Батальоны вступают в бой - Свиридов Александр. Страница 35

Взаимодействуя с другими частями дивизии, 293-й полк освободил Уречье, Слуцк и Слоним, за что был награжден орденом Красного Знамени. Это было 4 июля 1944 года. По этому поводу состоялся большой митинг. Праздничные поздравления, ощущение заслуженного успеха — все это значительно скрасило наш последний марш по белорусской земле.

Вступая в Беловежскую пущу, комдив Кузнецов категорически запретил своим воинам истреблять зубров и других редких животных знаменитого заповедника. И к чести наших солдат, ни в одном политдонесении полка не упоминалось браконьерство. Нашли одного пристреленного быка, но, как установил ветеринар, зубр уже сутки как убит пулями немецкого происхождения.

Беловежская пуща — огромный лесной массив дикой красоты. Местами кроны деревьев сплетались над узкой дорогой, и мы шли сквозь зеленый туннель. Сто восемьдесят километров самого разнообразного лесного пейзажа и самых различных стычек с противником. И вот наконец Павел Дубинда, подлетая на взмыленной лошади, кричит нам:

— Западный Буг! Государственная граница!

Чтобы выйти на берег пограничной реки, нам нужно захватить важный узел сопротивления немцев — Александровну. Густой лес и прибрежные кусты помогли нам совершить обходный маневр. Врага выбили из населенного пункта без особого труда.

Наступил долгожданный день — наш полк вышел на границу между СССР и Польшей. Пилотки взлетели в воздух. Могучее «ура» разнеслось далеко окрест. Воины обнимали друг друга, пожимали руки, поздравляли со знаменательным событием. 28 июля запомнилось мне на всю жизнь.

Иванов и братья Кругловы пришли ко мне поздравить с победой. Мы невольно вспомнили, как Миша тяжело переживал первые наши неудачи. Теперь младший Круглов, со значком гвардейца и орденом Красной Звезды, стоит среди нас, загорелый, подтянутый, с веселыми синими глазами.

Родина освобождена! А впереди нас ждали народы Европы. Мы все испытывали огромный душевный подъем.

А тут еще радость! За фронтовые успехи наша дивизия получила высшую правительственную награду- орден Ленина. Имя великого вождя, его бессмертный образ вдохновлял нас на окончательную победу над врагом.

Советские войска вступили на землю Польши. Парторг части Филипп Трифонович Башкиров пригласил польских партизан на полковой митинг. Они рассказали нашим бойцам о зверствах немецких оккупантов. Нацисты безжалостно истребляли польский народ. Гитлеровский наместник Франк откровенно заявил: «Мы добьемся того, чтобы стереть навеки само понятие — Польша». За годы оккупации Польши фашисты покрыли страну сетью концентрационных лагерей, истребили 5 миллионов 384 тысячи ее жителей, многие тысячи людей были угнаны на принудительные работы в Германию.

Вскоре наша газета опубликовала беседу с полькой Геленой Радушевской. Она целый год работала в генерал-губернаторстве в Варшаве и сама лично слышала, как генерал-губернатор Франк цинично заявил: «Польская интеллигенция непокорна, и ее нужно поголовно истреблять».

Все поляки ненавидели фашистов, борясь с ними, но своими силами они не могли освободить родину от захватчиков. Наши братья славяне обратились к советским воинам за помощью. Они верили в нашу победу. И крылатая фраза «Москва спасет Варшаву!» облетела всю польскую землю.

И вот наши артиллеристы и минометчики — Роскошный, Овтин, Сигал, Юрченко и Богуславец — первыми начали расчистку польской земли от фашистских оккупантов. 3 августа 1944 года мы освободили первый польский город Соколув-Подляски. На подступах к нему немцы оказали ожесточенное сопротивление. В одном колодце засели гитлеровцы с крупнокалиберным пулеметом. Его пули не давали нашим бойцам перейти поле, на котором была снята пшеница. При обстреле пулеметной точки гитлеровцы спускались по лестнице на дно колодца, а когда опасность проходила, снова поднимались и обстреливали нашу пехоту.

В бой с неприятельским расчетом вступил Николай Иванов. Он выкатил своего «максима» на бугорок и, как только немцы показались над срезом бетонного кольца, меткой очередью снял их.

За колодцем, в саду, находился гитлеровский снайпер. Он засек Иванова. И как только Иванов приподнял голову над железным щитком, снайперская пуля угодила в него.

Иванов еще был жив, когда его отправили в санроту. Там ему сделали операцию, влили кровь, но врач полка Нина Павловна Воскресенская сказала, что Иванов не выйдет из шокового состояния.

Все же теплилась надежда: врачи тоже иногда ошибаются. Но чуда не произошло.

Перед вечером мы вошли в город. Местные жители засыпали нас цветами. Братья Кругловы сплели из роз и тюльпанов большой венок, и мы пошли прощаться со своим боевым товарищем.

Проводили мы его молча: ни я, ни Кругловы не могли говорить. Но когда мы вернулись в освобожденный город и братья пожелали заменить Иванова за его «максимом», как-то сам собой возник траурный митинг.

Я рассказал, как Николай Иванов во время финской кампании ночами подкарауливал шюцкоровскую «кукушку» и подстрелил ее, как он на протяжении всей своей фронтовой жизни любил собирать оружие и как своим «складом» выручил белорусских партизан.

Павел и Михаил Кругловы вспомнили первые дни войны на румынской границе, как они вместе с Николаем и Андреем Курдюковым отбили ночной десант противника. Младший Круглов с восхищением говорил о мужестве и выносливости Николая.

Березников и Лебедь видели в Иванове своего учителя и замечательного товарища. Лебедь до последней минуты не расставался с Николаем Ивановичем. Он свидетель того, как перед боем Иванов получил из Мурманска письмо, в котором соседи по дому извещали его о смерти матери.

На митинге присутствовали польские горожане и партизаны. Полька Елизавета Джелькевич благодарила советских воинов за освобождение.

Крестьянин Ян Войтек тоже высоко оценил нашу помощь полякам. Он сказал, что никогда не забудет жертв, которые русские понесли в боях за его родину.

Поляки хотели похоронить человека, который за Польшу отдал свою жизнь, на своем кладбище и оберегать его могилу. Но Лебедь сказал, что, смертельно раненный, Николай Иванов просил похоронить его на родной земле.

Братья Кругловы, Березников и Лебедь исполнили последнюю волю друга и доставили его на кладбище партизан в Беловежской пуще. Они нагнали свой полк до начала боя за город Венгрув.

На пулемете погибшего Кругловы высекли надпись: «Со своим „максимом“ знатный пулеметчик Н. Иванов уничтожил 120 фашистов».

В первом же бою новый пулеметный расчет в составе коммуниста Лебедя и братьев Кругловых отомстил за смерть Иванова.

Нужно признаться, что успехи Красной Армии породили кое у кого из нас самоуспокоенность и беспечность. И вот в районе города Венгрув командир пулеметной роты забыл выставить ночной дозор: торопился на встречу с польскими подпольщиками. А гитлеровцы, как на грех, чуть свет под прикрытием тумана перешли в контратаку без артподготовки.

Догонявшие свою часть Березников, Лебедь и Кругловы оказались в полосе действия противника. Михаил услышал немецкую речь, и пулеметчики залегли под кустом. У них было четыре автомата, но не было патронов: на могиле друга они разрядили все диски. Салют получился достойный. А вот сейчас друзья не могли даже предупредить своих об опасности.

Возле места, где притаились гвардейцы, прошли две цепочки вражеских автоматчиков, а за ними следом двое солдат тащили за собой станковый пулемет МГ на длинном брезентовом мешке, чтобы тот не тарахтел.

Лебедь, Березников и Кругловы решили захватить оружие. Они напали на гитлеровцев. Лебедь и Березников бесшумно уничтожили расчет, а Кругловы подхватили пулемет, моментально зарядили его и приготовились ударить в спину наступающим. Но огонь нельзя было открывать. Следом за пулеметчиками шли три солдата с ротным минометом и ящиком мин.

Миша закрыл пулемет мешком, и все четверо снова спрятались за куст. У убитых гвардейцы нашли парабеллум и две гранаты. Когда минометчики приблизились шагов на тридцать, раздалось два взрыва. Они сразили немцев и разбудили бойцов пулеметной роты. Красноармейцы встретили неприятельских автоматчиков очередями из «максимов», а в спину им ударил их же МГ. Мало кому из фашистов удалось унести ноги.