Prada и предубеждение (ЛП) - Хаббард Мэнди. Страница 27

Я подошла к оббитому парчой стулу, который стоял напротив большого дивана, на котором сидел Алекс, и села. Скрестила лодыжки и аккуратно расправила юбки, с таким видом будто важнее этого ничего нет.

Виктория бы гордилась мной.

— Где она? — требовательно спросил Алекс.

Вау. Так прямо. Я прикусила губу.

— Кто?

— Не увиливай.

Я сложила руки на груди. Я могу притвориться дурочкой, отрицать или сказать прямо.

Будто срывая пластырь.

— С Трентом Рэллсмотом, — ответила я, наблюдая за его реакцией.

Глаза Алекса широко раскрылись, и он будто аршин проглотил.

— Парень с танцев? Где?

Вот черт, он совсем не выглядит радостным.

— Домик садовника на восточной стороне Харксбери.

Алекс вскочил, будто он — невероятный Халк — так быстро, я удивилась что диван не отлетел в сторону и не пробил стену.

Боже, это было глупо, он убьет меня.

Или бросит в одно из подземелий, уверена, что они у него есть…

— Пожалуйста, скажи мне, что их сопровождают хотя бы слуги, — сказал парень.

Я сжала губы и покачала головой.

Алекс раздраженно вздохнул и скрестил руки на груди с такой силой, что рукава его одежды подчеркнули все мускулы. И я попыталась перестать рассматривать это с какой-то другой стороны кроме как — этими руками он запросто может свернуть мне шею.

Что, почему-то, довольно сексуально. Его лицо пылало от гнева, глаза потемнели…

Стоп.

— И я полагаю, что ты устроила это свидание?

Я встала, потому что не могла больше терпеть то, как парень возвышался надо мной.

— Да. Она не должна выходить за Денворта. Это бы превратило её жизнь в ад. Так что она решила сбежать с Трентом. Мне все равно, что ты себе думаешь, это было правильное решение.

Алекс сделал несколько медленных глубоких вдохов, а потом отвернулся от меня. Я не могла видеть его лицо. И это плохо, что, черт побери, происходит в его голове?

— Ты дура, — сказал он. Так тихо, что я не уверена что расслышала правильно.

— Что?

— Дура, — теперь громче повторил Алекс. Да, ошибки быть не могло, — не имеет ни малейшего значения, что хочет он или она. Её отец не одобрит этот брак!

Я перестала дышать.

— Что?

— Ей будет двадцать один через три года! А сейчас её отец должен подписывать бумаги разрешающие жениться!

Пустота медленно разрасталась у меня внутри, пока меня всю не начало колотить. Я сжала руки в кулаки, чтобы Алекс не видел, как дрожат мои пальцы.

Почему Эмили ничего не сказала об этом? Как она могла не знать о том, что её отец должен подписать какие-то бумаги, для того чтобы они с Трентом поженились.

Я замотала головой.

— Но он должен согласиться с этим. Она теперь не нужна Денворту. Он разорвет помолвку. У её отца не останется выбора, — с каждым словом мой голос звучал все более жалко.

Алекс повернулся так стремительно, что я наступила на юбки, и ему пришлось схватить меня за руку, чтобы я не упала.

— Ты не понимаешь, Ребекка.

То, как он произнес мое имя, из-за этого мне захотелось сбежать как можно дальше.

— Её отец злобный человек. Он не виделся со мной с тех пор, как умер мой отец, ведь если бы не я, то он стал бы герцогом Харксбери. Думаешь, подобный человек прислушивается к аргументам? А теперь, когда Эмили пошла против него, он скорее позволит ей остаться старой девой, чем одобрит мужа, которого она выбрала себе сама.

Его слова звенели в моих ушах, но я отказывалась их слышать.

Полный провал. Вот это что.

Я подвела её.

План рушился на глазах, а вместе с ним жизнь Эмили. Как я могла допустить это?

Но нет пути назад, только вперед. Что-то должно сработать. Должен быть способ.

— Но это только до двадцати одного. Могут ли они просто встречаться… пока что?

Алекс покачал головой.

— Он её опекун. Её долг исполнять его волю. Если он решит запереть её в комнате до тех пор, пока ей не исполнится двадцать один год, то так и будет.

Меня начало мутить.

Губы Алекса все шевелятся, он что — продолжает говорить?

Что я наделала?

Эмили это тот тип людей, который и правда заслуживает любви.

Жизнь без нее…

Я с трудом добрела до стула, а потом ноги меня подвели.

Алекс издал неопределенный звук и запустил руку в свою шевелюру.

— Я должен исправить все, что ты натворила, и молись, чтобы мне это удалось.

Парень метнулся к двери, а потом остановился.

— И надейся, что моя мать не узнает об этом до того, как я все решу. У нее очень серьезные проблемы с сердцем. Я не прощу тебе, если её здоровье пошатнется.

Я кивнула, но не думаю, что услышала хоть что-то.

Провал. Я должна была придумать что-то другое, что-то, где не пришлось бы обманывать Алекса и красться за его спиной…

Я осталась одна.

Алекс ушел.

С трудом передвигая ноги, я нашла дорогу к фойе, где стоял швейцар.

— Письмо к лорду Денворту доставили сегодня?

«Пожалуйста, скажи нет. Пожалуйста».

Он кивнул.

— Да, несколько часов назад.

— Окей, — сказала я, почти ничего не видя перед собой.

Даже если бы я хотела все вернуть… уже поздно. Мы написали письмо о том, что происходит и отправили Денворту. Что она не достанется ему, а тайно выйдет замуж за Трента. Это была наша страховка, на случай если сплетни не дойдут до его ушей.

По словам Эмили все, что нужно для того, чтобы разрушить репутацию, это всего несколько слухов. Не имеет значения, подстроенных или нет.

Скорее всего, Денворт уже прочел письмо. И, судя по всему, волна слухов уже прокатилась. Теперь всё сделано. Репутация Эмили разрушена подчистую.

Я развернулась и начала подниматься по лестнице в свою комнату. Пальцы побелели, так я сжимала перила, боялась упасть, ведь почти не видела ступени. Голова кружилась.

Интересно, о чем подумал Денворт, когда прочел письмо.

Интересно, что сейчас делает Алекс.

Интересно, как все катится в пропасть.

Глава 24

Кошмар наяву. Я сижу на высоком стуле, корсет давит на меня со всех сторон, и кроме меня в комнате всего один человек — Виктория.

Судя по тому, как женщина хлебает суп, она понятия не имеет что происходит.

И я должна постараться, чтобы она не узнала.

Как я могла так сглупить? Упустить такой важный факт — опекун отвечает за её решения?

Уверена, Алекс направился прямиком к коттеджу. Понятия не имею, что там происходит. Впервые в жизни изнываю от отсутствия телефона. Так бы я могла позвонить и узнать, как они.

Настоящая агония сидеть и ждать развязки.

Перед ужином Виктория спросила, знаю ли я, где Эмили, но мне удалось выкрутиться. Даже не помню, что говорила.

Кошмарный ужин тянулся вечность, пока старые часы отмеряли минуты, и всё о чем я могла думать — маленький коттедж в нескольких милях от меня. Кричит ли Алекс на Трента и Эмили? Правда ли Трент не бросит её при любом исходе?

Я отвлекалась от этих мыслей, когда Виктория напоминала о своём, столь приятном, присутствии.

— Ребекка, дорогая, перестань сутулиться, — сказала женщина.

Ненавидя себя, я села прямее, автоматически, не более того. У неё такой материнский тон, что соглашаешься до того как поймешь, о чем она. Я бы села на стуле удобнее, но из-за корсета это было невозможно.

Если я когда-то снова перескочу несколько веков, то отыщу парня, который изобрел корсеты, и выскажу ему всё что думаю.

Кто-то из слуг положил передо мной огромный кусок ветчины. Я подождала, пока Виктория отрежет себе кусочек, а потом в точности повторила её движения. Наблюдать за тем, как она ест, как мастер-класс поведения за столом. «Саймон говорит…» (прим. ред.: Саймон говорит — детская игра, в которой участвуют от трёх человек. Один игрок, ведущий, берёт на себя роль «Саймона» и отдаёт приказы остальным игрокам в таком ключе: «Саймон говорит: сделай то-то»; как правило, это простые активные действия, например, «подпрыгни», «похлопай в ладоши» и т. п. Остальные игроки должны не задумываясь исполнить приказ)