Топор отмщения - Гарднер Эрл Стенли. Страница 18

– Извините, – ответила мне телефонистка, – я говорила звонившей, что вас нет дома. Мне показалось, она очень расстроилась и сказала, что это дело чрезвычайно важное.

– Женщина?

– Да.

– Хорошо, соедините меня, если она будет звонить еще раз.

С тех пор как я въехал, у меня еще не было времени распаковать свои вещи. Теперь же я бросил свой мешок на кровать и начал вытаскивать из него барахло. Что хорошо на флоте, так это то, что там учишься сокращать свои пожитки до минимума. Закончив, я зевнул, разобрал постель и вытащил пижаму. В ту же минуту зазвонил телефон. Я снял трубку.

– Господи боже мой, – загремел в трубке голос Берты. – Что там с тобой случилось? Ты уже так зазнался, что не можешь позвонить своей начальнице по делу?

– Партнеру.

– Хорошо, партнеру. Почему, черт побери, ты не позвонил сразу же, как вошел?

– Я был занят.

– Ну так теперь ты будешь еще больше занят. У тебя крупные неприятности. Приезжай сюда.

– Куда?

– Ко мне домой.

– Увидимся утром, – спокойно ответил я.

– Нет, ты сейчас же приедешь или пожалеешь об этом. Здесь у меня сидит Фрэнк Селлерс, и если он до сих пор не упрятал тебя за решетку, так это только потому, что он мой друг. Ты просто последний идиот, если не хочешь ладить с копами. Я вообще не знаю, какого черта я так о тебе беспокоюсь. Надо было позволить бросить тебя в камеру – может, это чему-нибудь тебя и научило бы.

– Дай трубку Селлерсу, – попросил я.

– Тебе лучше приехать.

– Дай ему трубку.

– Он хочет с тобой поговорить, – сказала Берта кому-то в комнате.

Через секунду голос Селлерса уже рокотал в трубке.

– Послушай, Фрэнк, – сказал я, перебивая его, – я здорово вымотался. И не могу без конца обсуждать с Бертой технические детали. Может быть, ты сам мне расскажешь, в чем суть дела?

– Ты сам прекрасно знаешь, в чем дело, и не строй из себя невинного младенца, или я вобью твои зубы тебе в глотку. Я подставил свою шею, чтобы вытащить Берту из неприятностей, и из-за этого сам могу вылететь с работы.

– О чем, черт побери, ты говоришь?

– Ты сам знаешь о чем. Из всех кретинских мест, где можно было спрятать орудие убийства, ты выбрал именно это.

– Какое орудие убийства?

– Ручной топорик, болван!

– И где, как предполагается, я его спрятал?

– Не смеши меня, – ответил Селлерс. – Ты так глубоко сейчас завяз, и единственное, что может тебя спасти, – это если сможешь доказать, что абсолютно чист. Если не сможешь, то тебе придется проехаться со мной в участок, и вы лишитесь своих лицензий. Ну так как быстро ты сможешь приехать?

– Ровно через пять минут, – сказал я и повесил трубку.

Квартира Берты находилась на пятом этаже. У меня дрожали колени, когда я вышел из лифта. Внезапно я почувствовал, что ужасно устал. Казалось, что до двери мне надо пройти целую милю. Я нажал кнопку звонка.

Берта сразу открыла дверь. Мой нос уловил запах настоящего шотландского виски. Заглянув в комнату, я увидел Фрэнка Селлерса, сидевшего в рубашке с коротким рукавом задрав ноги на стул и со стаканом виски в руке. Хмурясь, он смотрел в свой стакан и выглядел таким озабоченным, как может выглядеть только коп.

– Входи, входи, – подтолкнула меня Берта, – нечего там стоять и смотреть на меня.

Я вошел. Берта была в бесформенном домашнем платье.

– Господи, – сказала она, – за время нашей работы ты иногда делал опасные вещи, но это первый раз на моей памяти, когда ты выставил себя полным кретином. Надо же было сделать такую глупость. Я думаю, это все ножки.

– Какие еще ножки? – воскликнул Фрэнк Селлерс.

– Когда этот парень видит симпатичную девицу, да еще с длинными ногами, он теряет всякое соображение.

– Ну, тогда мне все понятно, – мрачно заявил Селлерс.

– Ничего, черт возьми, тебе не понятно, – сказал я. – Тебе бы давно уже следовало знать, что, если ее слушать, как раз попадешь в дурацкое положение.

Селлерс попытался улыбнуться, но у него вышла только мрачная усмешка.

– Не пытайся задурить мне голову, – сказала Берта.

– Мне очень неприятно это делать, Дональд, но ты завяз по самые уши. Придется вызвать тебя на ковер, а может случиться и так, что ты потеряешь свою лицензию. Может быть, мне и удастся выручить Берту, но ты, похоже, пропал, – проговорил Селлерс.

– Подожди, давай послушаем, что он сам скажет, – напустилась на него Берта. – Не дави так на Дональда.

– Я не давлю на него, я просто говорю парню что к чему.

– Тебе и не нужно ему ничего говорить. У него мозгов столько, сколько у тебя не будет и через тысячу лет, – воинственно заявила Берта.

Селлерс хотел было что-то сказать, но промолчал и отхлебнул виски. Внезапно Берта посмотрела на меня с участием:

– Ты белый как бумага, дружок. Что с тобой? Ты ведь не собираешься так легко сдаваться, верно? Не думала, что ты примешь это близко к сердцу, – сказала Берта. – Ты сам всегда так говорил. Постой, а ты сегодня обедал?

Я покачал головой. Ее вопрос застал меня врасплох. Я стал вспоминать, что же я сегодня ел, и наконец ответил:

– Нет. Насколько я помню, не обедал.

– Это очень на тебя похоже, – сказала Берта. – Вернуться домой больным, с кучей тропических болячек и пониженной сопротивляемостью организма, с наказом избегать волнений и вести спокойный образ жизни – и тут же влезать в дело об убийстве, да еще и не обедать. – И она заявила: – Теперь, черт возьми, я должна что-нибудь для тебя приготовить.

– Здесь недалеко есть заведение, которое еще открыто. Я послушаю, что скажет закон, а потом схожу туда и поем, – попытался остановить ее я.

– Это отвратительное заведение! – рявкнула Берта и решительно двинулась в сторону кухни, мягко колыхаясь всем своим большим телом под свободным домашним платьем.

– Где ты взял топорик, Дональд? – спросил Селлерс.

– Заткнись, – сказала Берта, глянув на него через плечо. – Ты же не собираешься допрашивать парня на голодный желудок? Выпей стаканчик виски, дружочек, и иди сюда, на кухню.

Я взял стакан со скотчем и прошел на кухню. Селлерс поплелся за мной. Берта разбила яйца в миску, положила ломтики бекона на сковородку, поставила на плиту кофейник. Все ее движения были неторопливыми и основательными.

Фрэнк Селлерс сел за маленький столик, поставил перед собой свой стакан, выудил из кармана новую сигару и сказал:

– Так где же ты взял этот топорик?

– Какой топорик?

– Они нашли топорик в машине нашего агентства, дружок, – сказала Берта. – Ручка его была отпилена, так что осталось всего восемь с половиной дюймов, и отпилена неровно. Ее надпилили сначала с одной стороны, потом повернули и пилили с другой.

Селлерс посмотрел на меня. Я спокойно встретил его взгляд, покачал головой и сказал:

– Фрэнк, это для меня новость.

– Расскажи ему, как вышло, что ты обнаружил это, Фрэнк, – сказала Берта. – Я думаю, что этот маленький разгильдяй говорит правду. Ты ведь знаешь, Дональд, что в полиции вовсе не все дураки.

– Знаю.

– Ну вот, мы поехали повидать Арчи Стенберри. Он был убит горем, но узнал об убийстве до того, как мы ему об этом сообщили, и...

– Откуда вы это знаете?

– По тому, как он вел себя. Он играл спектакль, который заранее отрепетировал. Встретил он нас сплошными улыбками, поинтересовался, чем может нам помочь. Мы задали ему несколько вопросов, и он выглядел слишком невинным и сахарным. Потом мы все ему рассказали, и он грохнулся в обморок. Но это определенно был спектакль. Он совершил ту же ошибку, которую совершают многие, – он чуть-чуть переигрывал. Никаких доказательств для суда, но это все равно чувствуется.

Я кивнул:

– Ладно, продолжай, Селлерс.

– Мы сделали вид, что поверили парню, потом кое-что ему рассказали и ушли, но поставили его телефон на прослушивание и оставили там пару ребят, чтобы проследили, кто к нему явится.

Я снова кивнул.

– Ты приехал на машине агентства и зашел в дом. Наши парни решили, что было бы неплохо осмотреть твою машину, просто чтобы проверить регистрационное свидетельство и все такое. Они не узнали тебя и машину агентства тоже не признали. Вспомни, ты ведь некоторое время отсутствовал.