Сердце кугуара (СИ) - Караюз Алина. Страница 3

Рука, державшая трубку, отяжелела, точно налилась свинцом. Ладони моментально вспотели. С гулко бьющимся сердцем, Ева нажала «сброс».

Телефон зазвонил. Девушка застыла, глядя на него, как на змею. Черт возьми, что с ней происходит? Неужели голос на том конце линии так ее напугал? Она никогда не считала себя истеричкой!

Чертыхнувшись, она вернулась в комнату, отыскала в сумочке успокоительное и кинула в рот пару таблеток. Запила водой из бутылки. Наверное, это долгий перелет и незнакомая обстановка так расшатали ей нервы. Сейчас она возьмет себя в руки, позвонит и скажет господину Андрулеску, что готова с ним встретиться…

Набравшись храбрости, она набрала номер:

— Господин Андрулеску?

— Мастер Андрулеску занят, — голос в трубке не изменился, но на этот раз Ева сдержала себя и не отпрыгнула от телефона, как от ядовитой змеи. — А вы, я так понимаю, госпожа Воронцова?

— Да.

— Автомобиль уже выехал за вами. Будьте готовы через десять минут. Мастер не любит, когда дамы опаздывают. И гудки. Короткие, лаконичные. Прозвучавшие, как оскорбление.

Ева недоуменно взглянула на трубку, которую продолжала держать в руке. Черт возьми, здесь все такие вежливые, или только прислуга в доме главы?

Звонок администратора застал Еву у зеркала.

— Госпожа Воронцова? За вами прибыл автомобиль.

— Спасибо. Иду.

Она легко сбежала по широким ступенькам в фойе. Возле стойки администратора стояло несколько мужчин, которые с интересом посмотрели на девушку. Некоторые улыбнулись, увидев, что она смотрит на них. Еве показалось, что улыбки были натянутыми, но она отбросила эту мысль. Что за глупость! Очень милые люди. Она заметила, как мужчины потянули носами, втягивая ее запах, когда она прошла мимо них, но промолчала. В досье, которое собрал Серж, было сказано, что у веров очень чуткое обоняние, и они различают друг друга по запаху, совсем как животные.

У крыльца ждал знакомый джип. Ева кивнула водителю.

— Вы так и не сказали, как вас зовут.

— Йен, можете называть меня так, — на застывшем лице мужчины не мелькнуло ни тени улыбки. — Презент от мастера Андрулеску, — он протянул ей букет роз глубокого лавандового цвета.

— Какая прелесть!

Ева забралась на пахнущее кожей заднее сиденье автомобиля и зарылась носом в цветы. Кажется, этот мастер Андрулеску очень заботливый мужчина.

— Можно вопрос? — спросила девушка, когда джип вырулил на дорогу.

— Да.

— Почему вы называете главу резервации мастером?

— Так принято.

Очень весомый аргумент.

Ева сделала вторую попытку:

— И что оно означает?

— Наставник.

Больше она вопросов не задавала.

Спустя пятнадцать минут джип въехал на подъездную аллею и замер возле внушительного крыльца.

Выйдя из машины, Ева восхищенно выдохнула, глядя на особняк, который скорее был резиденцией, выполненной в стиле барокко. Бледно-голубая облицовка, высокие стрельчатые окна, декоративные башенки — все это завораживало и привлекало внимание.

— Госпожа Воронцова? — бархатный мужской голос заставил девушку опустить взгляд на крыльцо. — Рад приветствовать вас в своем доме.

По широким мраморным ступеням ей навстречу спускался мужчина в дорогом костюме и начищенных до блеска туфлях. Иссиня-черные волосы, уложенные в идеальную прическу, аккуратные усики Кларка Гейбла над верхней губой… Глубоко посаженные глаза, крючковатый нос и узкие губы не оставили сомнений — да, это он, Антуан Андрулеску, тот самый, что и на фотографии в досье.

— Мастер Андрулеску, — улыбнулась Ева, желая сделать ему приятно. И протянула руку.

— О, нет-нет, — мужчина сжал в пальцах ее ладонь и втянул носом воздух, — это обращение только для подчиненных. А вы моя гостья. Для вас — Антуан, — и он, слегка склонившись, коснулся губами ее ладони.

— Антуан, — пролепетала девушка, чувствуя, как взыграло польщенное самолюбие.

— Вам понравились мои розы? — он взглянул на букет, который она все еще прижимала к груди.

Ева вспыхнула:

— Это очень мило с вашей стороны, Антуан. Никогда не видела розы такого оттенка.

— И не увидите. Это эксклюзивный сорт, выращенный в моем розарии.

Зал, в котором был накрыт стол, потряс Еву своим величием. Никогда прежде девушка не встречала такой помпезной роскоши. Чего только стоили цветные витражи на окнах, куполообразный потолок, с центра которого спускалась огромная хрустальная люстра, и стол из мореного дуба на добрую сотню персон. К столу прилагались такие же стулья. Ева не удержалась, прошлась пальцами по их спинкам, пока шла к дальнему краю стола, сервированному на двоих. Андрулеску, как и полагается хозяину дома, предложил ей бокал вина.

— Ева, можно я буду называть вас так?

— Да, конечно.

Ева немного смешалась. Она думала, что будет держать руку на пульсе событий. Она же журналист, у нее есть задание. Но в присутствии этого мужчины она вдруг почувствовала себя робкой девчонкой.

— Выпьем за встречу. Знаете, я долго колебался, пускать ли сюда журналистов, — Андрулеску подался ближе к девушке, демонстрируя доверие, его голос понизился на пол тона, — но теперь рад, что принял верное решение. Когда мне предоставили список возможных гостей, я, не задумываясь, выбрал именно вас. Вы очаровательны. Жаль, что ваша виза рассчитана только на сутки, — закончил он с сожалением.

Это заставила Еву очнуться и вспомнить, зачем она здесь.

— Вы согласились на интервью.

— Да, конечно, спрашивайте, что вам интересно. За вкусным обедом гораздо приятнее отвечать на вопросы.

Девушка достала из сумочки портативный диктофон и, включив на запись, положила рядом с тарелкой. В обеденном зале они были не одни, за стулом Андрулеску стоял мужчина в черной ливрее, украшенной серебряными пуговицами. На его руках красовались белые перчатки, на шее — галстук-бабочка. Перекинув через локоть свежее полотенце, он прислуживал с бесстрастным лицом. Ева заметила, что Андрулеску ни разу не взглянул на него, а лакей, в свою очередь, ни разу не посмотрел в сторону гостьи. Но Ева видела, как нервно подрагивали крылья его носа, когда он пытался незаметно втянуть ее аромат.

Сам же хозяин дома вызывал у Евы двоякие чувства. Он был так галантен, этот глава резервации, гораздо галантнее многих мужчин, с которыми Еве приходилось общаться.

Внимательный, предупредительный, харизматичный. Она обнаружила, что невольно поддается его обаянию. И в то же время внутри нее появилось тревожное ощущение. Некий тоненький голосок, который тихо шептал: «Все слишком прекрасно! Так не бывает!»

Если сначала она растерялась, охваченная чисто женским волнением, то теперь в ней проснулась профессиональная осторожность. Холодный, колючий взгляд на фотографии никак не вязался с этим милым мужчиной, который превратил интервью в легкую светскую беседу. А слухи о скрытных и нелюдимых верах никак не вязались с тем, что Ева увидела, прибыв в резервацию.

Здесь явно было что-то не так. Словно к ее приезду тщательно подготовились.

Когда подали десерт, в зале заиграла ненавязчивая тихая музыка. И Ева дала бы руку на отсечение, что это была живая скрипка и саксофон.

— Можно вопрос не по теме? — она неожиданно вспомнила о голосе, который услышала в трубке.

— Конечно, — промокнув губы салфеткой, Андрулеску откинулся на спинку стула.

— Ваш водитель передал мне визитку, чтобы я позвонила. Скажите, кто мог взять трубку? Ведь это были не вы?

— Нет, не я. Меня в это время не было. Скорее всего, кто-то из слуг. Он вас напугал?

Ева с напускным безразличием пожала плечами:

— Да нет, просто голос показался знакомым…

Мужчина смерил ее внимательным взглядом.

— Вы ошиблись. Уже двадцать лет, как верам запрещено покидать территорию резервации. Даже если кто-то из них случайно встретился вам на материке, то он, скорее всего, уже мертв. Закон на этот счет неоднозначен. У полиции есть право стрелять на поражение, — он усмехнулся, и от этой усмешки у Евы что-то сжалось внутри. — Люди смертельно боятся нас, хотя сами и создали.