Ошимское колесо (ЛП) - Лоуренс Марк. Страница 28

Меня держат, и я не могу ничего поделать, даже пошевелиться, пока меня изучает это белое клиновидное лицо. Могу лишь молить о смерти, не в силах протолкнуть слова сквозь зубы, стиснутые так крепко, что мне кажется, будто в следующий миг они треснут, просто развалятся все разом.

Голова нежити наклоняется к ключу Локи, зажатому между нами – моя вытянутая вперёд рука скована и парализована.

Я мельком вижу какой-то большой дымящийся объект за головой нежити, который мчится в нашу сторону. В последний миг я вижу, что это Снорри, и пыль поднимается от него при каждом гулком шаге. Его руки пусты, словно он собирается разорвать тварь голыми руками. Нежить поворачивается быстрее мысли и хватает его за плечи. Несмотря на худобу, нежить намертво стоит на земле и поглощает всю инерцию атаки викинга, сделав лишь один короткий шаг назад.

Я стою, по-прежнему застыв в этом мгновении. Из руки, которую нежить отпустила, выпал меч Эдриса Дина, но ещё не достиг земли. Я слежу за его падением и вижу, что, шагнув назад, нежить прижалась к чёрному ключу Локи, кончик которого уже на дюйм вошёл в белую плоть.

Мне остаётся лишь повернуть его.

Как только ключ поворачивается, его чернота проникает в алебастр нежити, пронзает всё тело твари тёмными нитями, и каждая в свою очередь делится и ветвится, окрашивается, разлагается. До меня добирается гравитация, и я падаю, вытаскивая ключ, но когда касаюсь земли, и всюду поднимается пыль, я вижу, как нежить начинает разваливаться, словно это была тысяча прядей, тысяча тонких белых трубочек, которые теперь посерели и сгнили, отслоились друг от друга, и вся тварь раскрывается, расширяется и падает.

– Вермильон! – раздался стук по крыше кареты и грубый голос какого-то деревенщины, который держал поводья. Я резко поднялся, промокший от пота.

– О, слава Богу! – Меня передёрнуло. Я посмотрел на запястье, ожидая увидеть ожог от руки нежити. Лиза что-то сонно мурлыкнула, её лицо было скрыто волосами, голова лежала у меня на коленях. Старый священник, отец Агор, неодобрительно прищурил светлые глаза.

– Он сказал "Вермильон"? – Я поднял шторку и уставился наружу, щурясь от яркого света. Мимо неслись окраины Вермильона. – Наконец-то!

– Мы приехали? – спросила Лиза, моргая. На лице, где она лежала на мне, остались следы, и прядь волос застряла в уголке её рта.

– Приехали! – Я так широко ухмыльнулся, что даже щёки заболели.

Лиза сжала мою руку, улыбнулась, и всё в мире вдруг стало на свои места. По крайней мере пока я не вспомнил Мэреса Аллуса.

Спустя несколько минут мы с Лизой высадились у здания суда на Голлотской площади. У нас всё затекло, и мы потягивались, недоверчиво оглядываясь по сторонам. Отец Агор бросил носильщику монету, который снял с крыши кареты его багаж и отправился следом за священником с чемоданом в каждой руке. А мы с Лизой остались одни на людной улице, когда карета застучала в сторону какой-то своей конюшни.

Во время путешествия со Снорри на юг я значительную часть каждого дня проводил за планированием и предвкушением своего возвращения в Вермильон. Путешествуя с Лизой, я почти не говорил об этом ни слова – возможно боясь сглазить, или не веря, что после всего перенесённого мной, наш дом будет готов снова принять нас, словно ничего и не изменилось. Но вот и он – людный, жаркий, занятый своими делами и безразличный к нашему прибытию. На площади Адама разместилось большое войско, а их припасы кучами валялись у стен военной академии.

– Ял, ты отведёшь меня домой? – Лиза отвернулась от улиц и посмотрела на меня.

– Лучше не стоит. Я встречался с твоим старшим братом, и он меня не любит. – Лорд Грегори лично порезал бы меня на кусочки, если бы я не спрятался за своим положением, и не заставил бы его побудить графа Изена выполнить за него эту работу.

– Ял, я теперь живу во дворце. – Она посмотрела себе под ноги, опустив голову.

– Ох. – Я и забыл. Она имела в виду комнаты в покоях Большого Йона, в гостевом крыле. Те, которые она делила со своим мужем. – Я не могу. Мне прямо сейчас нужно сделать кое-что очень важное.

Она разочарованно подняла глаза.

– Послушай. – Я взмахнул руками, словно этот жест мог что-нибудь объяснить. – Я тебе там не нужен. Особенно когда встретишься с Баррасом. И вряд ли ты попадёшь в беду на пути до дворцовых ворот. – Она смотрела на меня своими большими глазами, ничего не говоря.

– Ты же знаешь, я бы на тебе женился! – Эти слова и самого меня застали врасплох, но они уже вылетели, а слова назад не воротишь. И теперь они висели между нами, неловкие и неудобные.

– Ял, ты не из тех, кто женится. – Голова наклонилась, на лице следы удивления.

– А мог бы быть из тех! – Может и мог бы. – Ты была… особенной… Лиза. Между нами было что-то.

Она улыбнулась, и мне захотелось её ещё сильнее.

– Ял, ты ведь не только на мой балкон забирался. Даже в доме моего отца. – Она взяла меня за руки. – Ты же знаешь, женщинам тоже нравится развлекаться. Особенно тем женщинам, что рождены в семьях, вроде моей, которые знают, что выйдут замуж ради выгод своего отца, а не по своему выбору.

– Да твой отец прыгал бы от радости, заполучив принца для своей дочери!

Лиза сжала мои руки.

– Наш брат и прыгал от радости.

– Дарин. – От этого имени во рту стало кисло. Старший брат. Тот, которого не видели пьяным, выходящим из борделя в предрассветный час, или проигрывающим чужие деньги. Тот, который не оказался по уши в долгах у отпетых бандитов.

И вдруг я понял, что не могу больше ни минуты выносить её доброту.

– Слушай. Мне нужно разобраться с этим делом. Оно не ждёт. Мне правда нужно. И… – Я покопался во внутреннем кармане куртки. – Мне нужна твоя помощь. – Я вытащил ключ Локи, завёрнутый в толстую бархатную тряпку, крепко стянутую шнуром. – Сохрани это для меня. Не открывай. И ради Бога, не трогай. И никому не показывай. – Я сложил её руки на свёртке. – Если я не вернусь во дворец в течение дня, то отдай его Красной Королеве и скажи, что это от меня. Ты можешь это сделать? Это очень важно. – Она кивнула, и я отпустил её руки. И почему-то, несмотря на то, что ключ явно был самой ценной вещью в королевстве Красной Марки, вещью, за которую я сражался, проливал кровь и в буквальном смысле прошёл Ад, я не чувствовал никаких страданий, отдав его Лизе де Вир. Только чувство покоя.

– Ял, ты меня пугаешь.

– Мне нужно идти и встретиться с Мэресом Аллусом. Я должен ему кучу денег.

– Мэрес Аллус? – нахмурилась она.

Я вспомнил, что для большинства людей моего круга Аллус был торговцем, богатым, конечно, но никем особенным. А у кого есть время запоминать имена торговцев.

– Опасный человек.

– Что ж… заплати ему, раз должен. – Она взяла мою руку двумя своими. – И будь осторожен.

Старая Лиза рассмеялась бы и предложила бы заставить этого Мэреса подождать, а если он осмелится поднять на меня руку, то вытащить меч и прибить наглеца. Новая Лиза была гораздо лучше осведомлена о реалиях встречи меча с плотью. Новая Лиза хотела, чтобы я поступился гордостью и заплатил человеку. Когда-то был и Ялан, который посоветовал бы помахать мечом, но тому Ялану было восемь лет, и мы с ним давным-давно друг друга не знаем.

Сначала я отправился в гильдию Торговли – огромное здание с куполом, в которое можно было войти через множество арок по всей окружности. Под куполом, на большом мозаичном полу, собирались торговцы определённого уровня достатка и заключали сделки, а также обменивались сплетнями, которые смазывают шестерёнки этой отрасли. Вокруг купола на несколько этажей над торговой площадкой шла галерея, двери которой вели в кабинеты с окнами на окружающий город.

Первым делом я занял денег на торговом этаже. Занял от имени своей семьи, оставив меч Эдриса Дина в качестве дополнительного обеспечения – каким бы злом он ни был запятнан, никто не сомневался в качестве его древней стали, переплавленной из руин Зодчих – нынче кузнецы не могли добиться такой прочности. Я не стал осведомляться, дошли ли до Вермильона вести о моём тюремном заключении за долги, но видимо вряд ли, поскольку из гильдии я вышел с пятьюдесятью коронами золотом.