Батальоны вступают в бой - Свиридов Александр. Страница 40

Второй раз Алехина ранило в боях за Шахты. Начштаба с группой бойцов отбивал контратаку противника, который явно превосходил нас в силе. Он буквально засыпал гвардейцев минами. Один из осколков пробил Алехину грудь. Несмотря на ранение, он вместе со всеми стрелял, управлял боем. Его стойкость передавалась и другим. Почти все бойцы были ранены, но обороняемый рубеж они удержали до подхода подмоги. За этот подвиг Ивана Алексеевича наградили орденом Красного Знамени.

После боев за Шахты Алехин действовал на Саур- Могиле, освобождал Донбасс, форсировал Днепр и вошел победителем в Николаев. Иван Алексеевич Алехин отличался вдумчивостью и все, за что брался, делал фундаментально.

Один из военных корреспондентов удивился, когда увидел на его груди награды: «За что штабной работник получил пять орденов и две медали?» Я ответил, что, если бы Алехин и не принимал непосредственного участия в боях, он все равно был бы награжден. Ведь вся тяжесть подготовки боя ложится обычно на плечи начальника штаба. Во время выполнения задачи он наряду с командиром управляет подразделениями. И после боя начштаба не имеет передышки: итоги боя, сводки, подсчеты трофеев, извещения, учет живой силы, техники — все это делается под его контролем. Всегда подтянутый, загорелый, улыбающийся, наш начальник штаба служил примером бодрости, выносливости.

А здесь, в Восточной Пруссии, он вдруг почему-то захандрил. То ли не так сложилась личная жизнь (у него пошли размолвки с подругой), то ли человек просто физически переутомился. Напряженная работа в штабе, бессонные ночи, непрерывные бои — все это сильно изматывало организм.

— Иван Алексеевич, ты что приуныл? — спросил я его.

Он поднял на меня округленные глаза: под ними синеватая тень, воспаленные веки и потухший взгляд…

— Видимо, устал, Александр Андреевич. Пропал аппетит, нет сна. Если задремлю, вижу себя во сне убитым…

Я удивился не тому, что мой боевой товарищ сильно утомился, а тому, что он так долго выдерживал сверхчеловеческую нагрузку. Мне не приходилось видеть Алехина спящим. Когда ни зайдешь в штаб, Иван Алексеевич всегда либо чертит схему, либо проверяет документы, либо говорит по телефону.

Я решил дать ему передышку и предложил двухнедельный отпуск. Но не такой был Иван Алексеевич, чтобы во время войны отдыхать.

Тогда я начал ходатайствовать о посылке Алехина на учебу. Генерал С. Н. Кузнецов не стал возражать. И вот я пишу Алехину боевую характеристику. Вспоминаются основные моменты его биографии.

Иван Алексеевич жил в Подольске, учился в десятилетке. Война застала его курсантом Подольского стрелково-пулеметного училища. Осенью сорок первого года подольские курсанты защищали Москву. Это было суровое боевое крещение.

На Волге молодой командир научился не только умело бить врага, но и ценить жизнь рядового бойца. Когда комбат выполнял задачу с большими потерями, начальник штаба говорил ему: «Дорогая победа — полпобеды».

Вскоре мы проводили Ивана Алексеевича в Москву, в Военную академию имени М. В. Фрунзе. При расставании Алехин ничего не обещал, как иные однополчане, которые, уезжая, чего только не сулят: и писать регулярно, и фотографию выслать, и навестить при случае, а потом — ни привета, ни ответа. Алехин полк не забыл. Регулярно сообщал, как идет у него учеба, радовался, что многие задания выполняет, используя боевой опыт нашей части.

До конца войны мы с ним больше не встречались. Забегая вперед, скажу, что и сейчас полковник Алехин служит в рядах Советской Армии и занимает ответственный пост в одном из военных округов. У него семья, двое детей. Недавно он навестил меня. Долго вспоминали славный путь 293-го гвардейского полка. Беседовали мы с ним и о том, что западногерманские реваншисты снова кричат о пересмотре границ. Иван Алексеевич сказал;

— Надо им почаще напоминать, чем такие дела кончаются…

Накануне боев за Бладиау — юго-западнее Кенигсберга — я зашел к старшине Дубинде. Павел Христофорович теперь командовал стрелковым взводом. Перед наступлением он писал письмо матери. Она жила в Херсонской области, Голопростянском районе, в селе Прогной.

— Это моя родина, — сказал мне Павел Христофорович.

Александре Мефодиевне сын писал о том, что он не опозорит своих земляков, будет бить врага не жалея жизни…

У кандидата в члены КПСС слова не расходились с делом. На его груди красовались ордена Славы всех трех степеней и орден Богдана Хмельницкого.

Павел Христофорович знал, что командование придает огромное значение этому направлению. Прорыв наших войск к Балтийскому морю изолирует курляндскую группировку немцев. Командир взвода заверил, что его солдаты не подведут.

После артиллерийской обработки переднего края вражеской обороны старшина Дубинда быстро поднял взвод и повел его на штурм вражеских укреплений. Он первым ворвался в траншеи и в рукопашной схватке лично уничтожил двенадцать гитлеровцев. Только в этой стычке подразделение во главе с Дубиндой взяло в плен тридцать солдат.

Вместе со штурмовыми отрядами взвод Дубинды ворвался в город. В боях на улицах Бладиау он уничтожил до роты неприятельских пехотинцев и захватил две пушки.

А когда враг силою до двухсот человек при поддержке орудий и минометов предпринял яростную контратаку, горсточка гвардейцев не дрогнула. Израсходовав патроны, бойцы Дубинды пустили в ход гранаты. Фашисты, не добившись успеха и понеся большие потери, откатились назад.

Дубинда с оставшимися в живых десятью бойцами пленил еще около сорока человек.

За проявленное геройство П. X. Дубинда был удостоен звания Героя Советского Союза.

Бладиау был взят в тот же день. Наблюдательный пункт полка разместился на западной окраине города в заброшенной мельнице. Перед нами раскинулись воды залива Фриш-Гаф. Вестники близости моря — чайки прорывались сквозь дым пожарищ и, как бы приветствуя нас, грациозно парили над водой.

Вскоре полк получил приказ наступать в район порта Бальга. Однако немцы с наступлением темноты, перебросив войска из района Крейцбург, перехватили автостраду, по которой мы двигались. Затем они подтянули моторизованные полки танковой дивизии «Герман Геринг». Завязался ожесточенный ночной бой.

Артиллеристы, выкатив орудия на прямую наводку, метко били по вражеским машинам, но это не остановило противника. Несмотря на потери, он все более усиливал натиск. На левом фланге ему удалось прорваться сквозь боевые порядки 3-го стрелкового батальона и оказаться в нашем тылу. Находившийся здесь расчет старшины Хазова встретил танки метким огнем. Наводчик Александр Семушкин быстро ловил их на прицел, и орудие било почти в упор. Двумя выстрелами была подожжена первая машина. Потом такая же участь постигла вторую. Остальные повернули назад.

Ободренные поддержкой артиллеристов, в контратаку поднялись стрелки. Ведя непрерывный огонь из автоматов, гвардейцы 2-го батальона успешно начали продвигаться вперед. За ними последовали другие подразделения.

Бой приближался к порту Бальга. Неприятельские пулеметы, густо расставленные вдоль дороги, все больше мешали нам. В борьбу с ними вступили наши лучшие «станкачи» Гого и Давыдчик. Они заставили замолчать вражеские огневые точки.

Командир 5-й стрелковой роты старший лейтенант Борис Ларин поднял бойцов в атаку. С криком «ура» воины ворвались в город. Гранатами и огнем из автоматов они истребляли гитлеровских солдат, начавших беспорядочно отступать. Особенно отличились комсомольцы Телятников, Озеров, Парфенюк.

293-й гвардейский полк в тесном взаимодействии с 291-м овладел Бальгой. 295-й гвардейский полк, с которым мы также держали локтевую связь, постигло большое несчастье. Еще в районе Бладиау прямым попаданием снаряда был полностью выведен из строя командный пункт части. Полковник Андрей Максимович Волошин получил тяжелое ранение. Командир дивизии возложил на нас дополнительные задачи.

Развернув наблюдательный пункт на опушке небольшой рощицы, я приступил к организации боя за колонию Бальга. Через некоторое время рядом с НП сильно грохнуло. Последнее, что я хорошо запомнил, — это тяжелый удар, последовавший за взрывом. О дальнейшем спустя некоторое время мне рассказал начальник артиллерии полка майор П. С. Овтин.