Время увядающих лилий (СИ) - Поляков Владимир "Цепеш". Страница 14

— С возможностью быстро отступить, потому что видел я этот город — не лучшее место для сражений. Стены слишком уязвимы для вражеской артиллерии, а свою разместить хоть и можно, но и сложно, и не особенно нужно.

Герцог призадумался, я же, воспользовавшись паузой, поинтересовался у Бьянки:

— Наши потери и потери противника уже подсчитаны?

— С неаполитанцами или без них?

— Без. Они с недавних пор и по выбору их короля уже не часть союзной армии.

Больше уточнений не требовалось, воительница успела получить нужные мне сведения и сейчас из излагала. Что тут можно было сказать, помимо того, что сражение было кровопролитным, но сильнее пострадали франко-миланцы… Минус три с лишним тысячи убитыми и тяжелоранеными у нас. Хорошо ещё, что личные войска Борджиа пострадали несильно, сыграла свою роль правильная организация боя и использование терций. Зато противнику досталось куда сильнее — семь с лишним тысяч трупов, более полутысячи пленных и я даже не знаю, сколько раненых у франко-миланцев покинут сей мир в ближайшие дни, учитывая огромные проблемы в качественной медицинской помощью. И ещё наши войска усилились на более чем два десятка орудий, по большей части кулеврин.

Немного огорчало одно — из почти восьми тысяч «минуса» французской части там было значительно меньше половины, скорее даже я бы назвал это четвертью. Ла Тремуйль грамотно использовал на опасных направлениях союзников, сберегая ядро войска. Действительно серьёзными потерями для маршала были только потрёпанная тяжёлая конница и захваченные нами орудия. В остальном же войска под украшенными лилиями знаменем готовы были продолжать бой, особенно учитывая идущее подкрепление.

Сведения о потерях с обеих сторон впечатлили и Медичи. Хорошо так впечатлили, дали в полной мере почувствовать вкус первой для него победы. Победы в сражении, потому как с политической точки зрения он уже выигрывал… Флоренцию, точнее её корону.

— Нужно обдумать, когда и кого пошлём договариваться о переговорах, — герцог был не совсем доволен самим фактом, но принял как должное, что без этого после случившегося просто не обойтись. — Важнее тут не «кого», а «когда», то есть до соединения армий Карла VIII и Ла Тремуйля или после.

— А разве мы не можем послать кого-то до и потянуть время, пока король Франции не прибудет?

Вот он, женский взгляд на проблему! И ведь в простоте предложенного есть немалый резон.

— Это может быть верным решением, Бьянка. А кого… У Раталли уже есть опыт переговоров, пусть и с турками. Да и его нынешнее положение позволяет считать Винченцо весьма значимой персоной, пусть и не по происхождению. Пьеро, вы ничего не имеете против такого посланника?

— Ничего. Он показал себя на поле боя, его запомнили, а значит отнесутся как подобает.

— Вот и отлично. Пока же… я просто хочу пройтись, ещё раз посмотреть на армию. Победившую и осознающую это.

Разумеется, пройтись и пройтись в одиночестве — вещи абсолютно разные, второе в данной ситуации мне в принципе не доступно. Охрана, она бдит и постоянно рядом. Грешно жаловаться, так оно и нужно, сам такую систему поставил. Причины? Слишком хорошо помню как исторические примеры ликвидации неугодных персон, так и уже состоявшиеся покушения на меня лично. Провалившиеся, конечно, но ведь именно из-за того, что имелась грамотная охрана.

Зато прогулка откровенно удалась. Меня не просто узнавали, а были искренне рады. Чему? Одержанной победе, богатой добыче, да и тому, что я не собирался отгораживаться от войска, понимая их нужды, желания, стремления. Выполнять всё, само собой, не собираюсь, но в разумных пределах — вполне и без проблем. Но сейчас… пора отсюда потихоньку убираться. Не мгновенно, конечно, но всё же и не медлить. Оставалось лишь сформировать заново обоз, немалая часть которого пока была внутри стен Реджо-Эмилии, включить туда повозки с ранеными, перетасовать лошадей из-за необходимости везти новые орудия… ну и для трофеев место оставить, ведь оружие и броня сами себя не увезут. А их, если что, очень много, причём не абы какой хлам, достойные образчики мастерства оружейников. Нам, Борджиа, любой ресурс сгодится, завсегда сумеем к своей выгоде использовать.

Четырьмя днями позже, Реджо-Эмилия

Король Франции давно не испытывал столь… неоднозначных чувств. Первая вспышка гнева случилась двумя днями раньше, когда в расположение остановившейся на ночлег армии прибыл гонец от маршала де Ла Тремуйля с известиями о случившейся при Реджо-Эмилии битве. Признаться, Карл VIII ожидал если и не полной победы, то хотя бы отступления соединённых войск Рима, Флоренции и Неаполя. Но его словно все собрались удивить. Ла Тремуйль — удавшейся интригой с переманиванием на свою сторону большей части неаполитанцев. И проклятый Борджиа — талантами военачальника и тем, что нанёс поражение пусть не ему лично, но его самому доверенному и талантливому полководцу, Ла Тремуйлю.

Лист бумаги… не пережил вспышки ярости, оказавшись разорванным, скомканным и отброшенным в сторону. Но прежде чем дать волю чувствам, король дочитал послание до последней сроки, а значит оказался полностью осведомлён о случившемся. Двух же последующих дней хватило на то, чтобы в значительной мере успокоиться и встретиться со своим маршалом уже в ином состоянии, пригодном для принятия взвешенных решений.

Увиденное ему не слишком понравилось. Дело было не в потерях, пусть и немалых. В конце концов, маршал сумел сберечь большую часть своих войск, жертвуя союзниками. И не в потере части артиллерии, хотя двух десятков орудий было жалко. Боевой дух… Он заметно упал, очень мало напоминая тот, что был до того, как армия выступила в поход. Причины казалось бы лежали на поверхности, искать их не требовалось, но Карл был достаточно умудрён жизнью, чтобы понимать различие видимости и реальности. Оттого и отложил составление окончательного мнения до того как побеседует с действительно способными рассказать всё людьми. Особенно с самим маршалом и герцогом Миланским.

Сам Реджо-Эмилия, этот небольшой городок, королю Франции не понравился. Слишком мал, слишком плохо укреплён, слишком… неприятен для его королевского взора. И к тому же войска того же Ла Тремуйля успели основательно порезвиться в окрестностях, разграбив и спалив всё, до чего дотянулись. Карл VIII не питал никаких иллюзий относительно своих солдат, как правило оставляющих позади себя разорённые земли и дымящиеся развалины. Ну и множество обесчещенных девиц и дочиста ограбленных домов. В этом же случае раздосадованные поражением войска вымещали свою злость от души. Отсюда и то, на что то и дело падал королевский взор.

Торжественная встреча несколько сгладила печальные первые впечатления. Дорогого стоило не столько выражение покорности от Лодовико Сферца, сколько вид многих бывших вассалов короля Неаполя Альфонсо, которые совершенно осознанного перешли на его сторону. Вот здесь маршал де Ла Тремуйль оказался на высоте! Получить более четырёх тысяч новых солдат — пусть часть из них и погибла в жаркой битве — захватить немало пленных и заставить Альфонсо Неаполитанского с остатками войск в страхе бежать с поля боя… Это было великолепным ходом в разыгранной маршалом партии. Жаль, что довести её до победы так и не удалось. Только и поражением это не назвать. Карл осознавал, что его враги получили столь нужную им отсрочку, которой непременно воспользуются, но одной этой отсрочки им всё равно не хватит. Численность армии с подходом его двадцати с лишним тысяч, в составе которых восемь — это закалённые в боях и известные своим непревзойдённым мастерством швейцарские наёмники… Результат предопределён! И никакие оружейные новинки и полководческие таланты Борджиа уже не смогут помешать армии под его знаменем добраться до Неаполя. Точно не после того, как удалось почти полностью снять с доски фигуры, относящиеся к неаполитанской части армии врага.

Особенной роскоши в Реджо-Эмилии ожидать не стоило, но всё лучше, чем за её пределами, с этим Карл VIII соглашался. К тому же он прежде всего хотел вдумчиво побеседовать с Ла Тремуйлем и Лодовико Сфорца, а для этого было достаточно имеющегося.