Кровавый зной (ЛП) - Андерсон Эвангелина. Страница 37

— Он тебе и не нужен. — Виктор схватил меня за руку и притянул к себе на кровать.

— Виктор… — Я неуверенно заерзала.

Возбуждение, пережитое в клубе, опасность драки, похоже, значительно успокоили мою течку. Но сейчас, рядом с Виктором, ощущая его запах, глядя ему в глаза, я чувствовала, как жар в теле снова нарастает. Как пламя желания, словно любопытным язычком, лижет мою плоть. Я не озаботилась надеть под футболку нижнее белье. Ведь обычно к тому времени, как я ложилась спать, Виктор уже оборачивался в волка.

Раньше, страдая от течки, я почти готова была признать свою страсть и попросить его о помощи. Но сейчас, находясь в знакомой обстановке, снова занервничала. Чувствовала себя взволнованной и смущенной, переполненной сомнениями и жуткими воспоминаниями.

— Виктор, — снова спросила я. — Почему, хм, почему ты всё ещё в человеческом обличье?

Мускулы перекатывались под обнажённой кожей, когда он пожал широкими плечами.

— Подумал, ты хотела исцелить меня. Так это сделать намного легче, если только ты не хочешь лизать мех.

Ну, в чем-то он прав. Я критически осмотрела его, размышляя, с чего начать. Один глаз припух, на щеке красовалась ссадина как от удара кулаком. Она всё ещё кровоточила, вероятно, потому что тот ублюдок использовал серебряный кастет. А раны от серебра у оборотней, как и у вампиров, излечить либо невозможно, либо невероятно трудно.

И всё же начать следовало с его горла. Накануне я очень сильно его укусила и не успела залечить до того, как нас прервали.

— Хорошо, — сказала я, перебираясь по кровати ближе к нему. — Давай посмотрим, что можно сделать.

Виктор громко одобрительно заурчал, выражая согласие на исцеление. К сожалению, отметки на его шее находились справа, а я сидела слева от него, что затрудняло лечение.

— Оседлай меня, — сказал он наконец, пока я пыталась устроиться получше. — Так будет намного проще.

В таком положении мне придется широко расставить ноги, и я окажусь очень близко к нему. Я замерла в нерешительности.

— Давай, детка, я не кусаюсь, — тихо сказал он, глядя мне в глаза. — Это же твоя работа?

Я улыбнулась ему:

— Ну да. — Я оседлала его колени, не в силах забыть, что в таком же положении находилась в последний раз, когда он помог мне облегчить течку.

Говоря о течке, в настоящее время она стала дико неуправляемой, сжигая, подобно неконтролируемому лесному пожару. Мои соски напряглись под изношенной белой тканью футболки, превращаясь в две маленькие розовые горошины, что хорошо виднелись сквозь тонкую ткань. И когда я раздвинула ноги немного шире, устраиваясь удобнее, заметила, как подрагивают ноздри Виктора, а его глаза сверкнули золотом. Боже, он чувствовал мой запах — чувствовал, какой горячей я стала из-за него! Какая смущающая и возбуждающая мысль.

Я думала, скажет ли Виктор что-нибудь, но он просто молчал, глядя на меня. Положил большие ладони мне на бедра, словно удерживая меня на месте, ищя глазами мой взгляд.

— Что ж… — Я прочистила горло, пытаясь успокоиться. — Думаю, мы можем начать. — Я осторожно наклонилась к нему, внизу сохраняя между нами дистанцию, и начала лизать его шею, запечатывая и исцеляя рану. Но, к моему удивлению, он остановил меня.

— Нет. — Он покачал головой. — Оставь.

— Но… они очень глубокие, — запротестовала я. — Я была не достаточно осторожной.

— Ты слышала, чтобы я жаловался? — тихо спросил он. — Я не возражал. Детка, я обожаю, когда твои клыки глубоко во мне.

Его горячие слова вызвали во мне дрожь, но я старалась это не показывать.

— Они… они действительно заметны, — заметила я, прослеживая раны пальцем. — И, очевидно, что они от укуса. Если ты оставишь их, все узнают…

— Что я позволил тебе пить из меня? Пусть знают, — прорычал он с проблеском ярости в глазах. — Мне ни хрена не стыдно за это.

— Хорошо, — кивнула я. Похоже, он твердо решил оставить на себе мою метку, и кто я такая, чтобы возражать? — Тогда я начну с твоих глаз, — пробормотала я.

— Ладно.

Я обхватила руками его голову, погружая пальцы в густые, упругие черные волосы.

— Как ты умудрился их заработать? — спросила я, начиная работать над ним, аккуратно облизывая нежную кожу вокруг глаз.

— Э-э… думаю тот парень в тупой футболке с тремя волчьими мордами ударил меня в лицо, — сказал он. Затем тихо урча, засмеялся. — Боже, щекотно!

— Извини. Почти закончила. — Я лизнула в последний раз, смакуя аромат его кожи, наслаждаясь им почти так же, как и его кровью. На вкус он был замечательный, особенно по сравнению с теми другими, кого я кусала. Вкусный, теплый и соленый с ноткой пряности — почему всё было по-другому, когда я с ним? Разве для меня не все оборотни должны вонять и быть тошнотворными на вкус? Тогда почему аромат Виктора такой соблазнительный? Почему его кровь такая восхитительная, такая сытная?

Я закончила с его глазом и с удовлетворением отметила, что теперь оба глаза абсолютно здоровы. Мои целительные способности быстро развивались с тех пор, как мы с Виктором вместе. Теперь на очереди царапина на щеке от серебряного кастета.

До неё оказалось дотянуться немного сложнее. Для этого мне пришлось сесть Виктору на колени. Но я тут же вскочила, почувствовав, как жесткая выпуклость члена прижимается к обнаженным складочкам сквозь тонкую ткань его пижамных штанов.

— Извини, — мягко, низко прорычал он. — Не могу ничего с этим поделать, детка. Когда ты так близко…

— Всё… всё в порядке, — прошептала я, нерешительно на него глядя. — Я просто неуверенна, если…

— Садись, — нежно призвал он, глядя мне в глаза. — Если, конечно, хочешь.

— Да, — сказала я тихо. — Просто… сомневаюсь.

Виктор погладил меня по щеке.

— Я не причиню тебе вреда, Тейлор. Не возьму больше, чем ты захочешь дать. Мне нравится тебя чувствовать.

— Мне… мне тоже очень нравится чувствовать тебя, — призналась я, затаив дыхание. То, как нежно он говорил со мной, как прикасался ко мне, настолько отличалось от жестокого обращения, которому я подвергалась, живя с Селестой. Рядом с Виктором я чувствовала себя в безопасности… оберегаемой и любимой. Внутри меня что-то происходило — какой-то узел, удерживающий меня в плену страха и жутких воспоминаний о прошлом, начал понемногу ослабевать.

Да, подумала я. Я хочу сделать это. Я смогу.

Я снова опустилась, позволив себе поудобней устроиться на его коленях. Виктор тихо утробно зарычал, и мне пришлось подавить собственный стон, когда губки влагалища сомкнулись вокруг жесткого члена. Пижамные штаны Виктора оказались сшиты из какого-то тонкого мягкого материала, и, казалось, я ощущала каждую выпуклость и венку члена, трущегося об раскрытое влагалище и внутренние скользкие складочки.

Теперь, полностью прижимаясь к нему, почувствовала, насколько влажной стала. На меня нахлынуло смущение, и я снова попыталась встать.

— Что случилось? — Виктор нежно, но жестко удерживал меня на своих бедрах.

Я прикусила губу, щеки покраснели.

— Ничего, разве что… ну, боюсь из-за меня, хм, у тебя промокли все штаны.

— Знаю. — Он удержал мой взгляд своим. — И мне это нравится. Ну же давай, детка, я думал, ты хотела исцелить меня.

— О, да… да, конечно. — Я расслабилась на его коленях и глубоко вздохнула, стараясь успокоить бешено колотящееся сердце.

Я просто должна сделать это, сказала я себе. Просто исцели его. Больше ничего. Мы не станем заходить дальше, если я этого не захочу.

Склонившись вперед, я обхватила его лицо ладонями и вернулась к работе.

Начав зализывать рану, ощутила, как от серебра покалывает, а затем немеет во рту. Как будто я лизала слегка наэлектризованную проволоку, неприятно, но терпеть можно. Омывая рану кончиком языка снова и снова, я обращала особое внимание на самую глубокую её часть, пока в его крови не осталось ни единого следа обжигающего металла. Я как раз собиралась закончить и запечатать её, когда Виктор тихо застонал.