Гроза над Италией (СИ) - Поляков Влад. Страница 35

— Чем будете удивлять, кардинал?

— Можно просто Чезаре. Если до вас, Катарина, дошла хоть часть слухов о моей персоне, но вы понимаете, какую долю сути Чезаре Борджиа составляет эта сутана.

Понимающая улыбка, взмах небольшим, но богато украшенным веером и ответные слова.

— Небольшую… Чезаре.

— Вот и хорошо, что мы оба не питаем особых иллюзий относительно реального мира. А удивление… Мне хотелось бы представить вам мою спутницу, Бьянку де Медельяччи, после чего попросить о небольшой услуге, которая, впрочем, вам несомненно доставит удовольствие.

— Вот даже как, — теперь изучающий взгляд был направлен на мою подругу, которая, к слову сказать, тут даже и не думала смущаться. Видимо, почуяла в Катарине схожую, но более развитую и сформировавшуюся личность. — Эти шрамы я сразу узнаю. И руки… они привычны к мечу или иному оружию. Значит и тут слухи не лгали. У вас необычная подруга, Чезаре.

Не "любовница", а именно "подруга". Слово было выделено соответствующей интонацией, тем самым доказывая проницательность Львицы Романии. Опознала истинные отношения между нами, причём с ходу. особенно себя не утруждая.

— Есть такое. Ну а просьба… Проведя несколько лет как один из солдат кондотты, успешно притворяясь мужчиной, моя подруга теперь испытывает некоторые сложности.

— Сочетать женскую суть и необходимость оставаться воином, — улыбнулась Катарина. — Вы действительно и удивили, и порадовали меня, Чезаре Борджиа. Не думала, что здесь и сейчас это будет возможным. Поверьте, я с удовольствием дам этой синьорите несколько полезных советов. Только…

— Они должны быть даны без присутствия рядом мужчины. Понимаю, а потому временно удаляюсь. Бьянка. Катарина…

Ну вот и заинтересовал, причём сразу обеих. Пусть побеседуют друг с другом, Бьянке подобное однозначно пойдёт на пользу. Что же касается Катарины Сфорца… тут сложно сказать. Она может быть весьма опасным врагом, но вместе с тем и союзником, если суметь её переманить. А это будет не самой простой задачей уже потому, что она сильно обязана своему дядюшке, Лодовико Моро. Не находится под влиянием, как её ничтожный сводный братец, лишь по недоразумению ещё носящий герцогскую корону, а именно обязана.

Когда её первого мужа, Джироламо Риарио, бунтовщики прикончили прямо у неё на глазах, она поклялась отомстить. И отомстила, уничтожив всех причастных к заговору, причём жестоко, показательно, наплевав на любые обвинения в "нехристианском поведении". А помощь ей оказал тот самый Лодовико Моро, фактический правитель Милана.

Непреклонная личность, которую нельзя ни подкупить, ни запугать. Вообще нельзя, это уже пытались сделать. После того, как был убит её первый муж, она скрылась в ближайшей крепости с малым числом сторонников, сумевших выбраться из охваченного бунтом города. Разумеется, сразу же были посланы гонцы в Милан, с просьбами о помощи, но… Вскоре же под стены крепости припёрлись и осаждающие из числа тех самых бунтовщиков, которые потребовали от тогда ещё не Львицы Романии, а всего лишь графини Форли открыть крепостные ворота и сдаться со всеми своими сторонниками. Наглость? Да. Тупая? Вовсе нет, ибо у бунтовщиков имелся козырь, который, как они считали, ничем не бьётся — дети Катарины. Все дети. Подлый, гнусный, но почти не дающий сбоев расчёт, что материнский инстинкт возобладает над всем, в том числе и рассудком.

Уроды просчитались. А слова графини Форли, будущей Львицы Романии. навсегда вошли в историю как памятник гордости и непреклонности. "Ho con me lo stampo per farne degli altri!" — именно это осаждающие крепость запомнили на всю оставшуюся жизнь… которая оказалась весьма короткой. Катарина сообщила вышедшим за все возможные пределы уродам, что у неё осталась "формочка" для того, чтобы родить и других детей… которые помогут отомстить за тех, кого бунтовщики готовы убить.

Не потребовалось. Львица Романии справилась сама. Хорошо справилась, показательно, кровь тогда текла ручьями, сливающимися в реку.

Вот потому её и боялись до сих пор. Но и врагов хватало… Какой там "хватало", их было куда больше того количества, что могла себе позволить графиня Форли и Имолы — двух не самых мощных крепостей и не чрезмерно богатых графств. Более того, тучи сгущались над её головой в очередной раз. Хотя и сама она, скажем так, дала определённый повод, выйдя замуж за некоего Джакомо Фео, итальянца из малознатного и совсем не богатого рода. Даже венчаться ей пришлось тайно, скрыв подготовку к обряду и его место-время даже от большинства своих сторонников. Чтобы не помешали, пусть и из лучших намерений.

Не помешали. Джакомо Фео стал её мужем, но этот брак заставил ещё сильнее активизироваться врагов Тигрицы из Форли. Я помнил, что в знакомой мне ветви истории нынешний супруг Катарины будет убит не то через год, не то через два. И снова Тигрица будет мстить, причём всё столь же успешно. Однако… история уже изменилась, так что определённо что-либо утверждать уже невозможно. Зато можно рассматривать разные варианты с учётом известных мне основных исторических тенденций и неизменности характеров основных действующих лиц. Именно неизменности, поскольку люди очень редко меняются в основе своей, ограничиваясь лишь сменой масок, которые есть всего лишь ложь на потребу порой окружающим, а иногда и самим себе.

Ну а что делать здесь и сейчас именно мне? Может попробовать прозондировать замыслы Альфонсо, принца Неаполя? Да и с герцогиней Милана Изабеллой стоит поговорить. Сама она не есть нечто особенное, но вот про общую обстановку в герцогстве сказать может. А про Лодовико Сфорца ещё и захочет, потому как сильно его не любит, скорее даже ненавидит.

Пока я думал, всё решилось само собой. Фернандо, один из каталонских наёмников "отца", входящий в число его личной охраны и частенько использовавшийся в качестве посыльного — слава богам, Родриго Борджиа наконец то перестал использовать для этой цели ватиканских холуев в рясах — почти бесшумно возник рядом и тихо произнёс:

— Ваш отец хочет видеть вас, синьор Чезаре. Позвольте, я сопровожу вас к нему.

— Позволяю.

И поневоле возникшая на лице улыбка. Если Александру VI что-то от меня нужно, да ещё в таком месте и в такое время, то это явно неспроста.

Чем хорош Ватикан, так это тем, что тут везде есть скрытые комнаты, ниши в стенах, причём довольно просторные, и всё в этом роде. Ну а обеспечить недопуск в комнату или закрытую занавесью нишу посторонних поможет выставленная охрана. Для тех, кто в Ватикане хозяева, само собой разумеется.

Сопроводив меня к одной из таких ниш, выйдя из которой, можно было наблюдать за большей частью гостей, но вместе с тем не находиться к ним слишком уж близко, Фернандо остановился и вымолвил:

— Отец ждёт вас.

Уж понимаю, что именно он, а не некто затаившийся. Доверенная охрана на то и доверенная, чтобы почти полностью исключить вероятность предательства. Отодвинув ткань, я сделал шаг и увидел Родриго Борджиа, восседающего на небольшом диванчике. Вид у него был несколько утомлённый, но в то же время довольный и… воодушевлённый. Причина? Не знаю, но узнать хочется и сильно.

— Отдыхаешь от многолюдства, отец? — для затравки разговора поинтересовался я, присаживаясь в свободное кресло. — О, вода… холодная. Как раз для моего нынешнего состояния, а то после многочисленных разговоров в горе пересохло, а слуги разносят в основном вино. Ловить же кого-то и приказать принести то, что хочу лично я… Можно, но долго и утомляет.

— Не выглядишь ты утомлённым, Чезаре.

— Это хорошо. Потому как один разговор с Тигрицей из Форли дорого стоит, если это не простая болтовня о погоде и нарядах.

— О Сфорца позже, — небрежно отмахнулся понтифик. — Сегодня удачный момент для того, чтобы объявить собравшимся здесь о том, что Борджиа на Святом Престоле могут не только даровать короны союзникам и находить избавления от оспы, этого бича народов, но и поднимать меч против врагов всего христианского мира.