Убийство во время прилива - Гарднер Эрл Стенли. Страница 23

— Откуда ей было известно об этом письме? — спрашивает Дюриэа.

— Это остается тайной, — отвечает Хилберс. — Объяснение может быть только одно: в субботу утром, после отъезда Пирл, Артур вернулся домой, прочитал письмо и снова вложил его в конверт. После этого он встретился с Нитой Молин и рассказал ей о письме.

— Письмо было на месте, когда вы вернулись домой? — обращается Дюриэа к Пирл Райт. Она кивает. Хилберс продолжает:

— Нита Молин не хотела, чтобы ее имя упоминалось в прессе. Она знала, что полиция придет в дом и обнаружит письмо. Поэтому она посоветовала Пирл вернуться и уничтожить его.

— Вы спросили у мисс Молин, откуда ей стало известно о письме? — спрашивает Дюриэа Пирл.

— Нет. В телефонном разговоре все это звучало не так категорично. Она просто посоветовала мне уничтожить письмо в том случае, если я его написала.

Хилберс смотрит на часы и хмурит брови:

— Прошу прощения, мистер Дюриэа. Мы задержали вас дольше, чем я предполагал. Надеюсь, вы сможете убедить Пирл в том, что я прав, успокаивая ее: у Эддисона Стирна было достаточно времени, чтобы спокойно объяснить все Артуру на борту яхты.

Дюриэа поворачивается к Пирл Райт и улыбается ей.

— Это абсолютно справедливо, миссис, — говорит он.

Хилберс с благодарностью смотрит на Дюриэа. Пирл Райт слезливым тоном обращается к прокурору:

— Умоляю вас, мистер Дюриэа, обещайте мне, что вы проясните этот вопрос и узнаете, был ли на самом деле Эддисон Стирн отцом Ниты Молин или чем-то в этом роде…

— Или она была его любовницей, — добавляет Хилберс.

Затем молодой человек поворачивается к Милдред:

— Надеюсь, вы простите нам наше вторжение. Мне, право, очень неловко, что мы испортили вам вечер, но…

Милдред импульсивным жестом протягивает ему руку:

— Не стоит извиняться, мистер Хилберс. Я прекрасно вас понимаю. Вы поступили правильно.

Дюриэа провожает посетителей до крыльца. Когда он возвращается в гостиную, Милдред говорит ему:

— Они оба очень симпатичные. Ты тоже считаешь, что кто-то унес из каюты револьвер и письмо?

— Вполне возможно. — Он на секунду задумывается и добавляет:

— Может быть, нам тоже поиграть в детективов, что ты на это скажешь? Было бы неплохо вернуться на яхту и в спокойной обстановке еще раз все осмотреть.

— Значит, мы не идем в кино? Фильм демонстрируется сегодня последний вечер…

— Ты Виггинс или нет? Твой предок не колебался между долгом и бредятиной…

— В таком случае я выбираю долг…

— Ты достойна быть женой прокурора, Мил. А я постараюсь быть достойным Грэмпса Виггинса. В путь!

Глава 16

Милдред уверенно ведет машину по ночному городу. Неожиданно она спрашивает:

— Скажи, Френк, а чем, собственно, занимается шериф? Пока ты работаешь, он развлекается…

— Он знает свое дело. Когда следствие заканчивается удачно, он приписывает весь успех себе, а в случае неудачи умывает руки. А в интервале он довольствуется допросами свидетелей и прочим. Ты ведь знаешь Лассена…

— Да, конечно.

Милдред на лихом вираже подъезжает к дамбе и останавливает машину у яхт-клуба.

— Охрана на месте? — спрашивает она у мужа.

— Нет. Мы сняли охрану. Каюты заперты на ключ. Впрочем, мисс Молин назначена теперь управляющей имуществом Стирна, и завтра нам придется передать ключи ей.

Дюриэа берет жену под руку, и они направляются в сторону клуба.

— Мне нужно спросить разрешение на одну из этих шлюпок, — объясняет он.

— Разве мы не можем взять шлюпку втихаря?

— Что? Ты предлагаешь прокурору стать ночным гангстером? Ты хочешь, чтобы я угнал лодку у людей, оказавших мне доверие и выбравших меня на эту должность?

— Я бы предпочла выйти замуж за корсара.

— Действительно, так может говорить только настоящая Виггинс! Я передам это Грэмпсу. Значит, берем «Джипси Квин» на абордаж?

— Мне следует сшить черные паруса с изображением черепа, чтобы поднять их на мачте… Тихо! Там кто-то есть…

Они подходят на цыпочках к освещенному окну клуба и заглядывают внутрь. Вокруг стойки бара толпятся пять или шесть членов клуба. Они пьют, курят, разговаривают. Комната утопает в голубом табачном дыму.

— Держу пари, что они рассуждают об убийстве, — говорит Милдред. — Если они тебя заметят, то не отпустят так просто.

Супружеская чета молча идет к понтону и устраивается в одной из пришвартованных к нему шлюпок. Дюриэа распутывает трос и садится за весла.

— Предупреждаю, что я не чемпион по гребле.

— Ты прекрасно играешь в теннис, — утешает его Милдред. — Кроме того, ты великолепно ездишь верхом. Именно этим ты и пленил меня.

— Прекрасное было время!

— Хотя теперь я понимаю, почему ты никогда не предлагал мне покататься на лодке.

— Это был совет моего отца.

— Твой отец был умным человеком. Если бы я раньше увидела, как ты гребешь, я бы никогда не вышла за тебя замуж.

— В таком случае садись сама за весла, и мы посмотрим, на что годится супруга корсара…

Они меняются местами, и Милдред берется за весла.

Ее удары уверенны и сильны. Лодка скользит по воде, словно стрела.

— Черт побери! — восклицает Дюриэа. — А я и понятия не имел, что ты умеешь так грести. Может быть, ты еще многое другое скрываешь от меня?

— Я участвовала в соревнованиях по гребле и даже неоднократно выигрывала их. Это было в колледже. Бери трос, мы причаливаем. Где здесь лестница?

— С другой стороны.

— Так не говорят. Надо говорить: «с правого борта». А теперь скажи мне, где левый борт.

— Это тот, который противоположен правому.

— Молодец! А где правый борт?

— Там, где находится лестница, чтобы подняться на борт «Джипси Квин».

Милдред причаливает к яхте, Дюриэа ловко прыгает на палубу и начинает привязывать трос.

— Не сюда, — говорит Милдред. — К корме. А я проверю, какой ты сделаешь узел. Мне бы не хотелось возвращаться назад вплавь.

— Слушаюсь, мой капитан, — улыбается Дюриэа. — Любопытно, где ты освоила профессию моряка?

— Я плавала юнгой на яхте.

— Что-то мне это не нравится! Я много наслышан о том, что творится на этих яхтах…

— Грэмпс может еще больше расширить твой кругозор. Не зря я предупреждала тебя о нем. У тебя есть ключ от этого замка?

Они входят в кабину лоцмана, затем спускаются оттуда в большую каюту, где были обнаружены трупы.

— Я прихожу в восторг от мысли, что сама провожу расследование, — замечает Милдред.

— Это влияние кинематографа, Мил.

— А по положению трупов можно сделать вывод о том, что речь идет об убийстве и самоубийстве?

— Положение трупов свидетельствовало о том, что Стирн умер первым, потому что тело Райта лежало на его ногах.

— Они были убиты оба из одного револьвера?

— Похоже, но я еще не получил окончательных результатов вскрытия. Доктор Грейбар вызвал из Лос-Анджелеса своего коллегу, доктора Петермана, признанного авторитета в этой области.

— Ты думаешь, что Стирн продиктовал Райту письмо, адресованное торговцам нефтяными участками?

— Не исключено.

— А миссис Райт убеждена в том, что ее муж оставил подробный отчет о том, что и почему он сделал.

— Вот пишущая машинка, на которой он мог его напечатать.

— Шериф обнаружил на ней отпечатки пальцев?

— Наверняка. Впрочем, подожди, Мил, не двигайся… На валике остались какие-то следы…

— Да, действительно. Следы букв совсем свежие…

— Не прикасайся, Мил.

Дюриэа наклоняется над пишущей машинкой и издает продолжительный свист. Милдред говорит с возмущением:

— Ведь ты не хочешь сказать, что шериф до такой степени болван, что не заметил этого?

— Не знаю. Единственное, в чем я уверен, так это в том, что ему далеко до Шерлока Холмса…

Некоторое время они молчат, затем Дюриэа говорит:

— Мне надо было самому все тщательно осмотреть, но я не выношу подобные зрелища… Когда я увидел трупы, меня затошнило. Я поручил осмотреть каюту Лассену и его заместителю Биллу Вигарту, а сам пошел допрашивать свидетелей.