Мусорщик. Мечта - Щепетнов Евгений. Страница 6

Иногда требуется забыть. Или хотя бы делать вид, что забыл. Вот как сейчас, когда узнал девчонку, много лет прожившую в соседнем доме.

Райда, так ее звать. Ей столько же лет, сколько Нику. Хорошая девчонка, красивая и не злая. Угощала его конфетами, когда она и Ник были маленькими. Работает шлюхой уже с десяти лет. И мать ее шлюха. И бабушка. На этой улице все такие.

К Нику не раз и не два приставали любители молоденьких мальчиков, так мама одному сказала, что, если увидит еще раз подобное, отрежет ему яйца и засунет их извращенцу в рот. Он бы не поверил, но мама достала вибронож и воткнула ему в бедро.

Скандал был, конечно, но как-то все в конце концов погасло. Сколько она заплатила, как заплатила, Ник не спрашивал, но с тех пор любители «молодого мясца» обходили его стороной. А потом они с мамой переехали с улицы шлюх на улицу мусорщиков, где и жили до самой маминой смерти.

Вообще-то, Ник всегда предлагал маме поселиться в каком-нибудь из кораблей и не платить за квартиру жадному хозяину. Но мама не могла жить в глуши. Ей нужно было человеческое общество. Иногда общество мужчины. Хотела найти Нику отчима? Или в ней говорил инстинкт размножения? Кто знает… но только поиски свои она не оставляла.

Ник не говорил с ней на эту тему. Не хотел. Но когда она приходила под утро, лохматая, помятая, иногда пьяная, прятала от сына глаза, быстро очищалась в душевой сухой камере (вода дорогая! Настоящий душ им не по средствам!) и ложилась спать. На следующий день была тиха, молчалива и неулыбчива.

Странное вообще-то дело: если тебе так тяжело вспоминать, что ты делала с мужчиной прошлой ночью: зачем ты к нему вообще идешь? Нет, она ходила не за деньгами – Ник бы это знал. Наверное, знал бы. Или не хотел знать?

– Что принес, Маленький Ник?!

Ник ненавидел это словечко Сагала – «маленький»! Какой он, к черту, «маленький?! Если на то пошло – выше тебя, придурок ты хренов! И хватит во время разговора мять сиську Райды! Имей совесть, скотина!

– Привет, Ник! Какой ты огромный стал! Мужчина! – Девчонка вдруг улыбнулась, и тогда он легонько кивнул:

– Привет, Райда.

И тут же взгляд на Сагала:

– Энергоблок принес. Большой. Исправный. Я смотрел – такие не меньше десяти тысяч стоят!

– Нуу… где стóят десять тысяч, туда и нес бы! – Скупщик парировал уже автоматически, не думая. Он каждый день такое слышит, понятное дело. И действительно, чтобы продать за десять, надо попасть в Город, да еще и там здорово постараться. Другой вопрос: сколько даст Сагал? Ну уж точно не сотню!

– Хмм… – Скупщик внимательно осмотрел блок, покрутив его перед собой, затем достал тестер, приложил к выводам блока, взглянул на данные с экрана. Недоверчиво помотал головой. – Отличный блок, ничего не могу сказать! Давно не видел энергоблока в таком хорошем сохране! У них обычно хотя бы процентов десять, да сдохли. А этот полностью исправен, да еще и заряжен! Отлично! Дам тебе… хмм… дам…

Ник ждал с замиранием сердца и упорно старался не смотреть на Райду, задравшую ногу на спинку кресла. Ее узкие трусики почти ничего не прикрывали, и пахло от девушки смесью запаха тонких духов, крема, секса и… наркоты. Этот сладкий запах синтетического наркотика Ник безошибочно чуял метров за пять и с человеком, который был под дозой, обычно держался настороженно, будто это был не человек, а полуразрушенный энергоблок, готовый взорваться в любую секунду и сжечь мусорщика на месте. От нарков вообще одни проблемы!

– Три тысячи! – с оттенком пафоса в голосе закончил Сагал, и Ник понял – больше не даст. Уж очень он сейчас гордился тем, что дает какому-то жалкому мусорщику аж три тысячи – огромные деньги! – Большего тебе никто не даст, Маленький Ник! И это в память о твоей матери! Красивая была женщина, ох красивая!

Рука скупщика сама собой потянулась в трусики Райды и замерла на лобке, ласково поглаживая то, что проглядывало через почти прозрачную ткань. И Ник вдруг замер, сохраняя на лице довольную улыбку, теперь будто приклеенную или нарисованную на экране видона. Вот так Сагал сидел и с его, Ника, матерью, и так же запускал руку ей в трусы!

Мрази! Все – мрази! Они только используют людей, эти гады, а сами считают их грязью, плевком под ногами!

А Райде ласки клиента, похоже, нравились, она запрокинула голову и глубоко задышала, полуприкрыв глаза от удовольствия. Притворялась? Чтобы денег получить побольше?

И кстати, а кто сказал, что Сагал ее клиент? Может, она вообще здесь по собственному желанию? Постоянная любовница? Жена?!

Впрочем, это не его, Ника, дело. Его дело – получить деньги и быстро свалить отсюда. До темноты ему нужно еще вернуться на мусорку, в свой «дом».

– Согласен! – кивнул Ник, и Сагал тут же уточнил:

– Что будешь брать из продуктов? Есть саморазогревающиеся консервы – новый завоз, почти натуральное мясо. Дорого, но у тебя сейчас появились деньги! Или тебе чего попроще, как обычно?

– Как обычно… – почти недрогнувшим голосом ответил Ник, подумавший вдруг, что за сто кредитов он мог бы получить Райду на всю ночь. Она точно бы согласилась: Ник молодой, здоровый, не старик какой-нибудь и не инвалид – с таких плата гораздо выше. Опять же, знакомый, а значит, безопасный. Не маньяк. И не наркоман. Сто кредитов – хорошая цена за девушку! Самую лучшую девушку! И за эту цену можно было бы делать с ней все, что он захочет.

И Ник знал, что именно он бы с ней делал, – а зачем видон? Там есть все. Во всех подробностях.

Не имеет значения, что Ник никогда еще не был с женщиной – дело, в общем-то, несложное. Мама как-то незадолго до смерти намекала, что пора ему стать мужчиной, что готова поговорить со знакомыми девушками… а когда Ник отказался, стала осторожно выяснять: может, у него тяга не к женщинам, а к мужчинам? Когда он засмеялся в ответ, обиделась и, пожав плечами, сказала, что ненормально здоровому взрослому мужчине обходиться без женщины. Можно даже заболеть. И вообще, она была бы рада, если бы он сделал ей внука с какой-нибудь хорошей девушкой!

Его тогда как палкой по башке шарахнули – она что, всерьез?! Какие тут могут быть «хорошие девушки»?! В этой помойке?! В этой грязи?! Неужели она думает, что Ник способен взять на себя такую ответственность и соорудить ребенка, чтобы тот вечно мучился, до самой смерти, как сам Ник, как тысячи мусорщиков на этой поганой планете?!

У Ника даже мысли никогда не было о том, чтобы создать семью в этом Аду! У мамы, наверное, мозги вскипели, если она такое ему говорит! О чем Ник тут же ей и сообщил.

Неделю не разговаривали, кроме как по делу. И то междометиями. «Туда!», «Ой!», «Эй!».

Потом, когда они сидели рядом и грызли псевдомясо, запивая его водой из пластиковой бутылки, мама грустно сказала: «Может, ты и прав. Может, я и спятила. Но мне так хочется подержать в руках твою копию – маленького такого, теплого, орущего – тебя! А потом можно и умирать. Легко умирать, когда знаешь, что после тебя все-таки кто-то остался в этом мире. Частичка меня. Значит, я прожила жизнь не зря!»

Глупости, конечно. Женские глупости. Мама воспитана в Городе, вот у нее в голове и засели эти бредни. «Любовь»! «Продолжение рода»! Пафос, и больше ничего. Обманные слова мягкотелых жителей города! Это не для Внешки.

Здесь нет любви. Если только не назвать любовью животный акт, приносящий его участникам сексуальное удовлетворение. Здесь продолжение рода – случайный залет шлюхи, которая вовремя не озаботилась приемом контрацептивов, – забыла принять после очередной дозы наркоты. А потом решила оставить младенца – так, на всякий случай. Чтобы кормил тогда, когда она уже не сможет зарабатывать, удовлетворяя похоть грязных мусорщиков. Противно! Все противно!

Больше с мамой на эту тему не говорили. Она сказала, что он сам когда-нибудь все поймет, он ей сказал, что никогда не поймет и не собирается понимать. В общем, каждый остался при своем мнении.

Нику нравились женщины. Он хотел женщин. В шестнадцать лет ты хочешь все, что шевелится и отдаленно похоже на женщину. Но только не женщину из Внешки. Уж лучше он сам себя обслужит, глядя на экран видона, – там чистые, красивые инопланетные женщины, никаких наркотиков и грязи. Вот их он хотел. А еще хотел лететь к звездам…