Регина(СИ) - Домогалова Елена. Страница 41

— Ничего, Генрих. Когда станете королём, отдадите все долги. В том числе и мне, — Регина слегка пожала руку неугодному зятю Медичи.

Он улыбнулся в ответ:

— Вы такая же фантазёрка, как и флорентиец Рене. Все только и делают, что пророчат мне французскую корону. Да меня не сегодня завтра либо отравят, либо упекут в тюрьму. Не думаю, что ваша подруга разделяет ваше мнение.

— О! Гизы спят и видят себя на престоле. Что ж, с недостатками любимых людей надо мириться. Хотя сегодня, я думаю, у герцогини совершенно другие планы, не имеющие никакого отношения к политике. Могу поспорить, что завтра ваш юный друг проснётся с набитым золотом кошельком и всеми привилегиями фаворита Монпасье.

— Вы считаете, что это у неё серьёзно?

— Я слишком хорошо знаю свою подругу. Ваш друг — это всерьёз и надолго, если только у него хватит ума не превратиться в любимую игрушку, а остаться полуночным господином в доме на улице Де Шом.

— А я? — чёрные глаза Генриха коварно заблестели.

— Что — вы? — Регина притворилась, что не поняла.

— Кем проснусь я?

Графиня покраснела, опустила ресницы, выдержала паузу, потом вскинула лукавые глаза:

— Королём.

Взрыв весёлого смеха за спиной заставил их оглянуться: Гийом рассказывал герцогине что-то явно неприличное, потому что Екатерина-Мария заливалась краской, но слушала с нескрываемым интересом и от души хохотала.

Когда в "Белый конь" вошла компания в составе двух прелестных пажей графа де Бюсси, небогатого дворянчика из провинции и щеголеватого горбоносого придворного, девушки из обслуги стайкой сбежались к их столу: у пажей Бюсси деньги водились в избытке, это знали все в Париже. И вот тут переодетые подруги показали себя во всём блеске. Они полностью перевоплотились в бесшабашных пажей и начали напропалую заигрывать с девушками. Всем известный дамский угодник и любимец горничных, служанок и белошвеек всего Парижа Генрих Наваррский сидел с открытым ртом: пышнотелая Анетта, близняшки Рози и Лили и ещё парочка симпатичных служанок из трактира обнимали и без конца осыпали поцелуями двух болтливых пажей. Гийом молча пил вино и тихо улыбался, слушая щебетанье девушек. Регина и Катрин разговаривали низкими голосами, причём у герцогини получалась великолепная хрипотца. Генрих поначалу не знал, что делать: ухаживать за девицами на глазах графини казалось ему непростительным. Но после пары кружек хорошего вина и он почувствовал себя, как рыба в воде.

Регина и Катрин пили наравне с мужчинами и быстро захмелели. Графиня, конечно же, не могла не отдать должное запеченному окороку и дичи. Гийом и Генрих, глядя на неё, тоже уплетали за обе щёки, а герцогиня развлекалась с белокурыми близняшками. Разговоры за столом становились всё оживлённее, смех всё громче. Два очаровательных юных и богатых пажа собрали вокруг себя всё женское население трактира. Со знанием дела они объясняли городским модницам, где лучше покупать румяна, какие духи в моде, какой цвет и какие кружева подойдут Рози и Лили и что нужно делать Маргарите, чтобы руки оставались нежными и бархатистыми. Две авантюристки предварительно набили карманы всякими безделушками и теперь одаривали служанок косынками, колечками, серёжками. Генрих одной рукой схватился за голову, другой за коленку Анетты и умирал от смеха.

— Из них вышли бы отличные парни, — тихонько шепнул ему Гийом, медленно, но верно влюблявшийся в герцогиню.

— Я, конечно, подозревал, что мы неплохо проведём время, но такого праздника я, честно говоря, не ожидал, — в тон ему ответил Генрих. — А вот насчет хороших парней… Я всё же предпочитаю женщин. Да и ты не упусти свой шанс: герцогиня для тебя подарок судьбы.

Гийом загадочно улыбнулся и опустил непроницаемые ресницы.

Герцогине в это время Лили предлагала уединиться до вечера в комнате на втором этаже. Регина, обнимая Рози, ослепительно улыбнулась и наступила под столом подруге на ногу. Катрин не успела найти выход из этой комической ситуации, когда чья-то тяжёлая рука с размаху опустилась на её плечо. Герцогиня от неожиданности подпрыгнула и снова села: в глазах сидящего напротив Гийома отражался неподдельный ужас. Герцогиня пнула подругу, они обе скосили глаза и обмерли: за их спинами стояли граф Луи де Бюсси собственной персоной (находящийся, как думала Регина, в Анжу), Робер де Шарантон, Бертран де Рошфор и, видимо, для полного счастья, к ним подходил Филипп Монтгомери. Судя по выражению их лиц, они собирались выкинуть из трактира захмелевшую четвёрку. Вот только Луи весьма заинтересовали два его мнимых пажа, которых он никак не мог опознать, хотя молокосос в лихо надвинутом набекрень берете даже со спины казался ему смутно знакомым.

Ну, кто мог знать, что Луи де Бюсси, озверевший в Анжу от тоски по Регине и окончательно убедившийся, что простым бегством ему не спастись, среди ночи сорвётся в Париж ради того только, чтобы увидеть снова любимое лицо, убедиться, что это не сон, что Она — есть, она ходит по земле и живёт в его доме. Вдохнуть запах её духов, коснуться её волос, услышать её смех. Потому что это и есть счастье…

Однако, когда в полдень Луи подъехал на взмыленном коне к дому, Регины там не оказалось. Зато среди разбросанных на туалетном столике в её комнате бумаг Луи случайно увидел черновик письма к Генриху Наваррскому. Ревность и ярость мгновенно ослепили его и в этот миг он даже не вспоминал о том, что сам до сегодняшнего дня был любовником Марго. То, что без герцогини де Монпасье тут не обошлось, сомнению не подвергалось. Регина, его возлюбленная и сестра, всё-таки оказалась втянутой в их опасные и не всегда чистые игры, и Луи не знал, на кого он больше был зол: на любвеобильного Генриха Наваррского, хитрую Екатерину-Марию или неосторожную Регину. Но одна мысль о том, что проклятый гугенот сейчас сжимает в своих объятиях восхитительное тело Регины, целует её, предаётся с ней любви, горящим обручем сжимала его голову. Луи согласен был уже собственными руками убить сестру и самому покончить с жизнью, лишь бы навсегда избавиться и от этой бешеной ревности, и от мук запретной страсти. Ничего не видя и не слыша от гудящей в крови ярости, Бюсси вновь вскочил на коня и помчался на улицу Де Шом. Но ни герцогини, ни Регины там не было. Перепуганные одним видом разъярённого графа, слуги клялись, что с утра не видели графиню де Ренель и понятия не имеют о том, куда ушла их госпожа.

Оставив дом Гизов, Бюсси метался по улицам Парижа в поисках сестры, пока его не остановили Филипп и Бертран. Удивлённые столь скорым возвращением Луи, они попытались узнать, что заставило его бросить губернаторство и примчаться в Париж и не письма ли Марго тому причиной. Луи угрюмо молчал и было в его взгляде что-то настолько непривычное и незнакомое, что-то, чего страшно было касаться и, судя по всему, не имеющее никакого отношения к любовнице, и потому Филипп мудро решил перевести разговор на другую, более безобидную тему и случайно проговорился про свою незабываемую попойку в "Белом коне" с герцогом Майенном, вскользь упомянув про очаровательных близняшек и изумительную кухню. Как и следовало ожидать, Бертран тут же решил освоить новую территорию, и Бюсси ухватился за эту спасительную идею, обещающую краткое забытье. Они разыскали Робера все вчетвером отправились в трактир, ставший в скором времени знаменитым.

Сначала они ничего подозрительного не заметили: в трактире было шумно, аппетитно пахло жареным мясом, горячей похлёбкой и свежевыпеченным хлебом. Миловидные девицы едва успевали подносить к столикам кувшины с вином. Судя по прилично одетой публике, звенящим на столе золотым и количеству поднимаемых кружек, вино здесь действительно подавали хорошее. Удивление вызывал только тот факт, что девицы, поставив на стол вино и закуски, даже на минуту не присели к друзьям. Мало того, они на них и не взглянули. Уж для кого как, а для Бюсси это было вновинку.