Мой (не)любимый дракон (СИ) - Чернованова Валерия М.. Страница 43

А Его Великолепие, выслушав… молча поднялся и вышел.

Виданое ли это дело! Прерывать собрание с первыми магами империи из-за какой-то соплячки!

Старейшины зашептались, растерянно переглядываясь. Опустившись перед недоумевающими магами в почтительном реверансе, эссель Тьюлин помчалась за правителем.

«Ох, глупая я, глупая, — мысленно причитала она. — Нужно было подождать. Не беспокоить его. Придумать, как сообщить поделикатнее».

А княжна ещё глупее! Так непростительно ошибиться. Где это видано — средь бела дня флиртовать с мужчиной! Да ещё и позволить себя поцеловать!

Немыслимо!!!

Минуя арку, соединявшую крытую галерею с округлым помещением, из которого лучами расходились несколько коридоров, ведущих в покои невест, распорядительнице отбора пришлось пригнуться, дабы не задеть энненом низкий свод.

— Ваше Великолепие, нет необходимости идти за ней. Я сама с ней поговорю. Пожалуйста, подождите!

Несмелому оклику всё же удалось проникнуть в сознание мага. Поняв, что за ним по пятам следует придворная сводница, Скальде остановился и, развернувшись, глухо повелел:

— Оставайтесь здесь. А лучше — идите займитесь чем-нибудь полезным.

— Но Ваше Великолепие, — побелела женщина, становясь похожей на привидение. — Вам нельзя к ней! Ни в коем случае нельзя. Только прикажите, и её приведут к вам. Но чтобы вот так, в спальню к незамужней девушке…

— Будьте здесь, — оставив без внимания причитания свахи, безразлично бросил Герхильд.

Тихий, едва различимый приказ был отдан с таким видом и таким тоном, что эссель Тьюлин как будто примёрзла к полу. И рада была бы сдвинуться с места, чтобы последовать за Ледяным в святая святых — опочивальню невинной девы, да только никак не получалось пошевелиться. Так и осталась стоять, провожая тальдена взглядом и мысленно желая дуре-невесте удачи.

— Значит, теперь их только семь, — попрощалась с пустоголовой кокеткой скорбным вздохом и сокрушённо добавила: — А ведь хорошая могла бы получиться пара.

Дверь с грохотом распахнулась, явив моему затуманенному взору Его Зверство. По-другому и не назовёшь. У маньяка, какого-нибудь потрошителя, и то поласковее взгляд будет. Сейчас в стальных глазах Герхильда очень гармонично сочетались лёд и пламя.

Интересно, что произойдёт раньше: по примеру невезучих ари я заледенею или превращусь в головёшку? Наверное, сначала второе, а потом первое.

Рассыплюсь угольками, покрытыми узорами изморози. А что, должно быть красиво.

— Выйди! — гаркнул на Мабли, битые пять минут пытавшейся сцедить мне в рот дрянь сомнительного происхождения. Якобы жаропонижающую.

Служанка ошибочно решила, что у меня поднялась температура, вот и стало дурно. Я отбрыкивалась от зелья, потому что знала: не в температуре дело. Всему виной булавка и чары, превратившие мою голову в боксёрскую грушу. Или в мячик для пинг-понга. В общем, было ощущение, что по ней кто-то бил очень долго и очень сильно. Неважно, ракеткой или кулаком.

Мабли не осмелилась возразить Его Властности, хоть было видно, что оставляет она нас наедине скрепя сердце. У меня в груди тоже что-то скрипело, и весьма болезненно, а ладони становились влажными. От хищных, рычащих ноток, отчётливо прозвучавших в голосе мага, указавшего служанке на дверь, хотелось заползти под кровать. Ну или хотя бы под одеяло.

Накрыться им с головой и уши заткнуть.

Жаль, это не поможет избавиться от Скальде.

И тем не менее, не способная выдержать его пронизывающего взгляда (такое ощущение, что пересчитывает мне им все рёбра и им же вскрывает черепную коробку), трусливо зажмурилась.

Услышала, как захлопнулась дверь — это слиняла Мабли. Счастливица! А потом тишину разбили на осколки тяжёлые шаги Герхильда. И моё присутствие духа тоже рассыпалось жалким крошевом. Пока тальден приближался, я чувствовала, как нервы завязываются в бантики и морские узлы. Некоторые, не выдержав напряжения, лопались. От страха.

— Посмотри на меня!

Уже даже на «ты»? Плохи дела.

— Посмотри! — Грозный рык, от которого в окнах то ли почудилось, то ли и правда задрожали стёкла, а шкатулки на туалетном столике аж запрыгали.

Лицо опалили дыхание и властный шёпот:

— Фьярра, открой глаза.

Тальден был близко. Пугающе близко. Ледяные пальцы больно сжали мне подбородок, заставляя приподнять голову. Я мысленно простонала и исполнила приказ.

Чтобы тут же почувствовать себя бабочкой, трепыхающейся в предсмертной агонии, замурованной в расплавленном, стремительно застывающем олове драконьих глаз.

Она боялась его. Тряслась, будто в приступе лихорадки. А может, её действительно лихорадило… Кожа была обжигающе горячей, виски блестели от испарины. Губы, которых не смели касаться никакие другие губы — именно эта мысль занозой засела в сознании — порозовели, вызывающе припухли. То ли сама их искусала, то ли за неё это сделал Крейн.

Крейн… Тьма внутри разрасталась, ядовитыми щупальцами впиваясь в сердце.

Кто бы мог подумать, что разрыв привязки окажется для неё настолько болезненным. Вместо неприятного, но вполне терпимого головокружения сильный жар и непролитые слёзы в широко открытых глазах. Как будто девчонка, сама того не осознавая, боролась с наложенными на булавку чарами. Не разумом, чувствами цеплялась за возникшую между ними связь.

Бред. Если алиана с чем и сражалась с момента заключения помолвки, так только с ненавистной ей привязкой. Мечтала ведь сбросить с себя оковы магии. А теперь что, сама за них хватается, тем самым обрекая себя на страдания?

Как же с ней всё-таки сложно! Настоящая головоломка.

Или она трясётся из-за угрызений совести? Испугалась последствий своего безрассудства? Зверь внутри заворочался, рыкнул раздражённо, и девчонка, будто почуяв заточённого в человеческую плоть хищника, сжалась в комок. Тряхнула головой, пытаясь избавиться от неприятного ей прикосновения.

А от Крейна, говорят, не отбрыкивалась.

Схватив девушку за запястье, тальден притянул её к себе. Можно было бы и пообходительней, поласковее, если бы не охватившее обычно холодный рассудок пламя гнева. Скальде внимательно посмотрел алиане в глаза, подёрнутые пеленой слёз. Тёмный зрачок — зеркало, отражавшее его обратившееся в камень лицо — почти закрыл собой кристально-голубую радужку.

— Я не хотела… Он сам меня обнял. Честное-пречестное. Мне так плохо, — захныкала, словно маленький ребёнок.

И зачем только с ней связался? Хотел поступить благородно. К таграм благородство!

Обуздав эмоции, уже готовые прорвать ледяную броню, в которую он привык себя облачать, маг подхватил слабо упирающуюся невесту на руки. Хрупкое, горячее тело, казалось, было легче воздуха.

— Что вы делаете? — испуганно взвизгнула строптивица.

— Исправляю свою ошибку.

Зачем-то ногами задрыгала — ни минуты не может без протеста — и даже ударила его ладонью по груди.

— Пустите!

Хотя ударила — громко сказано. В младенце и то силы больше. Вспомнив, у кого находится на руках, благоразумно притихла.

Жаль, ненадолго.

— Ошибку исправляете — в смысле, собрались меня отсюда выбросить? Во двор или сначала подниметесь на самую высокую башню?

— Лучше не искушайте.

— Не буду. — Снова умолкла и принялась украдкой озираться, робко поглядывая на придворных, которым именно в этот час приспичило шляться по замку.

Перешёптывания, любопытные взгляды встречали их, назойливо липли к ним, тащились за ними следом. У некоторых в глазах читались ревность и обида: алианы тоже вышли посмотреть на бесплатное представление.

Где-то в толпе мелькнула рыжая копна Даливы. Скальде мысленно выругался, предчувствуя непростой разговор с графиней. Он нуждался в любовнице, нуждался в её теле, на время вбиравшем в себя крупицы способной свести его с ума силы. Пусть и ненадолго, но связь с д’Ольжи приносила облегчение. Оттягивала роковой момент, когда он уже будет не властен над собственным рассудком.

Если ему повезёт и он получит свою ари, Даливе придётся исчезнуть из его жизни. Вот только Скальде порой начинало казаться, что у Её Сиятельства на собственное будущее были другие планы.