Девушка, видящая призраков (ЛП) - Боросон М. Х.. Страница 6

Я решила ждать монстров на пересечении Калифорнии и Дюпона. Здесь по вечерам отец часто стоял с железным ведром, сжигал бумажные подношения мертвым. Там отец исполнял публичные ритуалы. Эти красные кирпичные стены были темными от сажи ритуалов отца. Тут я могла хоть немного успокоиться, ожидая духов.

Фонарь мерцал в углу. Рядом прошел пешеход, его плечи были опущены, словно от холода. Но холодно не было. Он просто ощущал, что эта ночь другая. Он не замирал, не читал плакаты на стенах. Я провожала его взглядом, надеясь, что он доберется до дома.

Динь-динь-динь, повозка замедлилась. Динь-динь. Динь. Выбрались люди, их косички покачивались за ними. Они шли домой или играть, но не видели и не ощущали меня, проходили мимо, не задевая. Я поразилась снова тому, как живые реагировали на то, что не видели.

— Острый тофу? — спросил мальчик. Он носил соломенную шляпу, держал тарелку тофу. Он был бледнокожим, его глаза были стеклянными, как у того, кто долго работал. — Острый тофу? — предложил он снова.

— Ты меня видишь? — спросила я.

На его лице не было узнавания.

— Острый тофу?

Я посмотрела в его глаза, увидела безграничную печаль, потерю. Пустота в его взгляде была вечной. И тут я поняла, что он мертв.

— Острый тофу? — спросил призрак снова, протягивая тарелку.

— Не сейчас, но спасибо, — сказала я.

Динь, повозка поехала. Возница спешил убраться подальше. Динь-динь, он набирал скорость, динь-динь-динь, а потом стало слышно другой звук. Тихий звук в шуме ночи Китайского квартала. Это была музыка. Струны играли в воздухе. Звук был похож на журчание воды на камнях, на шум ветра среди деревьев, а за ним — шаги.

Ночной парад шел, топал, полз, летел, скребся, парил. Демонов было много. От их обликов мне стало не по себе. Я еще не видела столько существ, не верила в такое количество, да и не слышала о них. В книгах значились восемьдесят тысяч наименований демонов, но даже это не назвало бы облики передо мной.

В неземной толпе я заметила знакомые силуэты, а потом различила странные. Красная толпы хули цзинь, лисьих духов, за главным лисом. Это был гордый старый зверь с пятью пушистыми хвостами и насмешливым умом в глазах. Я видела лисов раньше, но они были младше, чем их глава.

Вокруг пятихвостого лиса сияли призрачные огни. Когда лис шел по кладбищу, последнее дыхание недавно умерших вылетало из глоток людей и следовало за лисом. Они неделями горели тусклым голубым пламенем.

Я сглотнула, глядя на лисиц. Их хитрости могли быть невинными, а могли быть жестокими. Истории тревожили память. Лисы могли быть соблазнительными, могла обманывать, могли разрушать. Я не могла понять, были ли они опасны. Лисы-духи жили среди людей как жены и друзья. Другие шалили, превращая золото в мотыльков. А жестокие могли столкнуть ребенка в колодец.

Рядом с лисами топали старые туфли. Они были пустыми, но шли осторожной поступью в такт музыке. Мимо проползла двуглавая змея, ее чешуя цвета моря перемежалась с цветами персика и песка. Неподалеку парил бумажный фонарь, и в его свете я видела слишком большие черты: глаза и рот, выпирающий язык, все было слишком большое, как будто лицо рисовал ребенок.

Дальше была голова женщины. Голова отличалась от китаянок, ее волосы были длинными и в косах, но тело было далеко от головы. Длинная шея тянулась от ее головы на десятки ярдов. Ее тело плелось сзади в белом наряде из двух частей с широкими рукавами и темными узорами на накидке. Ее шея извивалась, как змея.

Мой рот раскрылся, глаза были огромными. Я словно видела курящих опиум. Я не моргала.

По земле шуршала гусеница, но она была длиной в три фута, голова была утиным яйцом. Кто-то нарисовал на яйце лицо карандашом. Голова поворачивалась и озиралась.

Разум затуманился, я словно спала. Я смотрела, как движется Ночной парад. Облако черного дыма перемещалось с ним, словно его нес ветер, хотя его не было, и дым не рассеивался, как должен был. В облачке было видно очертания лица человека из дыма.

Там шел мужчина. Его кожа была темно-синей. Он был выше, чем человек на плечах другого. Он был босым, его ноги были вывернуты, пятки спереди, а пальцы сзади. У него были длинные губы, торчали перед лицом, раскачивались, как хвост собаки. Серые птицы летали вокруг них, он говорил на их языке.

— Острый тофу? — снова спросил мальчик. Он покачивался и смотрел на меня пустыми глазами и непонимающим лицом.

Я не могла ответить, увлеченная искаженными фигурами Ночного парада. Угол Дюпона и Калифорнии больше не будет прежним. Если я смогу вернуться в тело, улицы для меня будут другими.

Трехлапая лягушка прыгала среди них. Она была размером с кошку, я слышала за ней звон монет. Она двигалась неровно, прыгала по дороге, большие глаза озирались.

Голова шла по улице. Человеческая, кроме того, что была высотой до пояса и перевернута. Волосы двигались за ней, как лапы гусеницы, вытирали дорогу. Голова двигалась дальше.

В воздухе парила, как летучая мышь над монстрами, белая женщина. Ее части. Там была голова, она была в широкополой шляпе над длинными светлыми волосами. У нее было красивое юное лицо. Мужчины влюбились бы, сходили с ума, писали бы поэмы, если бы увидели ее лицо, но ее внутренности висели под горлом. Сердце пульсировало, легкие сжимались, кишечник покачивался, пока она парила в ночи. Она была красивой и жуткой. Она источала жестокость. Я видела, как ее силуэт пролетел перед луной, и поежилась.

Мужчина с голубой кожей и большим глазом на лбу был в наряде монаха. С ним был посох, как у отца. Я слышала о голубом монахе, Лан Хешане. Путники встречали его в горах и лесах. Когда путники говорили с ним, он молчал. Но он привлек мое внимание. Его посох показывал, что он мог знать заклинания, мог следовать правилам монаха. Он мог помочь мне.

Я посмотрела на голову женщины с внутренностями. Она могла днем воровать дыхание мужчин своей красотой, а ночью отрываться от тела и парить, забирая их души. Она была смертельной и бездушной, как все в мире духов. Нужно рассказать о ней отцу. Но если он убьет ее, все решат, что китайский иммигрант убил беловолосую девушку и разрезал ее. Последствия будут кошмарными.

Толпа все шла, как поток водопада. Я устала только от того, что смотрела. Мои глаза стали стеклянными, разум едва анализировал ужасы передо мной. Существа были ненормальными, им не было места среди людей, и они нашли место в Ночном параде. Это был танец кошмаров, общество самых страшных, жутких и неприятных. Может, так белые люди видели Китайский квартал. Мы жили обществом изгоев, объединились тем, что отличались ото всех вокруг нас.

Я решилась. Я хотела поговорить с менее страшными из духов. Я выбрала монаха с голубой кожей и посохом, его одежда и бритая голова указывали, что он был искателем душ.

Я встала и пошла к нему.

— Острый тофу? — снова спросил призрак.

— Позже, — сказала я, чтобы быть вежливой. Я знала, что нельзя брать еду и напитки призраков. Он держал тофу, не настаивая, а я пошла к голубому монаху.

Что-то заскулило, меня чуть не раздавило существо в виде дивана. Волосатого дивана. Он проскакал мимо на деревянных ногах, фыркнув мне.

— Голубой монах! — позвала я, приближаясь. — Мне нужна помощь.

Он повернулся ко мне, я увидела грязь на его оранжевом одеянии. Его руки были синими, как у трупа, вдвое больше людских. Под ногтями засохла старая грязь. Он держал в одной руке посох, другой потирал грудь и смотрел на меня глазом в центре лба. Глаз был размером с кулак, выглядел скучающим.

Я поклонилась. Я заговорила, замолкла, не зная, как обращаться к монаху.

— Шифу, — я назвала его учителем, — я застряла в мире духов. Мне нужна помощь, чтобы вернуться в мир живых.

Он моргнул глазом и молчал.

— Вы мне поможете? — спросила я.

Он посмотрел без слов на небо, на монстров. Его огромный глаз моргнул. Он поднял посох и пошел дальше с процессией.

Я недовольно топнула ногой. Если мне не помог голубой монах, то кто станет? Их было много, они были странными. Они могли не понимать мой язык. Они могли убить меня, как только я их позову. Они не были похожи на людей так, как этот монах. Я не видела тех, кто мог помочь. Я выругалась и услышала тихий смешок.