасть на него или, того хуже, предложить подвезти.

— Эмброуз! — Это была Ферн, напуганная и огорченная. — Эмброуз? Я отвезла Бейли домой. Пожалуйста, сядь в машину. Я отвезу тебя куда скажешь… Хорошо?

Она взяла старенький отцовский седан. Эмброуз часто видел его во дворе церкви.

— Послушай, я тебя не оставлю. Если нужно — я буду ехать следом всю ночь.

Он вздохнул. Ферн выглядывала в окно, наклонившись через сиденье — очень бледная, тушь под глазами растеклась, волосы прилипли ко лбу, футболка — к груди. Она даже не переоделась.

Наверное, Ферн поняла, что победила, — она открыла дверцу прежде, чем Эмброуз потянулся к ручке. Тепло в салоне окутало, словно наэлектризованное одеяло, и он невольно вздрогнул. Ферн потерла его предплечья так, будто спасала от мороза, а не от дождя. Потом припарковала машину на обочине и достала что-то с заднего сиденья.

— Вот. Укутайся! — велела она, бросая ему на колени полотенце. — Захватила его, когда пересаживалась в эту машину.

— Ферн. Хватит. Я в порядке.

— Ты не в порядке! Она не должна была так говорить с тобой! Я ненавижу ее! Я забросаю камнями ее дом, выбью все окна. — Голос Ферн дрогнул, и Эмброуз понял, что она вот-вот расплачется.

— Она потеряла сына, — тихо сказал Эмброуз.

Его собственная злость рассеялась, как только простая истина сорвалась с языка. Он обернул полотенцем ее волосы так, как когда-то свои. Ферн замерла: она не привыкла к прикосновениям мужских рук.

— Я никого не навещал. Не видел семью Гранта, Джесси… Марли с малышом. Мама Поли прислала мне корзину с гостинцами, когда я лежал в госпитале. Но у меня челюсть едва шевелилась, и я почти все раздал. Она и открытку отправила — пожелала мне скорее поправиться. Наверное, они с Поли похожи: оба добрые, все прощают. Но и с ней я не виделся толком, хотя она работает в пекарне. Луиза первая, с кем я столкнулся. Все произошло именно так, как я и ожидал… Знаешь, я этого заслуживаю.

Ферн не стала с ним спорить. Он чувствовал, что ей очень хочется, но она лишь вздохнула и отодвинула его руки от своей головы.

— Зачем ты вообще пошел в армию, Эмброуз? У тебя ведь была стипендия. В смысле… мне понятны патриотизм и желание служить родине, но… разве ты не хотел заниматься борьбой?

Он никогда ни с кем не говорил об этом, никогда не облекал чувства в слова, а сейчас решился:

— В классе мы сидели в последнем ряду — Бинс, Грант, Джесси, Поли и я. Они смеялись и шутили, когда вербовщик рассказывал нам о службе. Не потому что считали его слова глупыми… вовсе нет. Просто они думали, что армия — это цветочки по сравнению с занятиями у мистера Шина. Всякий борец знает, что нет ничего хуже, чем наматывать круги по залу после жесткой тренировки. Бежишь голодный, уставший, все мышцы ноют, но при этом знаешь, что если не надорвешь как следует задницу — плохо будет всей команде. Тренер снова всех заставит бежать, заметь он, что кто-то не выложился по полной. Армия нам казалась не сложнее спортивного сезона. Мы не боялись, когда записывались в добровольцы. Других парней это, должно быть, пугает. Мне, например, это казалось возможностью сбежать, провести чуть больше времени с друзьями. Я не очень-то хотел поступать в колледж и знал, что весь город рассчитывает на меня: если я провалюсь, не выступлю как следует за Пенн-Стейт, то всех подведу. Бинса уговорить было проще, чем остальных. Потом уже он всех убеждал. Поли записался последним. Четыре года ходил на борьбу только потому, что мы его позвали. Ему не нравилось бороться, но делал он это чертовски хорошо. К тому же рос без отца, и мистер Шин вроде как заменил его. Поли мечтал стать музыкантом и объехать с гитарой весь мир, но был слишком хорошим другом, любил нас, поэтому, как всегда, согласился. — Голос Эмброуза дрогнул, он яростно потер щеку, словно хотел стереть конец своей истории, переписать то, что случилось потом.

— И вот мы собрались. Мой отец плакал, мне было стыдно. Джесси надрался в ночь перед отъездом, Марли забеременела. Он так и не увидел своего малыша. Надо сходить проведать его, но я не могу… Грант был единственным, кто воспринимал сборы всерьез. Он признался мне, что никогда прежде не молился так сильно, как перед отъездом в Ирак, а молился он постоянно. Вот почему я больше ни о чем не прошу Бога. Раз Грант погиб, я не хочу тратить время на молитвы.