Сердце кугуара (СИ) - Караюз Алина. Страница 21

Ледяной ужас толкнул ее вперед. Тихонько подвывая, девушка на четвереньках поползла в сторону двери. По крайней мере, туда, где она надеялась найти дверь.

Добравшись до стены, заколотила в нее ладонями:

— Стойте! Не уходите! Выпустите меня!

Дверь тут же распахнулась, словно тот, кто стоял за ней, только и ждал, когда пленница начнет стучать. И Ева поняла, что падает в открывшийся проем.

Встреча с полом не состоялась. Вер, которого Андрулеску назвал Павлом, небрежно откинул ее назад, в кладовку. Ева упала спиной на мат. Над ней тут же нависло искаженное яростью мужское лицо.

— Заткнись, сука, — прошипел Павел, хватая ее за волосы. — Или я сам заткну тебе рот. Поняла?

Подавившись собственным криком, Ева усердно закивала.

— Пожалуйста… пожалуйста… — лихорадочно зашептала, когда мужчина оставил ее и пошел к дверям. — Я боюсь темноты… Мне нужны мои таблетки…

На пороге мучитель остановился и сверху вниз бросил на пленницу презрительный взгляд.

— Не сдохнешь, — его губы растянулись в циничной усмешке. — Не пойму, почему мастер вообще с тобой церемонится. Ты же хуже слепого котенка. Надо же, «боюсь темноты». Насмешила. Потерпишь.

Дверь снова захлопнулась. И Ева вздрогнула от этого звука всем телом. Забившись в угол, подтянула колени к груди, обняла их руками. Закрыла глаза. Дыхание вырывалось короткими, отрывистыми толчками. Сердце стучало так, словно собиралось вот-вот оборваться. И снова эта противная боль в желудке.

Как давно она не испытывала подобного ужаса перед тьмой? Наверное, уже несколько лет. И вот теперь никто фобия напомнила о себе.

Откуда-то издалека доносились глухие удары грома. Значит, над островом снова разыгралась гроза. Ева не знала, ночь еще или уже начался новый день. Она не знала, где находится и что делать дальше. Одно понимала: ее не отпустят. Она влезла во что-то такое, откуда живым не выходят. Но самым обидным было то, что Ева даже не знала, что на той чертовой флэшке!

Зачем она только ее взяла…

Все тело начала колотить крупная дрожь. Девушка стиснула зубы, но в тишине, нарушаемой лишь раскатами грома, продолжали раздаваться ее нервные всхлипы.

Она понимала, что выглядит жалко: взрослая женщина, забившаяся в угол и дрожащая от детского страха перед темнотой.

Столько лет Ева бежала от реальной жизни, от неизбежных стрессов, заедая их таблетками. Пряталась за успокоительным, как за стеной, умышленно создавая заслон между собой и эмоциями. И вот теперь, когда смертельная опасность ворвалась в ее тихий мирок, перевернув все с ног на голову, спасительных таблеток не нашлось под рукой. Ева вспомнила, как Каховский выбросил их из авто, и к страху примешалась обида. Знал бы он, чего лишает ее! Эти таблетки были залогом спокойствия и крепких нервов. Теперь их нет, а она оказалась к этому не готова.

Ева не знала, сколько времени просидела так, сжавшись в комок. Яркий свет, хлынувший в помещение из открытых дверей, заставил ее поднять голову. Подслеповато щурясь, девушка уставилась на дверной проем, в котором застыл мужской силуэт. Она узнала его. Лукаш Каховский.

Он увидел ее не сразу. Замерев на пороге, окинул взглядом видимое пространство. В дальнем углу, куда не попал луч света, скорее инстинктом, чем зрением, учуял маленький теплый комок. Ева. Ее частое, отрывистое дыхание заполнило его уши. Запах страха и боли ударил в ноздри, сводя с ума почти присмиревшего Зверя.

— Ева! — охваченный беспокойством, он шагнул к ней. — Ты ранена?

Схватив девушку за плечи, легонько встряхнул и заставил взглянуть на себя. Ее лицо было мокрым от слез, в глазах затаилась паника. Но запаха крови не было.

— Я… — Ева всхлипнула. Лукаш почувствовал, как ее тело вздрогнуло в его руках. — Я отдам…

— Чш-ш-ш! — он прижал ладонь к ее губам и покачал головой.

— Отдыхайте, голубки! — прозвучал за его спиной насмешливый голос. — Утром придем вас проведать. Дверь с легким стуком захлопнулась, и в тот же момент помещение окутала тьма.

— Господи…

Коротко выдохнув, Ева рванула вперед. К единственному живому существу, которое было рядом с ней. Не думая о последствиях, прижалась к большому, крепкому телу, уткнулась носом в теплую шею, как раз в то место, где сейчас неистово бился пульс.

Лукашу не оставалось ничего другого, как только закрыть глаза и позволить ей это. Замерев, он постарался не вдыхать ее запах, запах истинной пары, от которого в голове плыл сладкий дурман. Но лучше бы он вообще перестал дышать.

Ее тело было так близко. Слишком близко. Эта близость сводила с ума.

Где-то в паху зародилась невольная дрожь и прошла вдоль позвоночника, растеклась по телу теплой волной. Сквозь сжатые зубы прорвалось глухое рычание…

Надо что-то срочно предпринять, иначе он не удержит Зверя.

Тот вырвется, чтобы покрыть свою самку.

Лукаш попытался отодвинуть девушку от себя. Но та, пискнув, со всей силы вцепилась в него. Замотала в темноте головой:

— Нет-нет! Пожалуйста! Не отпускай!

— Не отпущу, — прохрипел он, чувствуя, как его благие намерения рушатся одно за другим. — Теперь не отпущу…

Антуан снова его обыграл. Знал, что Лукаш не сможет поступить иначе, не сможет уйти и оставить свою пару в опасности. Сыграл на его инстинктах, потому что отлично знал о них. И вот теперь самый опасный вер Химнесса заперт в темноте наедине с перепуганной девушкой, запах которой сводит его с ума. Тело которой действует на него как наркотик. И всего считанные мгновения отделяют его от того момента, когда внутренний зверь победит человеческий разум и вырвется.

Лукаш даже представить себе боялся, что будет потом. Но инстинкты оказались сильнее рассудка.

Ева почувствовала, как мужские руки осторожно сжимают ее. Сильные руки, надежные. Появилось желание расслабиться и довериться им. Здесь, в темноте, казавшейся бесконечной, эти руки стали надежным якорем, единственной точкой опоры. Тихо выдохнув, Ева позволила этим рукам обнять ее. Чуть повозилась, устраиваясь поудобнее. И услышала полузадушенный стон, прозвучавший над ее головой.

Встревоженно дернулась:

— Ты ранен?

Но руки не отпустили. Наоборот, сжались сильнее, почти вдавливая в напряженное тело.

— Нет, — процедил Лукаш, почти теряя контроль, — не двигайся.

— Почему? Что происходит?

— Лучше тебе не знать…

По спине Евы пополз холодок. Инстинкты упрямо шептали: ты совершаешь ошибку. Здесь, рядом с тобой, притаилась опасность. И она намного серьезнее, чем детский страх перед тьмой. От этой опасности не помогут таблетки, даже если ты проглотишь весь пузырек…

Этот мужчина… Ее проклятье… Он пришел, чтобы продолжить то, что начал еще тогда… Он обещал, что вернется за ней, и вот, она здесь. В его руках. Беспомощная и доступная…

Судорожно втянув воздух, она уперлась руками в его грудь.

Постаралась толкнуть. Ответом ей послужило глухое рычание.

Так обычно рычат собаки, когда у них пытаются вырвать кость. Но как такие звуки могло издавать человеческое горло? Не человеческое. Здесь, в темноте, Ева была заперта с вером…

— Я же сказал, не двигайся! — совсем не ласково рыкнул он.

Сухие, горячие губы оказались так близко, что Ева почувствовала жар, исходящий от них. Его дыхание, скользнув по ее щеке, заставило сжаться мышцы внизу живота. В темноте она не видела лицо Лукаша, но ей показалось, что она видит блеск его глаз. Да, глаза вера светились в темноте. И они становились все ближе.

— Прости… — хриплый шепот раздался у самого уха. — Я постараюсь быть нежным…

Нежным?

Пару секунд Ева пыталась понять смысл этих слов. А когда поняла, ее вновь охватила паника. Детские страхи нахлынули новой волной, почти лишая рассудка. Незнакомец, так напугавший ее когда-то, вернулся. И если она не попытается сделать хоть что-то, он изнасилует ее прямо здесь!

Но сделать она ничего не успела. Его рот накрыл ее губы. Отчаянно застонав, она почувствовала, как его язык врывается в глубину ее рта, как его руки жадно пробираются под верх пижамы и ложатся на грудь. Горячие ладони накрыли мягкие холмики, сжали. И хриплый мужской стон наполнил Еву вместе с поцелуем.