Дети Лепрозория (СИ) - Вайа Ариса. Страница 14

— Ты что, тупой, цесаревич? — девчонка покрутила пальцем у виска. — Персики мои верни, говорю.

— Как? — развел он руками.

— Ну ты совсем что ли глупенький? Молча! Я тебе твое, ты мне мое? Понял? — и настойчиво пихнула корзину под нос.

— Ты персики здесь видишь? Ну хоть где-нибудь?

Козочка недоуменно оглядела его. Прижала корзину к груди и обошла, внимательно вглядываясь.

— Съел, да?

— Оставил у кукольницы, мне чужого не надо, — усмехнулся Нойко, с интересом наблюдая, как шевелятся козьи уши.

— А ну тогда я пошла, — она круто развернулась на копытце и побежала обратно.

— Самая умная что ли? Яблоки верни! — крикнул он вдогонку.

— Я у кукольницы оставлю, завтра заберешь!

— А я сегодня улетаю к морю.

Козочка остановилась на другом конце улицы, задумчиво пошевелила ушами, постучала одним копытцем о камень, принимая решение. Глубоко вздохнула и, развернувшись, пошла обратно к Нойко.

— Слушай, цесаревич, а на кой тебе это море сдалось, а? — поставила корзинку ему под ноги и отошла на почтительное расстояние.

— Тебе все расскажи, не твое ведь дело, — хмыкнул он, пересчитывая яблоки. Интереса ради, потому что понятия не имел, сколько их было. По весу ничего не изменилось.

— Просто ты один, без императрицы, без свиты, — пробурчала она, опустив глаза на свои белые копытца. — Все говорят, что полетел империю поглядеть. Мол, учишься народ свой понимать. Но слишком странно ты себя ведешь. Ты сбежал, да?

— Не твое дело, — мотнул он головой и, подхватив корзину удобнее, обошел девчонку.

— Значит, и правда сбежал, — хихикнула она в кулак.

— Пока, егоза, — цесаревич махнул рукой через плечо и внимательно огляделся в поисках места, с которого бы можно было толком взлететь, везде мешали деревья.

— А возьми меня с собой, а? — вдруг спросила она. И голос как-то подозрительно дрогнул. Нойко остановился, сам не понял, почему.

— Куда? На море что ли? — оборачиваться не рискнул.

— Куда угодно. Лишь бы подальше от этого места. Лишь бы подальше от меня самой, — хлюпал козий нос, но резковатый голос звучал твердо. — Подальше от родителей, которые только и делают, что лгут.

Нойко осекся и, сложив крылья, замер.

— Подальше от всех этих правил, условий и запретов. Подальше. Как можно дальше, — она вытирала кулаками слезы и едва не дрожала.

Нойко подошел поближе и закусил губу.

Коза не была похожа на девчонок-охотниц из Имагинем Деи, те не плакали, а скорее рычали. И не была похожа на ангелиц, прячущихся в своих крыльях от обид и насмешек. Козе не хватало стержня, чтобы рычать, и нечем было себя защитить. А Нойко понятия не имел, что ему делать и что говорить.

— Почему тогда ты сама не сбежишь? Раз тебе так плохо, почему не уйдешь? — недоуменно пробормотал он.

Козочка молча стянула шаль, расстегнула платье по крючочкам до самого пояса, обнажив борозды шрамов, расчерчивающие острые лопатки. Полосы изуродованной кожи уходили под пояс, и Нойко готов был поспорить, что кончаются разве что на середине бедер, даже скорее колен, как раз в длину платья.

— Я пыталась. Много раз пыталась, — она застегнула несколько крючков, чтобы платье на упало, и накинула шаль обратно.

— А я тут при чем? Точно так же вернут и… В общем, зачем тебе я? — он развел руками.

Она обернулась, но головы не подняла.

— А все просто. Никто не посмеет перечить тебе. И если я пойду с тобой, то мои родители ничего с этим не поделают, ведь кто они такие, чтобы перечить воле будущего императора? Никто.

— Но ты-то мне не нужна, понимаешь? Без тебя я окажусь у моря быстрее, — Нойко покачал головой. План ему не нравился. Если бы он и впрямь был занят изучением империи, это еще было бы хоть как-то возможно. Но как ей объяснить, что он и сам не в безопасности? И собирается лететь ночью не от больной головы, а от того, что ночью в небе нет патрулей ангелов.

— Я готовить умею. И я много ездила по округам, я же наследница клана, — она подбоченилась и глянула исподлобья.

— У тебя крыльев нет.

— У тебя, считай, что тоже. Ты ведь опасаешься, что ангелы тебя поймают?

— Эй!

— Мы же остановились на том, что ты сбежал. А, цесаревич? — она довольно улыбнулась и покачала головой. — Так что? Я знаю дорогу до конца Оленьего округа, и знаю все таверны по дороге. И знаю, где штабы охотниц. Ну так как? Я полезная?

— Я ни на что не соглашался.

— Ага. Я пойду оденусь, скажу, что хочу лошадь выпасти, и буду снова здесь. Жди меня, — коза ловко стащила одно из яблок и убежала вприпрыжку, цокая копытцами.

— И что с тобой делать, егоза? — фыркнул он, но она уже скрылась в переулках.

Нойко вытащил из-за пазухи бархатный мешочек с куклой и задумчиво повертел.

— Мам, как бы ты поступила на моем месте? Говорят, ты украла Еву из этого края. А может, она сама захотела с тобой пойти. Если бы я спросил тогда Еву, куда ты ушла, так и не сумев убить Изабель, все было бы проще. А без Евы я слеп, как котенок, и так же беспомощен.

#7. Имагинем Деи

Раун подал руку Изабель, и она, аккуратно опершись на нее, спустилась на пролет. Императрица была при полном параде — багряное платье в пол на всю ширину каменной лестницы, тугой корсет, тяжелое ожерелье из рубинов, золотая диадема в высоко собранной прическе. Крылья в золотых обручах, черные перчатки, скрывающие совсем не царственно ухоженные руки. И неудобные черные туфли, громко цокающие каблуками. Она поддерживала полы платья и медленно шла, практически ничем не выдавая испытываемые неудобства, но Раун прекрасно знал, чего ей это стоит. Да и не скрыть искусанные алые губы и потухший взгляд.

— Сюда, Ваше Императорское Величество, — он вновь подставил локоть, и она взялась за него. — Две трети пути позади. Дальше почти без спусков.

Она дергано вздохнула, насколько позволил корсет. Поправила выбившуюся прядь и кивнула.

— Веди.

И он повел, медленно вышагивая по темным ходам и водя лиловым фонарем по стенам. Кристаллы в застенках пульсировали, будто живые, выхватывали из мрака каменную кладку сводов и плиты пола.

— Миледи, а вы знали, почему Имагинем Деи так зовется? — в полнейшей тишине произнес Раун, чтобы хоть как-то разрядить обстановку, и искоса глянул на нее.

— Имагинем Деи больше столетий, чем империи, — усмехнулась Изабель. — Это с древнего — Образ Божий. Как-то так, если я правильно помню.

— Нам этого не говорили, никаких переводов, — тихо отозвался Раун. — Нас только учили, что Имагинем Деи создано для того, чтобы были ангелы, а мы должны оберегать империю, как наказал Самсавеил.

— Ты же понимаешь, что никто ничего не наказал? — она повела плечами, поправляя затекшие крылья, и они зашелестели перьями о стены и своды. — И образ Самсавеила касался всех в этом Лепрозории, а не только нас. Просто мы оказались самыми похожими на него самого. А такие, как я — еще ближе к идеалу, к богу.

Раун остановился и настороженно посмотрел императрице в глаза.

— Простите, как вы назвали империю? Лепрозорий? — недоверчиво нахмурился и склонил голову к плечу. — Так звала империю одна преступница — Химари. А вы?

— А я просто с ней согласна, что-то не так? — она глянула с вызовом, и Раун покачал головой. — И с каких пор тебя интересует история Имагинем Деи?

— С тех пор, как вы собрались с ними воевать, — ворон довольно улыбнулся. — Я изучал документы и действующие законы касательно Имагинем Деи и императоров. А что до прошлого — простое человеческое любопытство, — пожал он плечами. — Говорят, когда-то были настоящие ангелы, и Имагинем Деи не отбирало детей раз в год. Новых ангелов просто рожали. Вы верите в это?

Изабель на секунду задумалась, лицо ее стало совершенно серьезным.

— Верю.

— Тогда не было охотниц? Они же — бракованные ангелы без крыльев, — Раун не мог определиться, что беспокоит его больше — то, что императрица знала ответы или то, что они его по-настоящему пугали.