Из-за грани к мечте (СИ) - Черникова Любовь. Страница 4

«Скажи - у одной матери в чреве братьями росли, никто и не подумает, что врешь».

Он нахмурился, силясь вспомнить мать, но не вышло. Из-за неудачи волна гнева отозвалась жжением в нутре и покалыванием в кончиках пальцев. В который уже раз он поклялся отплатить тому, кто посмел лишить его памяти. Впрочем, мысли не мешали действовать. Форменная куртка села идеально, черная маска скрыла лицо и волосы. Оружие удобно легло в руки.

Орала сирена, озаряя лабораторию красными всполохами, но сейчас это было только на руку. Меньше шансов, что кто-то узнает. До лифтов добрался без приключений, там в кабину загружался отряд похожих сейчас на него как две капли людей. Заскочив в последний момент вместе с ними, Пасита опустил глаза в пол.

«Керун, помогай!» - вспомнил он вдруг имя бога-воина.

Убивать здесь никого было нельзя. Неправильно. Зачем он всё это творит и куда так торопится, Пасита не мог себе объяснить, только чувствовал, что должен быть там как можно быстрее. Разошлись двери лифта, выпуская воинов этого мира на волю. Взгляду открылось невероятное зрелище, заставившее всех обмереть. Здесь на глубине восьмого этажа прямо посреди коридора открылось окно в другой мир, в его центре распростер крылья гигантский волчара, который вдруг гаркнул человеческим голосом:

- Шевели булками, Хор-рвейг! Я не смогу долго дер-ржать проход!

Громогласный рык едва не сшиб с ног, и неожиданно Защитник вспомнил все. Охрана пришла в себя удивительно быстро, и в симурана полетел град пуль, а несколько воинов, раскусив Паситу, уже разворачивали к нему стволы. Транс на мгновение смазал очертание фигур, превращая людей в застрявших в паутине мух. Стрелять Пасита не стал, хоть и выучился. Просто ткнул прикладом одного, выбил оружие из рук у другого. Одновременно прикрыв себя и симурана звездным щитом, бросился к нему что есть мочи.

Защитники этого мира тоже были не лыком шиты, его пытались схватить, остановить. Оружие, сила, боевое искусство - всего вдосталь. Он встретил достойных соперников, сумевших настичь и связать его ближним боем. Неизвестно чья бы взяла.

- Поднажми, если твои девочки тебе дор-роги! - рыкнул волк, и это придало тин Хорвейгу сил.

Но и Защитники этого мира просто ловили беглеца, а он всей душой рвался домой. Их цели - несопоставимы. Пасита больше не осторожничая, смел с пути всех, кто мешал и, прыгнув, в последний момент проскочил в закрывающееся окно перехода. Инстинктивно ухватившись руками, повис на шее у парящего в нигде симурана и бросил прощальный взгляд через плечо. Как раз в этот момент Кира Дареная выскочила из лифта, закричала:

- Пасита, нет!

Поморщившись, одними губами он ответил: «Прости!», испытав легкий укол совести.

- Ну ты и здоров! Киррана-то полегче будет. Забирайся уже на спину, амбал! Несподручно лететь, - проворчал Могута. - Первый и последний раз, когда я допустил подобное!

«Что-то не заметил, что ты, кобель летающий, сильно напрягся» - подумал тин Хорвейг, но вслух спросил, осматриваясь по сторонам:

- Где мы?

Размеренные взмахи мощных крыльев, тем временем поднимали их все выше и выше - из бушующей бури в покой.

- В межмирье.

Пасита немного помолчал, осознавая и окунаясь в нахлынувшую точно прилив память.

- Ты сказал, «твои девочки», кого ты имел ввиду? - спросил он хрипло.

- Киррану тин Даррен конечно. И твою дочь, бракоделище.

Киррана тин Даррен

Закончив рассказ, тем, как я сюда попала, всмотрелась в танец языков пламени. Вдруг они на мгновение взметнулись вверх до самого потолка, сменив цвет на голубой, точно огонь в глазах тин Хорвейга, и рассыпались мерцающими искрами.

- Можешь задать вопрос, что так тебя волнует. Но выбери только один, - предложила очутившаяся рядом Хозяйка приюта.

То, что казалось таким простым, вдруг стало неимоверно сложно сделать. Спросить, жив ли Пасита? Смогу ли я ему помочь? И чем, если вместо того, чтобы что-то делать, рассиживаюсь тут и точу лясы? Я вдруг осознала, что умру, если ответ окажется не тем, какой я приму.

- Но ведь есть и другой вопрос, - мягко намекнула Хозяйка, помогая определиться.

- У меня правда будет дочь?

Пламя снова колыхнулось навстречу, затягивая точно сон. Только теперь это было иначе, чем в первый раз. Я будто стала незримым призраком, что наблюдает со стороны за чужим-своим счастьем...

Вот той счастливой мне подают новорожденное дитя. Будто издали доносится первый крик...

Сосущий грудь младенец, смотрит сияющими, как принято у Защитников, глазенками...

Бежит светловолосая девчушка зим пяти. Растрепанные косички скачут по плечам, грозно хмурятся брови, и палка в руке явно тотчас будет пущена в ход...

Босоногая девочка постарше скачет верхом без седла, точно сливаясь с конем в единое существо. С трепетом в сердце узнаю Ярого...

Девушка с распущенными волосами ниже талии, обнимающая широкоплечую фигуру, и переминающийся поодаль статный парень - но все как-то смазано, никаких лиц... Сердце отбивает набат, я едва могу дышать. Вдруг она отстраняется и смотрит через мужское плечо, точно заметив меня. Смотрит и настороженно хмурится, а я впервые вижу, как знакомые черты, мои и его, странно переплелись, создав совершенно новый облик, только цвет глаз остался прежними - холодная серая сталь, что может загораться огнем...

Все прекратилось разом. Тяжело дыша, будто ныряльщик, ошалевшим взглядом я обвела помещение, по очереди встречая настороженные лица присутствующих. Безмятежно умывается черная кошка. Ее хозяйка, загадочно улыбаясь, смотрит на меня, склонив голову набок. Понимаю, она увидела все то же самое.

- Похоже, тебе уже пора.

С опаской кошусь на кубок, из которого едва успела отпить. Поднимаюсь и дрогнувшей рукой ставлю его на ближайший столик. Неловко вышло, он упал. Мгновение наблюдаю, как на пол капает вино, как когда-то давно в прошлой беззаботной жизни...

Внутри полыхает пожар, нет никакой мочи оставаться на месте. Слова не идут, вместо них просто кланяюсь в пол - сразу всем - и стремглав бросаюсь к двери. Та, как ни странно, не заперта и с легкостью, выпускает наружу. Сходу срываюсь на бег, стремительный, до колотья в боку, до жара в груди. Но не тягостный, а радостный и легкий, будто к матери в объятия торопиться дитя.

Щебет птиц, прохлада, вокруг встают стеной березы... Я и не заметила, когда изменилась местность вокруг. Скала впереди и отколовшийся от нее в незапамятные времена большой камень. На нем ко мне спиной сидит мужчина, одетый в непривычную зеленую рубаху, каких я отродясь не видывала. Он бросает камушки, и каждый трижды отскакивает от гладкой поверхности, прежде чем уйти под воду...

Ки... Керун! Я же у Девичьих купален!

Хочу окликнуть его, но во рту пересохло. И мнится, повернись он - я тут же сомлею. Его спина напрягается, он тоже чувствует мое присутствие. Замирает на миг, прежде чем медленно повернуть голову. Поднимается на ноги, не сводя с меня напряженного взгляда. Крепче сжимает челюсти, до хруста стискивает кулаки. Затем делает странное движение головой, и тут замечаю, как странно блестят его глаза.

Резкий звук вырывается из горла. Это что это, я?

- Кир-ра, - хрипло рычит Пасита, выговаривая мое имя так, как может только он.

Это словно разбивает сковавшие меня незримые кандалы. Шаг. Другой. Бегу навстречу, не в силах поверить в счастье.

- Жив! - не шепот, мышиный писк на грани слуха.

Не могу наглядеться. Не могу надышаться.

Сильные руки одновременно крепко и бережно заключают в объятия, закрывая от бед и невзгод. Разделяя жизнь на до и после...

- Кира, девочка моя. Любимая, ненаглядная, моя жизнь, моя душа, мой свет, - шепот обжигает макушку, заставляя улыбаться, несмотря на катящиеся градом слёзы.

Молчу затаившись, наслаждаясь крепостью его тела. Родным запахом, что сводит с ума и будит внутри женщину. Плавлюсь от тепла ладоней, что гладят спину. Дурею от силы, что наполняет иссушенные смертным боем потоки, точно талая вода ручьи по весне. Глаза тин Хорвейга светятся знакомым голубоватым огнем. Он отстраняет, чтобы бережно заключить мое лицо в ладони. Проводит большим пальцем по нижней губе и долгий миг смотрит прямо в глаза.