Выбор за тобой (СИ) - Воронина Алена. Страница 3

— Ты сам пойми, одно дело нашим Темным лордам «шандарахнуть» магией и выкосить так целую армию, а совсем другое, если тебе надо с каждым бойцом дело иметь лично с оружием.

— Что будем делать?

— Ждем Шейдера. Сообщение я ему отправил. Вернется из дозора, решит. Тут может быть вопрос государственной безопасности.

— Твоя подружка, сам знаешь, за кем замужем, может ей расскажешь?

— Дея на девятом месяце и постоянно сидит в Ландгрене. Дергать я ее сейчас не буду. Это Шейдеровская компетенция, пусть сам разбирается.

— Ты растерял свою удивительную способность совать нос везде и всюду?!

— Очень смешно! Я теперь знаю, что нос могут укоротить за глубокое погружение в государственные тайны, а я частями тела дорожу, особенно своими.

Юрао Найтес еще раз посмотрел на спящую на кушетку женщину с бледным лицом и обмотанной тряпицей головой, и вышел из лазарета, оставив Тарила, ночного стража, присматривать за пациенткой. Его не отпускало ощущение, что приближается что-то крайне опасное, и «иммигрантка» эта тут появилась не случайно.

Глава о правильном поведении

Было больно лишь мгновение. А потом пришло тепло.

И такой замечательный сон. Наконец-то! Мне давно не снилось ничего хорошего. А тут!

Теплый пар окутывает все белесым туманом. Я стою под струями воды, согревающими и дарующими наслаждение коже. Запрокидываю голову, вода бьет прямо в лицо, и я просто млею от удовольствия, обожаю душ, особенно горячий, почти кипяток. Теперь меня только он способен согреть. Дыхание вдруг чуть сбивается и накатывает сладкая дрожь, теплые струи тут совсем не причем. Чувствую, кто-то подошел сзади. Я точно знаю, что это мужчина. Но мне не страшно. Совсем наоборот. На мои груди ложатся большие ладони. Так приятно, я стремлюсь навстречу этим рукам, мечтаю, чтобы они сжали сильнее. Теплые струи ласкают губы и лицо. Его пальцы, точно хозяин их умеет читать мысли (хотя тут не надо быть семи пядей во лбу), сжимают соски, заставляя выгнуться. Его правая рука вслед за водой устремляется вниз, скользя по коже, бросая в дрожь. Я вдруг понимаю, как долго не было в моей жизни мужчины. Целых два года… Тело не слушается, меня тянет к нему, руки хотят обнять, но он сильнее и не дает развернуться. Резкий толчок, и, чтобы не упасть, приходится упереться руками в холодную стену, которая появилась точно из неоткуда. Спину же продолжает омывать горячий водопад. Мужские руки стиснули мои бедра. И я застонала… от обиды, чувствуя, как сон ускользает. Я цеплялась за него, как утопающий за спасательный круг. Мне так хотелось, чтобы струи и руки согревали и дальше. Но пробуждение уже началось, и, как я ни старалась, остановить его, уже не могла.

А возвращение в реальный мир было не из приятных. Резко накатила головная боль, да так, что даже во мраке, царствовавшем вокруг, мне было сложно открыть глаза.

Но пришлось…

Помещение было огромным, погруженным во тьму. Вдалеке горела крохотная лампочка, наверное на выходе сидела дежурная сестра.

Надо было встать, но шевелиться неприятно.

Боже, сколько же я здесь?! Мама ведь беспокоится! А мелкий, небось, ищет меня, бегая по квартире с любимой машинкой в руках, мы ведь с ним никогда не расставались больше чем на десять рабочих часов. Черт!

Я закрыла глаза, пытаясь сосредоточиться.

Надо дойти до медсестры! Что за больница отсталая?! Кнопочки для вызова медперсонала даже нет! Кровать странная, тумба пустая, моих документов и сумки нет, телефона тоже. Неужели сперли?!

Справа и слева ряды таких — же кроватей и тумбочек и они пустые, заправленные темными одеялами, зашторенные окна пропускают лишь тонкие лучики света с улицы. Все уныло и мрачно!

Надо позвонить домой, дать знать о себе. Там же теперь жуть что творится! Мама всех на уши подняла!

Я с трудом села, ощупала голову, та была крепко перебинтована, и только сейчас стало понятно, что мутит меня прилично, и даже в полумраке перед глазами рои черных мушек водят веселые хороводы. Вся моя одежда и обувь были на мне: теплые джинсы, свитер и зимние высокие сапоги. Ничего себе больница! На спинке кровати висел какой-то темный мешок, который на ощупь оказался моим пуховиком, шарф канул в неизвестность.

Встать получилось раза с пятого, приблизительного с того же раза удалось попасть в рукава пуховика (в помещении было жутко холодно). Штормило прилично, пришлось подышать немного с закрытыми глазами, стараясь успокоить разбушевавшееся сердце, будто не с кровати встала, а на десятый этаж бегом бежала. Наконец, собравшись с силами, я тронулась к той самой заветной лампочке, горевшей впереди, аки путеводный маяк для заплутавших кораблей, отгоняя мысль, о том, что палата совсем не больничная…

За столом положив голову на руки, дремал человек в темном пальто, даже капюшон на голову натянул. Еще бы! Устроили тут северный полюс! На столе перед ним было пусто, ни бумаг, ни телефонов, никакой канцелярии, только подсвечник, который венчал тусклый золотой шарик.

Вот тебе и лампочка.

Тошнота резко усилилась.

— Какого черта?!

Сей риторический вопрос я озвучила достаточно громко, отчего спящий подскочил, но запутавшись в собственном, как оказалось, длинном одеянии, свалился назад вместе со стулом. Героически выпутавшись из своей хламиды, он встал на ноги, что-то бурча, сорвал капюшон с головы и взмахнул рукой. Шарик ярко вспыхнул. С непривычки свет больно резанул по глазам, пришлось крепко зажмуриться. Открыть глаза я смогла спустя минуту, и мы с моим «световым мучителем» уставились друг на друга в немом изумлении.

Уж не знаю, что он там думал, но я была крайне удивлена. Передо мной явно было двуногое прямоходящее мужского пола, причем возрастом так хорошо за сорок, по моим меркам, судя по седым прядям. Но дальше шли одни «но»: он был ниже меня на голову, имел большие непропорциональные уши, огромные карие глаза, гигантский нос, широкие плечи, ладони-лопаты.

Несуразица какая-то! Помнится, так в Варкрафте, коим любил побаловать себя в субботние вечера за банкой пива муж, дворфов изображали. С животиками пивными! У этого, чтобы не выбивался из канона, животик тоже имелся, обтянутый кожаным жилетом, из-под которого выглядывал толстый серый свитер.

Я была в таком шоке, что приземлилась на стул, который в ожидании меня угодливо стоял у стеночки.

— Какого хрена, мать вашу, тут происходит?

Существо, обойдя стол и с любопытством взирая на меня, протянуло руку, коснулось моего лба и закрыло глаза. Я от такой наглости рот открыла, даже инстинкт самосохранения не сработал, а так бы улепетывала, сверкая пятками.

Сначала на лице мужчины (так все-таки вежливее) мелькнуло удивление. Он распахнул свои огромные очи и посмотрел на меня так, как я наверное смотрела бы на привидение.

— Кьюрист асналь тем? — грубоватым баритоном поинтересовался дворф.

— Что? Не понимаю, — я нахмурилась, голова сразу откликнулась болью.

Брови его поползли вверх. Он вытянул руку вперед, жест явно означал «замри», и нырнул куда — то в темноту. Вернулся он с глиняной кружкой, которую торжественно протянул мне.

Ммм… Знакомый запах!

Я пригубила теплый отвар. Трава? Расторопша! У бабушки был рак, она пыталась ею лечиться, говорят, многим помогало, но не ей. Помню, чертополох был заварен в куче баночек и стаканов. Запах этот мне был хорошо знаком, после ее смерти он долго преследовал меня и маму, кажется, въевшись в нас самих.

— У вас тут ролевые игры? — горячая вода в желудке пробудила интерес к разговору и чуть уняла тошноту. — Дайте телефон, пожалуйста. Мне очень надо домой позвонить!

Мужчина слушал внимательно, потом мотнул головой и опять исчез в темноте. Он появился через минуту, и уже не один. И когда я увидела, кого он привел, кружка выпала из ослабевших пальцев и покатилась по полу.

Человек с ониксовой кожей! Я резво вскочила, и стул, жалобно проскрежетав по стенке, завалился на бок. Поторопилась! Мир заплясал перед глазами, и я начала заваливаться вслед за бедным стулом. Оникс рванул ко мне и подхватил под руку.