Вернувшийся к свету (СИ) - Вэдер Ольга. Страница 23

Копыта Лаклато гулко застучали по бревнам. Конь Леми двинулся следом сам, не дожидаясь, пока хозяйка сообразит выслать его вперед. За ними поехали остальные всадники, и рядом с Леми оказался Шайни. Девушка заметила, что Стрелок очень доволен, но причину поняла позже: Шайни жил войной, дышал войной, и ждал Кэрхеда в надежде, что тот немедленно продолжит войну с Оннеланом.

Змей Шайни не был обычным убийцей, каких хватает среди наемников. Его прославленная меткость сделала из него короля стрелков и князя убийц. Он брался за такие дела, которые считались невыполнимыми, и с блеском исполнял приказы своего грозного Хозяина. Стрелку было все равно, чье имя ему назовут, кто окажется его жертвой, лишь бы говорили о его действительно сказочных выстрелах. А о них говорили. Кто смог убить отца Корета и Элминара в сердце эльфийских лесов? Шайни. Кто убил короля Арфара и его сына на глазах у целого города? Шайни. Кто глубокой ночью убил короля Гильдаса в его собственном кабинете? Шайни. Кто тяжело ранил Лэйано всего в миле от Оннелана? Змей Шайни, Охотник Шайни. Дичью этого охотника мог стать любой - человек или эльф, дан или саанар, и если Кэрхед называл имя человека своему Охотнику, этот человек был обречен.

Пока Леми не знала ничего этого, хотя и опасалась Стрелка, однако ее опасения основывались на интуиции. Девушка чувствовала в нем нечто страшное, сродни тому ужасу, который она иной раз испытывала, наблюдая за Ардаггером. Ни Раймор, ни Картан, ни Харстэй не вызывали у нее желания держаться подальше, а Шайни вызывал, причем он не был ей неприятен. Потом, когда Леми задумалась над этим, она поняла, что насторожил ее взгляд Стрелка - полный глубокого равнодушия взгляд смерти.

Неужели Шайни мог стать одним из создателей мира? Леми была уверена, что он, скорее, был предназначен для разрушений, и когда спустя время она поговорила с Ардаггером, то убедилась в своей правоте - дан рассказал, что Стрелок не столько создавал, сколько исправлял неудачно сделанное или разрушал то, что нуждалось в полной переделке.

Один из тех немногих, кого действительно следовало бояться, ехал рядом с девушкой. Они проехали подъемный мост и оказались в узком, запираемом с двух сторон коридоре. Леми мельком глянула на стены и оценила их толщину. И правда, этим стенам не страшно ничего.

Приехавшие попали во двор замка. В его наружный двор, как поняла Леми, потому что увидела прямо перед собой вторую стену, выше той, которую они только что миновали. Эта стена оказалась пятиугольной, в отличие от четырехугольной внешней стены. Каждый угол заканчивался круглой башней. Башня, перед которой они остановились, называлась Привратная. Ее ворота были открыты нараспашку, решетка поднята, а над воротами серебрились буквы какой-то надписи. Леми удивилась, когда сумела ее прочесть, а больше удивилась ее содержанию. Надпись гласила: "Добро пожаловать в Хард". Да, заметила про себя девушка, у Ардаггера своеобразное чувство юмора.

Интересно, почему я легко прочитала эту надпись, внезапно подумала Леми и поймала веселый взгляд Ардаггера. Понятно. Спасибо, создатель мира: хоть не надо изучать языки.

Она еще и сердится!

Леми громко хмыкнула и отвернулась.

Проехав мимо салютующих обнаженными мечами солдат, а затем через ворота Привратной башни, они оказались во внутреннем дворе замка. Там Бонтарх выстроил рыцарей, и девушка поразилась этому впечатляющему зрелищу. Воины, закованные в вороненые латы, верхом на могучих конях, одновременно выхватили мечи из ножен. Бонтарх Костолом, рыжий детина в черных доспехах, но без шлема, замер на правом фланге этого строя. Ардаггер оглядел своих воинов, пряча ухмылку.

Бонтарх пристально изучал что-то в темнеющем вечернем небе, избегая встречаться взглядом с Хозяином. Леми заметила, что и Харстэй задумчиво и внимательно смотрит на крышу высокой центральной башни, где по-прежнему горел яркий огонь.

- Спешивайся, - сказал ей Ардаггер. - Настала пора показать тебе мой замок.

Обход Харда занял ночь, хотя Ардаггер старался показывать самое интересное. В конце концов Леми не без тревоги ощутила, что голова у нее начинает кружиться, и дан, заметив ее состояние, привел девушку в одну из комнат центральной башни.

- Отдохни, - сказал он и ушел.

В комнате царил полумрак: свет едва пробивался сквозь стекла единственного узкого стрельчатого окна, однако девушка заметила всюду идеальный порядок - мебель в аккуратных чехлах, кругом ни пылинки. Леми сняла покрывало с дивана и с удовольствием легла. Диван оказался удивительно мягким, на таком бы спать и спать, но сон не шел.

Леми подумала, что Хард начинает ей нравиться.

Из всех достопримечательностей замка, которые успел ей показать Ардаггер, девушке запомнились библиотека и оружейная. В библиотеке ее потрясло количество книг, а дан вскользь добавил, что часть хранится в другом крыле. Что это за сосланная часть, Леми спрашивать не стала - поняла, что у Ардаггера имеются свои причины убрать какие-то фолианты.

В оружейной дан, усмехнувшись, продемонстрировал, на что способен его Грэмин: он без особых усилий разрезал, как ножом, доспехи, от которых отлетали стрелы. Леми вспомнила, с каким опасением брал Картан меч своего Хозяина, и подумала, что Грэмина боятся больше, чем его владельца. Позже девушка обратила внимание, что, если Ардаггер оставлял свой клинок на стуле, к этому стулу никто не подходил, и мало кто решался взять в руки этот меч. Она сама не могла решиться потрогать Грэмин - настолько черное лезвие было ей неприятно. Казалось, оно дышало стужей, кровью и ненавистью.

Затем в оружейную зашел Харстэй, и девушка, сама себе удивляясь, попросила показать, как сражаются на мечах. Харстэй потянулся к мечу, но Ардаггер взглядом остановил его, сказал:

- Как-нибудь потом, - и вышел, сопровождаемый саанаром.

Девушка заснула, и ей приснился неприятный сон. Она увидела себя в незнакомом месте - в небольшом зале, перекрытом зеркальным сводом и освещенном широкими окнами. Леми шла через этот зал по полу из разноцветного мрамора, и даже во сне она знала, что зал переходный. Зачем-то она спешила, поэтому не смотрела по сторонам.

Внезапно рядом с нефритовой колонной ей почудилось движение, и Леми успела вскинуть голову, чтобы краем глаза уловить в полутьме вспышку странной серебристой молнии. Тут же рядом с этой светлой молнией сверкнула молния черная, раздался звон, посыпались искры, Леми ощутила резкую боль. Она прижала ладонь к левому виску и проснулась, с удивлением обнаружив, что действительно прижимает руку к лицу. Ей показалось, что по щеке течет кровь, но, поднеся пальцы к глазам, она не обнаружила на них крови. Боли тоже не было, и Леми глубоко вздохнула.

Это был только сон, хотя странный, неприятный, заставивший Леми задуматься. Она вспомнила, как ей приснился Лаклато, подумала, что первый сон почти сбылся. Если же сбудется этот, второй...

Стук в дверь вывел ее из раздумий. Встав с дивана, Леми разрешила стучавшему войти.

Вошедший Ардаггер успел переодеться, и Леми, которая привыкла видеть его в одежде своего мира, он показался чужим.

- Пойдем, - сказал дан.

Ардаггер с Леми спустились по винтовой лестнице, прошли через длинный зал, вышли во двор замка, и Леми увидела подарок: Харстэй держал под уздцы оседланного Лаклато.

Первый сон сбылся полностью, и Леми не знала, благодарить ли дана за столь щедрый дар или рассказать о странных снах и неясных опасениях. Она застыла в нерешительности.

- Он твой, - глянув на Леми, сказал Ардаггер.

- Спасибо, - опомнилась девушка, сделав шаг к лошади. Потом обернулась: - но как же ты?

- У меня есть другой конь, не хуже, - отозвался дан. - Я решил, что ты захочешь посмотреть мою страну, а я бы с удовольствием показал тебе ее, но такое путешествие должно быть проделано на волшебных лошадях, иначе оно займет много времени

Леми подошла к вороному, похлопала его по шее и села в седло. Харстэй отпустил поводья, Леми тронула коня. Лаклато двинулся мягкими шагами, пофыркивая. Девушка перевела его на рысь и убедилась, что ход у этой лошадки фантастический: тряски не было абсолютно, по плавности хода Лаклато мог дать фору любому иноходцу.