Попаданка в академии драконов 4 (СИ) - Свадьбина Любовь. Страница 26

— Сказал, что сражаться вместе со мной за благо страны и семьи — его долг.

— И всё?

— Да. А у тебя какие-то сложности?

— Одна почти не сложность, одна сложность и одна невероятная сложность. Но не будем об этом, нас ждут твои родители.

— Ур-р-р. — Арен прихватывает зубами основание шеи. От урчания и прикосновения зубов внутри зарождается дрожь, отдаётся под коленками. — Ур-р-р…

Вздрогнув, Арен отстраняется.

— Что случилось? — всматриваюсь в его мерцающие золотом глаза.

— Отец требует явиться к маме и уверить её, что вчерашний рейд обошёлся без моих ранений. Идём. — Он тянет меня к окну, я едва успеваю накинуть туфли. — Так быстрее.

Через окно?! Это… это… так и правда быстрее! Первым выскальзывает Арен, зависает на огромных золотых крыльях, а за ним из окна выпрыгиваю я и взмахиваю своими. Ветер подбрасывает меня вверх, но я справляюсь с упрямым потоком. Арен жестом указывает направление.

Мы в два счёта оказываемся у одного из окон дворца, наши отражения мелькают между сверкающими печатями защитных чар. Арен распахивает створку и жестом предлагает мне влететь первой. Это отдаёт безумием, но я ступаю на подоконник и, складывая крылья, спрыгиваю на паркет.

— Доброе утро, — приветствую императора и Ланабет. Она почти неузнаваема в роскошном бирюзовом платье и золотой полумаске из кружева, сильно уплотнённого на глазах. В высоко забранных волосах сверкают заколки-бабочки. Между Ланабет и сидящим рядом императором циркулируют мощные золотые потоки.

— Как спала, мама? — Арен, складывая крылья, запрыгивает следом, а за ним на пол шмякается Пушинка.

— Спасибо, Арен, замечательно. — Ланабет протягивает руки. Он опускается перед ней на колено. Тонкие пальчики скользят по его лицу, плечам. — Не могу поверить, что ты уже такой большой. Ты точно не пострадал?

— Мама, я уже бронированный.

Она с улыбкой поглаживает его по щеке.

— Валерия, — протягивает руку ко мне. Я сжимаю её тёплые мягкие пальцы. Ей не только магию восстановили, но и косметические процедуры провели: по рукам ни за что не скажешь, будто она когда-то работала. На этот раз она просит: — Позволь коснуться твоего лица.

Её прикосновения — как трепетные касания крыльев бабочки. Она пахнет сандалом.

— Ты красивая… — улыбается Ланабет. — Это хорошо. Для драконов избранные и так всегда самые красивые, а вот подданные более придирчивы и рядом со своими правителями предпочитают красавиц.

Карит чутко наблюдает за ней, ловит каждое слово, жест. С облегчением нахожу, что он смотрит на неё более влюблённо, чем когда-то на Заранею. А Заранея… кажется, она копировала Ланабет.

— А это, как я понимаю, твой симбиот, — Ланабет протягивает руки к приближающейся Пушинке. Та тыкается мордой в ладонь. — Какая огромная.

Пушинка дёргает ушами, золотые кисточки ярко вспыхивают.

— Да, и очень прожорливая, — произношу я, потому что Пушинка прижимает хвост к колену императора и самым наглым образом впитывает исходящее от него золотое свечение.

Сверкнув на меня глазом, она укладывается в ногах императорской четы, а довольно улыбающийся Арендар приносит из угла софу, на которую утягивает меня повелительным жестом. Я даже охнуть не успеваю. Он пробегается пальцами по боку и прижимает к себе.

— Мама, как ты жила всё это время? Как спаслась? Ведь Киндеон закрыли за агрессивное отношение к одарённым.

— Я попала туда не одарённой, — Ланабет разводит руками и тут же опускает пальцы в ладонь Карита. — Но спасло меня не это.

Ланабет нервно взмахивает рукой над глазами.

— Заранея не собиралась меня убивать, только обезвредить. И я, конечно, ничего такого не предполагала, когда пошла вместе с ней осмотреть новые лаборатории. Уже потом сообразила, что действовала не совсем по своей воле, но тогда мне казалось, что я рада проверить вместе с Заранеей её начинание. Мы изучали подземный зал, экранированный с запасом на самые дерзкие эксперименты, Халанхар принёс нам вина. Даже когда тело парализовало, а он накинул на брачную метку нитяной браслет-глушитель, я не испугалась. Мне всё было безразлично, я спокойно лежала на алтаре и не могла пошевелиться.

Мороз по коже от её слов и вспышек воспоминаний: я лежала на том же алтаре и ничего не могла противопоставить Заранее. Арен крепче обнимает меня, спасает от внутреннего холода.

— Запечатывая меня, Заранея объяснила, что я должна жить. Показала амулет, велела беречь его, ведь он будет защищать меня от болезней и дурных людей, потому что сама я этого сделать не смогу. Обещала, что с ним я буду неприкосновенна, и меня ждёт долгая, возможно, даже счастливая жизнь. А потом я уснула.

Император сжимает пальчики Ланабет, она нежно улыбается ему.

Но почему Заранея не предлагала амулет мне? Моя долгая жизнь ей не нужна? Во времена избавления от Ланабет требовалось ещё много времени для дальнейших интриг, а сейчас Культ в такой силе, что Заранея просто не утруждалась заботой обо мне? Или собиралась отправить меня в более дружелюбный мир? Может, на Землю?

— Проснулась я на траве и некоторое время не понимала, почему не вижу.

Рука Арена сжимается в кулак. Накрываю его ладонью, поглаживаю.

— Раны были залечены, — Ланабет пробегается пальчиками по скуле. — Амулет висел на мне. В кармане были монеты, в сумке — еда. Рядом лежала трость. Я пыталась понять, что случилось. Но тогда трудно было думать о Заранее плохо, я её любила.

Она как-то виновато улыбается, и Карит склоняется к её руке, целует.

— Мы все её любили, Лана, это её демоническое свойство. Ты ничего не могла изменить.

— Понимаю, но с этим сложно смириться, даже столько лет спустя. А тогда… мне потребовалось время, чтобы заподозрить Заранею в желании увести тебя. Я предполагала, что у неё не хватило смелости меня убить. Бывало, думала, что у Заранеи какая-то более сложная цель. Только самые мои безумные предположения не сравнятся с правдой. Но вернёмся к жизни в закрытом мире Киндеон.

Поглаживаю кулак Арена, и тот медленно разжимается. Я переплетаю наши пальцы. А голос Ланабет увлекает нас в прошлое…

Я долго шла по полю. Останавливалась перекусить и снова шла. Я не была уверена, что где-то есть разумные существа, хотя амулет Заранеи напоминал, что меня от кого-то здесь надо защищать. Ночевать пришлось в поле. Никто меня не трогал. А на следующий день я услышала блеяние животных и двинулась на шум. Чуть не угодила в реку. Меня окликнули, я поняла язык, но решила на всякий случай молчать. Первый из встреченных был мальчишка пастух, он боялся меня, спрашивал, не осквернённая ли я. И убежал. Я слишком устала, чтобы самой убегать, да и еда кончалась, поэтому села на землю и стала ждать. Время тянулось так мучительно, но наконец подошли люди. Они назвались служителями ордена Очищения и повели меня за собой.

Со мной не разговаривали, и я не могла понять, враги они или друзья. Когда мы вошли в город, люди вокруг шумели, проклинали меня, называли осквернённой, ведьмой, тварью. Кто-то пытался швырять камнями, но попали в служителя Ордена, и толпа отступила. Меня всё вели куда-то, я обращалась к своему источнику, но он не откликался. Потом меня с тёплого солнца завели в холодное помещение. Мы спускались вниз, становилось сыро… скрипнуло железо, и меня заперли в клетке. Велели ждать возвращения инквизитора.

Время от времени кто-то кричал, но меня не трогали, приносили еду и уходили. Условия там были ужасные, но хуже всего — страх неизвестности. Инквизитор вернулся через три дня. Меня повели на допрос в верхние залы. Там сказали, что я обвиняюсь в снижении удоя. Стали требовать знания доктрин чистоты. Я упорно изображала немую. Где-то страшно кричала женщина, но мне боли не причиняли, лишь подталкивали, указывая, куда идти.

Там же меня велели осмотреть, чтобы проверить на метки скверны. Тогда и заметили амулет. Обозвали слабоумной дурой, которая вместо того, чтобы вывесить ярлык Чистой на видное место, прятала его под одежду. Сказали, что сама виновата в аресте и не имею права на претензии. Наказав держать ярлык на видном месте, выставили за дверь и деньги вернули. Но я не знала, что с ними делать и куда идти. Меня не трогали, и я осталась послушать, что говорят местные жители.