Выстрелы в Сараево (Кто начал большую войну?) - Макаров Игорь. Страница 71

Впервые эту версию выдвинули два публициста, находившихся в России во время Февральской революции и имевших в ту пору контакты с правительством Керенского — Терещенко, но позже уехавших во Францию. Это были сын известного народовольца Николая Кибальчича эсер Сергей Кибальчич, выступавший под литературным псевдонимом Виктор Серж, и бывший член Петроградского археологического общества поляк Леон Тридвар-Буржински.

В 1925 году С. Кибальчич опубликовал в журнале «Кларте» статью, в которой утверждал, что будто бы с организацией «Черная рука» был связан военный министр Временного правительства генерал А. И. Верховский, под влиянием которого министр иностранных дел М. И. Терещенко пытался оказать давление на сербское правительство и смягчить смертный приговор Салоникского военного суда в отношении Димитриевича и других членов «Черной руки».

На следующий год туже версию повторил Л. Тридвар-Буржински в книге «Сумерки одной автократии». Оба автора, однако, не опирались на серьезные источники, а использовали главным образом случайные материалы, в частности рассказы офицеров сербской армии — членов этой организации, находившихся в 1917 году в России, куда они прибыли по служебной линии для инспектирования югославянского добровольческого корпуса, дислоцированного под Одессой. В этих рассказах было много эмоционального: «черноруковцы» нередко принимали желаемое за действительное, не проверяли факты.

В 1951 году В. Серж заявил, что он не может подтвердить свою старую версию, основанную на высказываниях одного из «черноруковцев», Божина Симича, который сознался в том, что ранее он передал Кибальчичу непроверенные сведения. Тридвар-Буржински также указал, что и он опирался на рассказы «знакомых своих знакомых» и не может ручаться за достоверность приведенных им данных [422].

Ничтоже сумняшеся Ю. Писарев объявил писания Тривдар-Буржинского домыслами и совершенно бездоказательно отрицал его знакомство с Верховским. В приведенных абзацах он допустил сразу несколько грубых ошибок: 1) кем доводился знаменитому народовольцу Виктор Серж, не знал даже он сам, но уж никак не сыном и не племянником. 2) Петроградское археологическое общество — это вовсе не общество, а Императорский Археологический институт, основанный в Санкт-Петербурге в 1877 году. 3) Правильно не Тридвар, а Тривдар. 4) Откуда Писарев взял, что этот польский археолог «опирался на рассказы "знакомых своих знакомых"», да еще и, дезавуируя сам себя, признался в этом? В писаниях Буржинского такой отсебятины мы не найдем. И наконец, 5) Тривдар- Буржински не повторял никакой версии В. Сержа и вообще не имел отношения ни к нему, ни к его журналу.

От обзора скудных источников пора перейти к собственным поискам. И лучше всего в содружестве с нашим добрым знакомцем Ю. Сербским.

Автор : — В одном из журналов вы на полном серьезе отмечаете исключительную осведомленность Верховского в истории Сараевского заговора:

Всего к настоящему времени на тему сараевского убийства было опубликовано более четырех тысяч работ, в том числе более 300 книг на всех языках мира, но этот запутанный вопрос остался так и не выясненным до конца. До недавнего времени оставались актуальными слова Эдуарда Грея, знатока английской дипломатии, что «…в мире нет и даже не было человека, знавшего все, что требовалось об этом знать». Когда Грей писал эти слова, он не догадывался, что таким информированным человеком был… Александр Верховский, будущий военный министр в последнем кабинете Временного правительства [423].

И у меня информированность Верховского не вызывает сомнений: Тривдар-Буржински на сказочника не похож. Вскользь признавшись в середине книги (часть I, глава XIII — «Автор заговора») в том, что его старый приятель Верховский в порыве откровенности рассказал ему о своей непосредственной причастности к покушению, археолог как ни в чем не бывало продолжает повествовать о делах церковных, вовсе не придав значения своей обмолвке. Опус, вышедший во Флоренции и датированный 1926 годом, мог бы давно кануть в лету, потому что таких сочинений сотни и тысячи. Но одно мимолетное признание, и теперь мы гадаем: какие тайные узы связывали Буржинского с Верховским? Почему именно ему «юный капитан» доверил свою, может быть, самую сокровенную тайну, о которой не проронил ни единого слова в беседах с другими, казалось бы, куда более близкими людьми?.. Уверен, что рано или поздно мы «схватим за бороду» этого загадочного археолога.

Ю. Сербский: — Если мне удастся доказать, что этот Буржинский не блефовал знакомством с семьей АИВ, то можно будет в значительной степени опираться на его свидетельство.

Прошло несколько дней…

— Кое-что проясняется. Нашел в личном архиве открытку на французском, отправленную 7 января 1913 года из Лозанны в Петербург на имя матери Верховского, Ольги Николаевны, с упоминанием мадам Буржинской. Это может подтвердить, что Буржинский все-таки лично знал семью Верховских. Сейчас уточняю, где именно пересекались их пути. Но можно уже точно утверждать, что его звали не Тривдар (тем более не Тридвар). Тривдар — это название герба.

В открытке написано, что мадам Буржинская сломала руку, а больше ничего важного не сообщается. Подпись на открытке неразборчива, вроде Телейн или Гелейн. Но я иду по следу Буржинских, и вскоре, надеюсь, будет результат. Нужно определить: 1) Кто он, собственно, такой. 2) В каком году и в каком месте он сообщил Верховскому сведения об убийстве.

Спустя некоторое время новое письмо:

— Догадки у меня были, и я посвятил немало времени поискам Буржинских в Российском государственном историческом архиве. Конкретно ничего не нашел, но, скорее всего, это были поляки, помещики. Продолжу поиски в эту зиму, но на сенсацию не надеюсь. В принципе, этот Буржинский написал всего несколько строк о Верховском, очень интересных, но и не совсем конкретных. У меня есть «особая папка» с неподписанными фотографиями разных лиц. Как знать, может быть, в папке есть и Буржинский.

Прошло еще время. Наконец-то у Ю. Сербского есть первые результаты:

— На сегодняшний день удалось установить:

Никакого Тридвара или Тривдара не существовало. Я не нашел. В Петрограде (Графский пер., 10) в пятнадцатом-шестнадцатом году проживал дворянин Буржинский Людвиг Казимирович, член Императорского Петроградского Археологического института, следы которого ведут на Волынь: его отцом был дворянин Казимир Болеславович Буржинский, помещик Волынской губернии. И тут возникает вот какая коллизия.

В 1874 году дед Верховского по материнской линии, тайный советник Николай Николаевич Колошин, приобрел в той же губернии на льготных условиях от казны небольшое имение (с. Станишевка Левковской волости Житомирского уезда). Позднее мать Верховского для летнего отдыха семьи устроила здесь небольшое поместье. Эти сведения точные, есть подтверждение в публикациях и личном архиве. Так вот, имение Буржинского располагалось неподалеку: в соседнем Новоград-Волынском уезде (владел 448 дес. земли в с. Купчинцы и М. Полонье).

Но как Людвиг стал Луидором? Думаю, для «благозвучия». Да еще с приставкой «де»: Людвиг — Луидор — Луи… На приставку он имел право как потомственный дворянин; добавил название герба и получилось очень престижно.

Промежуточный вывод: знакомство Буржинского с семьей Верховского было! Остальное нужно осмыслить.

После недолгой паузы:

— Я нашел настоящих французов и дал им перевести открытку, в которой, как мне перевели раньше другие, упоминалась мадам Буржинская. Оказалось, что эту поздравительную открытку из Лозанны писала дама — некая А. Телин. Кто она такая, мне не удалось узнать, а искал я по справочникам «Весь Петербург» за разные годы.