Сказочные хроники (СИ) - Бирюков Дмитрий. Страница 32

Складывалось впечатление, что буквально все здесь сговорились. Все знают, что я крутой рыцарь, заготовили заранее план на случай моей победы и тактику коллективной травли. Не каждый за себя, как должно быть, а все на одного! А до этого валяли дурака, пудрили мне мозги? Нет, не может такого быть. Глупости все это. А если может? Тогда мне каюк.

— Сэр Черный рыцарь, изъявляя притязание на сердце прекрасной принцессы, бросает вызов сэрам рыцарям!

«Боже мой, глупость-то какая», — подумал я и глянул в сторону королевской трибуны. Фло, улыбаясь, махала рукой, однако легче от этого мне не стало.

— Сэр рыцарь Белой Розы принимает вызов сэра Черного рыцаря.

Белая Роза ударил в щит тупым концом копья и выбрал себе другое — деревянное, средней длины.

Я сразу сообразил, что с этим мужиком старый номер не пройдет. Похоже, он усек, что я сделал с Зеленым Ромбом, а ведь это было так быстро. Да, реакция у него должна быть дай бог. Щит он взял в левую руку — будет прикрывать челюсть и грудь. И у меня появилась одна блестящая задумка. Я взял себе копье подлиннее и, выслушав завывание труб, рванул коня вперед.

Быстро набрав среднюю скорость, я не спешил ускоряться. Расчет был на то, что Роза сидит в седле так же крепко, как и Ромб. Как оказалось, я не заблуждался. После удара, который едва не выбил меня из седла, он даже не шелохнулся. Древко изогнулось и с громким треском лопнуло, отклоняясь вверх и чуть в сторону. Копье противника, парированное щитом, прошло скользом, слегка разворачивая меня в седле, а обломок древка, оставшийся у меня в руках, угодил Розе точно в лоб. Получив тройной удар, я чудом удержался в седле, зато противник, гремя доспехами, кубарем вылетел из своего.

Трибуны взорвались аплодисментами, а ведущий стал перечислять титулы следующего сэра. И тут я понял, что мои опасения оправдываются. Меня действительно загоняли в угол. Рано или поздно моя изобретательность истощится, и я буду греметь доспехами не хуже побежденных мной соперников. Все было нечестно. Меня охватила холодная ярость, вскипевшая из центральной части тела, заполнила меня целиком, раздула и словно разорвала на атомы. И с этим взрывом пришла необыкновенная легкость, я будто разом избавился от рамок, ограничивающих мои физические возможности, наполнился необыкновенной силой.

Третьего рыцаря я сшиб мощным ударом, и он повалился на траву вместе с лошадью. Мое копье при этом от сотрясшего нас удара разлетелось на множество мелких кусочков, а конь, пропахав копытами две глубокие рытвины, чудом остался на ногах. После этого я решил больше не рисковать и бил сбоку, сшибая одного рыцаря за другим. Охваченный необыкновенным могуществом, я побеждал не хитростью, как раньше, а многократным физическим превосходством. Противников не спасали ни щиты, ни доспехи. Я не понимал, что со мной происходит, но это отнюдь не мешало мне хладнокровно использовать свою новую силу.

Все схватки слились воедино. Смена копья, разгон, удар, снова смена копья, не помню, как окончился бой. Очнулся я, стоя посреди ристалища под громогласный вой зрителей, прислушиваясь к своему телу и с сожалением ощущая, как необыкновенное могущество покидает меня. Однако, не успев угаснуть, сила наполнила меня вновь. В ворота, верхом на белом коне, ворвался белый рыцарь, и лошадь его, свободная от привычного уже глазу одеяния, загарцевала по ристалищу, всхрапнула и встала на дыбы, картинно размахивая копытами. А всадник сидел на ней как влитой, символ добродетели, защитник слабых, победитель злодеев. А мне, конечно же, отвели роль плохого. Надо же, облачили во все черное.

«Ладно-ладно, Фло, — обиженно подумал я. — Все тебе припомнится».

— Белый рыцарь принимает вызов Черного рыцаря, — огласил герольд.

«Принял, как же, — продолжал я ворчать про себя. — Надо ж, герой какой выискался. Еще бы ему не принять. И ведущий хорош тоже, обязательных „сэров“ пропустил. Это чтобы лишний раз подчеркнуть: вот она, схватка черного и белого, дьявола и ангела. Ладно-ладно, Фло».

Словно угадав мои мысли, Белый, подъехав к щиту, ударил в него острым концом — зло требовало решительного искоренения. Удар оказался столь сокрушительным, что щит слетел со своего места и, спланировав, упал к ногам моей лошади. Все произошло очень эффектно, ничего не скажешь. Трибуны разом стихли. Схватка предстояла смертельная.

Сменив копье, я занял свою позицию. В этот момент я ничего не чувствовал, ни страха, ни недоумения, лишь необыкновенная мощь пульсировала в моем теле. Состояние безжалостности и отрешенности заполнило меня. Наблюдая за противником, я все больше убеждался, что бой предстоит очень тяжелый.

Взревели трубы, и наши кони рухнули, не выдержав ужасного столкновения. Белый рыцарь не уступал мне в силе, а может быть, был еще круче. Мечи скрестились, и поединок начался всерьез. Это был бой высочайшего класса. Ни разу в жизни я не двигался настолько быстро, что становилась ощутимой инерция моего тела. Доспехи мешают — долой их!

Железо слетело с нас почти одновременно, и мы остались в легких просторных одеяниях, окутывающих нас с головы до ног, как костюмы ниндзя. Лишь верхняя часть лиц оставалась открытой. Взгляды наши встретились, и я не увидел в глазах противника ничего хорошего для себя.

Теперь мы были свободны, и бой принял иной характер. Быстро перемещаясь, совершая сложные акробатические движения, мы наносили друг другу молниеносные удары, переходящие порой в сложные хитроумные связки. Практически все мои удары уходили в пустоту, его — парировались мечом. Любое попадание значило смерть.

Увлекшись боем, я не сразу обратил внимание, что руки Белого покрылись мелкими еле заметными искорками, но когда те увеличились, превращаясь в сетку разрядов, я отпрыгнул назад, сделав простую акробатическую связку и прикрываясь от возможного нападения. Однако противник не последовал за мной. Он остался стоять на месте, натянутый как пружина, охваченный электричеством. Разряды расплавили его меч. Белый, махнув рукой, сбросил остатки раскаленного металла, и моему взгляду открылось голубоватое лезвие Меча Куи.

Честно говоря, я тогда растерялся. Беспомощно взглянув на трибуну, я не нашел там Фло, и слабая догадка затеплилась в моей бедной головушке. Взглянув на противника, я встретился с его холодными черными глазами и прочитал в них смертный приговор.

Белый атаковал, не дав мне толком прийти в себя. В сложном акробатическом пируэте я чудом обогнул огненное лезвие и приземлился на четвереньки. В моих руках осталась только рукоять меча. Отсеченное лезвие валялось рядом на траве. Отбросив обрезок, я приготовился к обороне. Необыкновенное состояние наполняло меня решимостью сражаться до самого конца. Некоторое время я с успехом уворачивался от верной смерти, а потом вдруг вспыхнул первый проблеск какого-то специфического понимания, и я мгновенно осознал, что потеряю сейчас либо руку, либо голову. Выбрав первое, я выполнил сложное акробатическое вращение, завершившееся болью в руке в момент приземления.

Время словно притормозило, и я увидел, как медленно падает на траву моя левая конечность, отсеченная чуть выше локтя. Отчаянный крик готов был вырваться из моего горла, но от удивления затерялся где-то в груди. Вместо крови из обрубленного предплечья вырвалось зеленоватое пламя переполнявшей меня энергии и погасло на кончиках пальцев новой руки. Все произошло очень быстро. Отрубленная часть тела еще не коснулась травы, а я уже вновь был целехонек.

Затем во мне что-то сдвинулось, и я сообразил, что наполнявшая меня мощь подобна той, что я ощущал, используя Меч Куи. Знакомым внутренним усилием я выпустил ее наружу из правой кисти, и в руке у меня запылал огненный клинок. Следующим движением я спас свою голову от участи левой руки.

На секунду мы замерли друг напротив друга, и вновь в его глазах я прочитал неумолимый приговор для себя. Перед тем, как скрестились наши мечи, я испытал второй «проблеск», подсказавший мне, как я должен начать бой.

Сражение разгорелось с новой силой. Я стал ощущать пробуждение в себе какого-то специфического Знания. Оно поднималось из глубины моего существа, накапливалось, конденсировалось, и в определенный момент я вдруг увидел целиком все «древо» разворачивающихся событий. Одни его ветви были коротки и прямолинейны, другие длинны и сами давали начало многочисленным ответвлениям. Некоторые из них уходили в бесконечность. И «древо» это жило своей жизнью, оно постоянно росло и изменялось. Какие-то ветки удлинялись, разрастаясь новыми побегами, иные пересыхали, отмирая и укорачиваясь. Я увидел свое место на этом «древе» и понял, что исход битвы предрешен. Выбрав неправильную ветвь, я определил свой конец и, мгновение спустя, стал свидетелем его реализации. Голубой клинок противника, вспыхнув неожиданно безопасным желтым цветом тренировочного оружия, тупой болью пронзил голову, и сознание мое померкло…